Веселый кошмар - Марина Серова

Внешне повышение социального статуса на Изе никак не сказалось. По-прежнему нечищеные ногти, длинные, торчащие во все стороны волосы, которые он не слишком часто баловал шампунем «Head & Shoulders». Я давно хотела спросить, насколько дорога ему эта зеленая рубашка или у него их несколько одинаковых, поскольку возникало ощущение, что он вообще никогда не снимал ее. Насколько я знаю, зеленый цвет вряд ли можно отнести к национальной еврейской традиции. Скорее наоборот – это цвет их исторических противников – арабов.

Устав от его разглагольствований, я решительно сказала:

– Изя, ты, кажется, был мне должен!

Изино лицо сразу изменилось – я наступила на больную мозоль.

– Сколько? Когда это меня угораздило взять у вас взаймы? – удивился Изя. – Таня, у меня сейчас нет денег. Вы же понимаете, налоги, государство, рэкетиры, эти несусветные «крыши». Я совершенно не вижу денег, я все время их куда-то отношу. Господи, что может сделать бедный еврей в этой стране, что он может сделать?! Все только берут, берут и берут! – Изя говорил быстро, стараясь придать своему голосу убедительность. – Таня, у меня сейчас нет денег, но когда будут, я обязательно вам отдам. У меня даже не хватает на зарплату…

– Нет, Изя, если бы речь шла о деньгах, все было бы гораздо проще. Речь идет об услуге, которую я тебе оказала полгода назад и которая, кажется, сэкономила тебе кругленькую сумму, – прервала я его нытье по поводу мнимого безденежья.

Я имела в виду случай, когда через своих знакомых в органах сумела отмазать Изю от наездов какого-то заезжего лоха, который требовал от «бедного» иудея деньги.

Кстати, насчет нехватки денег на зарплату. Почти все сотрудники его мастерской приезжали на работу на собственных автомашинах. Видимо, они были неплохо обеспечены и работали на Изю, только исходя из альтруистских соображений.

– Таня, если вы действительно нуждаетесь, я могу вам выделить некоторую сумму, оторвав ее от моей семьи… – как бы не слыша меня, продолжал Изя.

Что касается семьи Изи, то она год от года становилась все многочисленнее. Кроме виртуозных рассуждений о превратностях жизни, которые он в основном практиковал днем, ночью Изя, видимо, был мастером несколько другого жанра. Из пяти его детей только трое могли считаться официальными отпрысками, однако всех пятерых он любил горячей отеческой любовью.

– Нет, Изя, деньги мне не нужны. Мне нужны идеи.

– О, идеи! Я подарю их вам великое множество. Вот, например, есть идея великолепного бизнеса. Вы покупаете акции предприятия «Черноморсквольфрам» на бирже, несете их в фирму «Урал-инвест» и на ровном месте получаете двадцать процентов…

– Изя, Изя… Все гораздо конкретнее. Мне нужна информация об уже существующем бизнесе. Выгодно ли торговать золотом в нашем городе?

– О, несомненно, этот презренный металл во все времена и повсеместно пользовался спросом. Золото – оно как пиво.

– Изя, мне надо знать, кто контролирует продажу золота в городе. Ты наверняка в курсе и дашь мне эту информацию. И не надо мне вешать лапшу на уши, я уже устала снимать ее оттуда.

Изино лицо вдруг стало задумчивым и отрешенным. После минутного раздумья он вдруг понял, что дать мне информацию о золоте все равно придется. Он положил на стол тряпку, которую мял в руках в течение всего нашего разговора, и сказал:

– Пойдемте, Таня, выпьем кофейку в моем, как это теперь модно выражаться, офисе.

Офис Изи представлял собой маленький чуланчик под лестницей. Окон там не было, висела лампа дневного света. Площади этого офисного помещения едва хватало на то, чтобы втиснуть туда старинный столик с деревянными ножками и два стула производства Ленинградской мебельной фабрики, которыми в застойное время были укомплектованы почти все конторы средней руки в Советском Союзе.

Изя включил чайник и стал извлекать из портфеля бутерброды. Один из них, на мое удивление, был с салом.

– Кошерное? – иронично улыбаясь, спросила я.

– Таки да, – ответил Изя и поведал мне историю об одном еврее, достаточно известном в нашем городе. Он поссорился со старостой синагоги, который слыл большим ортодоксом, и, чтобы тому досадить, принес в синагогу сало и демонстративно начал его там жрать.

– О времена, о нравы! – вздохнув, окончил свой рассказ Изя. – Чтобы еврей, в синагоге, сало… Вы можете себе представить это, Таня?

– Могу. Однако к делу, Изя.

Изя еще раз печально вздохнул, закрыл глаза, откусил бутерброд с кошерным салом и начал:

– Изя знает, Изя скажет вам, но вы должны обещать мне, что все останется между нами.

– Можешь не тратить время на подобную ерунду. Давай рассказывай! – отрезала я.

После этого Изя собрал свои мысли в порядок и в течение пятнадцати минут в точных и скупых фразах сообщил мне все о состоянии золотого рынка в городе. Из его рассказа следовало, что в основном золото продается через сеть больших универмагов под общим названием «Владислава» и контролируется группировкой г-на Силантьева Алексея Семеновича, который больше известен как вор в законе по кличке Силай. Однако в последнее время начали открываться небольшие ювелирные магазинчики, сбивающие цену на золото. Если в универмагах продается отечественное золото, то конкуренты используют зарубежные каналы, в частности, Турцию.

– Кто же контролирует эти маленькие магазины? – спросила я, хотя уже практически знала ответ.

– Полагаю, конкуренты. Кто может конкурировать с мафией? – риторически спросил Изя. – Только государство или другая мафия. Поскольку речь о государстве здесь не идет, то логично предположить, что это кто-то из других авторитетов преступного мира.

– Цигурик, что ли?

– Все очень может быть, – уклончиво протянул Изя. – По-моему, они с Силаем не очень симпатичны друг другу…

Да, о нарастающем противоречии внутри преступного мира города Тарасова давно уже ходили слухи.

Я посмотрела на часы. Что ж, пора в УВД, рассказывать еще раз о том, как вчерашним душным утром был хладнокровно обстрелян ювелирный магазин. Простившись с Изей и так и не допив его кофе, я вышла на улицу и направилась к телефону-автомату.

Решение созрело само собой. Мне захотелось позвонить Верке, телефон которой я вчера у нее взяла. Верки дома не оказалось, видимо, она снова торговала на рынке своими шмотками. И я решила после визита в УВД заехать на рынок.

Следователем по делу о расстреле магазина был назначен Александр Александрович Купчак, или, как его любовно называли коллеги, просто Купа. Сей служитель закона отличался от других собратьев по УВД багровой борцовской шеей, большой любовью к поглощению пищи и рекордным количеством «висяков». За несколько лет пускай и редкого общения с Купой я поражалась его возможности обжираться везде и всегда. Видимо, как сказал бы один мой знакомый интеллектуал, это было нечто синдромальное.