Грехи отцов - Кэтрин Коултер

– Хорошо, слушайте дальше, – пробормотала Бекка. – Я уехала в Нью-Йорк, чтобы избавиться от этого психа. Я… ужасно боюсь его угроз. Кроме того, здесь живет моя мать, и сейчас она при смерти. Я хотела побыть с ней.

– Вы остановились в ее квартире?

– Да. Она лежит в больнице на Ленокс-Хилл.

– Что с ней?

Бекка попыталась ответить, но язык не повиновался. Она откашлялась и наконец выдавила:

– Она умирает от рака матки.

– Мне очень жаль. Так вы сказали, что этот человек последовал за вами? Бекка кивнула:

– Я увидела его впервые вскоре после приезда. На Мэдисон-авеню, около Пятидесятой улицы. Он шнырял в толпе справа от меня. На нем были голубая ветровка и бейсболка. Почему я уверена, что это был он? Не могу объяснить. Просто чувствую. Представьте, он точно понял, что я его узнала. К сожалению, я не успела как следует его рассмотреть. Только силуэт.

– И каков он?

– Высокий, стройный. Молод ли? Не могу с уверенностью сказать. Бейсболка прикрывала волосы, лицо было спрятано за огромными темными очками. Дешевые джинсы и ветровка, – перечислила Бекка и, помедлив, спросила:

– Все это я много раз говорила полиции. Зачем повторять?

Взгляд психиатра был достаточно красноречив. Врач хотел проверить, не приукрашивает ли она описание, достаточно ли точно придерживается деталей. Очевидно, он считал, что все эти живописные подробности – лишь плод ее больного воображения.

Бекка старалась держать себя в руках. Она ничем не подтвердит заранее поставленного диагноза.

Психиатр чуть замялся, и она мягко пояснила:

– Когда я повернулась к нему, он удрал. Потом снова начались звонки. Он следит за каждым моим шагом и, похоже, точно осведомлен о том, куда я хожу и что делаю. Поймите, я постоянно ощущаю его присутствие!

– Вы говорили полицейским, что этот человек не желает объяснить, чего хочет.

– Он только предупредил, что если я буду спать с губернатором, Бледсоу не жить. Я спросила, почему это его так волнует, и он буркнул, что не желает, чтобы я занималась сексом с другими мужчинами. Никто, кроме него, не будет моим любовником. Но говорил он словно не всерьез. Звучало это как-то странно. Словно он выполнял какой-то ритуал. Зачем он все это проделывает? Не знаю. Буду с вами откровенна, мистер Бернетт. Я не сумасшедшая. Просто до смерти перепугана. Если именно этого он добивается, считайте, негодяй преуспел. Почему полиция уверена, что я все придумываю? Может, хоть вы мне поверите?

Психиатр пошел в атаку:

– В таком случае скажите, почему вы твердите, будто неизвестный преследует вас, постоянно звонит, и в то же время не верите, что он хочет стать вашим любовником?

Бекка закрыла глаза. Она сама ломала голову, пытаясь разгадать, что движет незнакомцем, но так ничего и не придумала. Он выбрал ее мишенью для своих гнусных забав, но по какой причине?

Она покачала головой:

– Сначала он сказал, что хочет узнать меня. Что это означает? И что мешает ему просто подойти и познакомиться? Если копам нравится поставлять вам людей для исследований, почему бы им не найти этого человека? Знай я, что им движет, наверняка поделилась бы с вами. Сомневаюсь, что речь идет лишь о стремлении сблизиться со мной.

Психиатр выпрямился, сложил пальцы домиком и окинул Бекку изучающим взглядом. Что он увидел? О чем думал? Действительно ли она похожа на шизофреничку? Видимо, так и было, потому что его тон изменился, став мягким, почти елейным:

– Нам нужно побеседовать о вас, мисс Мэтлок.

Сердце Бекки упало. Он по-прежнему стоит на своем и не верит ей.

– Видите ли, – осторожно предположил он, – без соответствующего врачебного вмешательства ваше состояние может ухудшиться, и это меня беспокоит. Весьма серьезная проблема. Кстати, вы, возможно, уже посещаете психиатра?

Серьезная проблема?

Бекка медленно встала и оперлась ладонями о его стол.

– Тут вы правы, доктор. Моя проблема достаточно серьезная. Беда в том, что вы понятия не имеете, в чем она состоит, и что всего хуже – не желаете в ней разобраться. В этом случае я с легким сердцем вас покидаю. – Схватив сумочку, она шагнула к двери.

– Вы нуждаетесь в помощи, мисс Мэтлок! – окликнул ее врач. – Меня тревожит избранный вами путь. Вернитесь и позвольте мне побеседовать с вами по душам!

– Вы дурак, сэр, – не оборачиваясь, бросила девушка. – Что же до вашей объективности… Может, вам следовало бы вспомнить о такой вещи, как этические принципы.

Он бросился за ней. Бекка хлопнула дверью и побежала по длинному унылому коридору.

Вот и выход. Низко опустив голову, упорно разглядывая свои лодочки, она ступила на крыльцо и краем глаза заметила поспешно отвернувшегося человека. Слишком поспешно.

Она находилась на Полис-Плаза перед департаментом полиции. Кругом полно народа. И все мчатся куда-то по своим делам, как и все жители Нью-Йорка. Но этот человек… Он специально отирался тут. Ждал ее. Наверняка это таинственный преследователь. Если бы только она могла подобраться поближе, рассмотреть его. Но где он?

Вон там, рядом с урной. Все те же большие авиационные очки, красная бейсболка с эмблемой «Смелых» , повернутая козырьком назад. Подумать только, что ей приходится выносить из-за этого подонка!

В мозгу вдруг помутилось, бешенство придало сил, кровь загорелась нерассуждающей яростью.

– Подожди! – завопила Бекка. – Не смей убегать, чертов трус!

И она стала лихорадочно протискиваться сквозь толпу к месту, где в последний раз видела его. На этот раз на нем не было ветровки. Только футболка – темно-синяя, с длинными рукавами. Бекка не обращала внимания на ругательства и бесцеремонные тычки. Ничего, она быстро приспособится к здешней жизни. И пусть кто-нибудь попробует встать у нее на пути!

Она добралась до угла, но темно-синяя футболка уже исчезла. Никого. Бекка остановилась, стараясь отдышаться. Ну почему копы ей не верят? Как она ухитрилась восстановить их против себя? И почему полиция Олбани считает ее лгуньей? Ведь убитая старуха не плод ее воображения. Тело до сих пор лежит в морге!

Не в силах сделать ни шагу, она чувствовала, что людские потоки обтекают ее и снова смыкаются. Десятки, сотни равнодушных к чужому горю прохожих.

Собравшись с силами, Бекка подошла к краю тротуара и подняла руку. Рядом остановилось такси.

Вскоре она уже сидела в больничной палате рядом с койкой матери. Больную так накачали наркотиками, что она никого не узнавала. Но дочь все равно говорила с ней – тихо, размеренно, разумеется, не о маньяке, а о той речи, что написала для губернатора. Готовился новый закон о запрете на продажу оружия, и раньше Бекка его поддерживала. Но теперь она изменила свое мнение.