Душитель из Пентекост-элли - Энн Перри

Но Питту все же была по душе отзывчивость молодого врача, в которой он видел веру в человека и сострадание к нему.

Во взгляде Леннокса Томас увидел благодарность и понимание. Получив разрешение, медик первым делом натянул на ноги убитой юбку, а затем накрыл одеялом тело и лицо девушки.

– Вы нашли еще что-нибудь, о чем следовало бы упомянуть? – спросил Питт, повернувшись к инспектору.

– Вам нужен список ее вещей? – не без иронии спросил тот.

– Пока нет. Я поговорю с констеблем Бинсом, а затем, в соответствующем порядке, – со свидетельницами.

– Здесь? – Юарт обвел взглядом комнату, стараясь не смотреть на кровать.

– А у вас есть другое помещение для этого?

– Комнаты соседок, например.

– Я поговорю с Бинсом здесь, а с каждой из свидетельниц – в ее комнате. Мне не помешает узнать расположение комнат в этом доме.

Инспектор мысленно одобрил намерения начальства. Он поступил бы так же.

Констебль Бинс, белокурый и простоватый парень, казалось, еще не пришел в себя от пережитого шока. Как постовому полицейскому, ему трудно было долго стоять навытяжку, и от неподвижности у него, должно быть, затекли ноги. Питт сразу заметил это по неуверенным шагам молодого человека, когда тот приблизился к нему.

– Слушаю, сэр. – Бинс замер перед суперинтендантом, старательно избегая смотреть в ту сторону, где стояла кровать.

– Расскажите все, что вы увидели, когда вошли в эту комнату, – велел ему Томас.

– Да, сэр. Как всегда, я совершал обход своего участка от Спиталфилдс в конце Уайтчепел-роуд до начала Майл-Энд-роуд и Энбюри-стрит. Закончив, я возвращался обратно, – на одном дыхании доложил констебль. Он глядел не на Питта, а куда-то мимо него в одну точку. – Дойдя до угла Монтегю-стрит, я увидел, как из Пентекост-элли выбежал человек. У него был такой вид, словно за ним гналось по крайней мере привидение или что-то похуже. Он бежал в сторону Брик-лейн. Я сразу заподозрил неладное, иначе зачем человеку бежать так, будто за ним кто-то гонится? Он то и дело оглядывался. – Констебль перевел дух и сглотнул слюну. – Я схватил его за ворот и остановил. Он закричал так, будто попал в лапы самому дьяволу. Тут я и подумал, что здесь нечисто. Он казался до смерти напуганным.

Питт понимающе кивал, а Юарт и Леннокс слушали не шелохнувшись, почти неразличимые в темноте.

– Я заставил его вернуться, – продолжал докладывать Бинс, переступая с ноги на ногу, словно ему было необходимо размять их. – Я сразу догадался, что он бежал не иначе как из этих комнат, больше здесь бежать неоткуда. Напротив нет жилых домов, только фабрика, а она ночью не работает. Я подумал, что он украл что-нибудь, но при нем ничего не обнаружилось. – Полицейский не смотрел в сторону инспектора и врача, словно их здесь и не было. – Эта комната первая от входа, дверь ее была открыта, вот я и вошел. – Его голос понизился до шепота, и только теперь он отважился посмотреть на лежащее на кровати тело. – Бедняжка. Я сразу понял, что она мертва, поэтому ничего здесь не трогал. Я вышел и закрыл дверь комнаты и, прихватив с собой беглеца, дал сигнал тревоги полицейским свистком. Еле дождался, когда меня услышат, хотя прошло, должно быть, не более пяти минут, как откликнулся констебль Роджерс. Он дежурил неподалеку, на Вентворт-стрит. Когда он прибежал, я тут же послал его за мистером Юартом.

– В котором часу это было? – уточнил Томас.

Лицо Бинса залилось краской смущения:

– Не знаю, сэр. Виноват, но мне было не до этого. Надо было удержать свидетеля, чтобы не убежал, а когда я увидел ее на кровати, то совсем все забыл. Я знаю, что полицейскому нельзя такое забывать, но все это здорово меня пришибло. Ведь я ее знал.

– Что вы можете рассказать о ней? – Питт пристально посмотрел на совсем оробевшего констебля.

Тот опять переминался с ноги на ногу, но выправку при этом сохранял.

– Ада жила здесь, в этом квартале, лет шесть или около этого. Приехала сюда на заработки, наверное, из деревни, из самой глуши. Была красивой, кровь с молоком, как говорят. – Он сокрушенно покачал головой, и его лицо сморщилось от искреннего сожаления. – Рассказывала, как служила горничной в одном богатом доме в Белгравии. Но не смогла соблюсти себя. – Последние слова молодой человек произнес как-то обреченно, без эмоций – видимо, эта обычная история не вызывала у него даже возмущения. – Господский дворецкий задурил ей голову. Когда она поняла, что попала в беду, рассказала все хозяйке. Дворецкий был прощен, а ее выгнали. Ребенок родился недоношенным. Он умер, бедняжка, да это и к лучшему. – Черты лица констебля заострились, и теперь его взгляд был устремлен в пространство. – Смерть его была лучшим выходом, чем приют для ребенка и работный дом для нее. Она не задумываясь пошла на панель. Ада была неглупой женщиной, умела защищаться, но и ей порой становилось тошно от такой жизни. – Остатки доброты и сожаления исчезли с лица Бинса, и оно стало жестким. – Она знала, на что шла и чего хотела, даже в истории с этим дворецким.

Питт понял, что Бинс согласен даже этому найти оправдание. Как полицейский, он готов был понять его, но сейчас было не до сантиментов.

– Может, она шантажировала дворецкого? – довольно громко, с надеждой, подал голос Юарт. – Вот он и убил ее.

– Зачем? – медленно спросил Леннокс. – Ведь хозяйка все знала. Ее мало беспокоила репутация дворецкого, и ему ничего не грозило.

– Что это нам даст? – отмахнулся Томас, прервав бесполезный спор. – Никто не принял бы слово убитой против слова дворецкого. А сейчас и подавно нечего об этом говорить.

Этим он как бы сказал о жертве то, что должен был сказать. Главным сейчас была причина, из-за которой его вызвали, и причиной этой было не убийство проститутки, а имя Финли Фитцджеймса на значке закрытого джентльменского клуба. На месте инспектора Юарта кое-кто просто проигнорировал бы эту деталь и сосредоточился бы только на поисках убийцы, а по прошествии должного времени положил бы дело на полку нераскрытых уголовных преступлений. Если бы не присутствие Леннокса, Юарт, пожалуй, так бы и поступил. Но медик видел, как инспектор обнаружил под телом убитой злополучную эмблему клуба, и никогда бы не позволил замолчать это. На лице врача не было ни осторожности, ни тем более цинизма, а лишь усталость и печаль.

В доме наконец воцарилась тишина. С улицы уже долетали первые звуки пробуждающегося города. На горизонте светлела полоска рассвета.

Питт повернулся к Бинсу:

– Это всё?

– Да, сэр. Я подождал, когда придет инспектор Юарт, и доложил ему все как было. После этого все перешло в его руки. Было чуть больше часа ночи.

– Благодарю, констебль. Вы действовали правильно.

– Спасибо, сэр. – Молодой полицейский повернулся, чтобы удалиться. Голова его была по-прежнему вскинута, а плечи развернуты, но шагал он как будто бы на онемевших ногах.

– Перейдем, пожалуй, к допросу свидетеля, – обращаясь к Юарту, сказал Томас. – Допросим его здесь.