Проба сил - Александра Лисина

Я спрыгнула на землю, машинально оглянувшись в поисках коновязи, однако нигде этого важного предмета интерьера не заметила и решила, что, вероятно, он находится внутри. Затем глянула на висящий возле таблички зеленый флаг с изображенной по центру, вписанной в ярко желтый круг вздыбленной черной кошкой. Смутно подивилась чужой фантазии (сходство с ведьминым котом было несомненным, однако никого, по-видимому, оно не смутило, когда выбирали герб… а это, наверное, все-таки герб… Фарлиона). После чего пожала плечами, без колебаний толкнула одну из створок и зашла внутрь.

Двор оказался пуст: ни коновязи, ни сарая, ни даже собачьей конуры. Только высоченный деревянный забор, старательно выкрашенный в белый цвет, плотно утрамбованная площадка перед крыльцом и закрытая дверь, к которой я и направилась.

«Подожди, я недолго, – попросила шейри, отпуская повод. – Только не буянь и постарайся сойти за приличного коня, пока меня не будет».

Лин усмехнулся, сверкнув внушительным набором зубов, а затем с невинным видом отошел в сторонку, мирно помахивая хвостом и время от времени встряхивая пышной, свисающей чуть ли не до земли гривой.

Главный офис гильдии особого впечатления на меня не произвел. Тесно, тихо и темно – вот о чем я подумала в первую очередь, оказавшись в узком коридоре без окон и светильников. В конце коридора – небольшая комната. И тоже – без мебели, если не считать некое подобие стойки в дальнем углу, на которой виднелся ворох бумаг… Кстати, это первая бумага, которую я вижу в этом мире. Прогресс, однако. А то я и надеяться уже перестала.

– Тук-тук, – довольно мрачно сказала я в пустоту, не особенно удивившись гулкому эху. – Кто-нибудь дома есть?

За моей спиной послышался шорох.

Я быстро обернулась и чуть не вздрогнула, наткнувшись на два светящихся в темноте глаза. Но потом из угла вышел крупный лохматый пес, и у меня отлегло от сердца.

– Привет, барбос. А где все? У вас что, выходной?

Собака оказалась большой – почти до пояса мне доставала в холке. Красивого серого окраса, заросшая до бровей, но ухоженная: длинная, слегка волнистая шерсть была старательно расчесана, а когти на лапах, кажется, даже подстрижены, потому что по деревянному полу они совсем не цокали. Широкая грудная клетка тоже производила впечатление, а уж морда – и подавно. Настоящая собака Баскервилей: увидишь такую посреди темной улицы, и стойкое заикание гарантировано. Но при всем при том мне она не показалась страшной. Может, из-за длинных, как у бассета, ушей, забавно свисающих по обе стороны шеи. А может, из-за удивительно разумного взгляда, которым одарил меня лохматый страж.

Улыбнувшись, я бесстрашно положила руку на загривок пса. Тот чуть вздрогнул, а через мгновение прижался сам, прикрыв глаза от удовольствия.

– Хороший, – сказала я, почесывая собаку за ухом. – Где твой хозяин? Мне бы поговорить с кем-нибудь надо.

Пес поднял умную морду и совсем по-человечески заглянул мне в глаза.

«Знак, Гайдэ, – вдруг шепнули изнутри. – Будь осторожнее».

– Упс, – внезапно смутилась я, поняв, что гладила пса по привычке. Как Лина: левой рукой. – Извини. Все время забываю.

Пес вместо ответа шумно выдохнул, а потом лизнул мою ладонь и, развернувшись, потрусил в сторону лестницы. У первой ступеньки он обернулся, как-то очень внимательно на меня посмотрел и выразительно поднял переднюю лапу.

– Уже иду, – спохватилась я, поспешив следом.

Зверь довольно рыкнул и в три мощных прыжка взлетел на второй этаж. Там снова остановился, свесил голову в проем и все время, пока я поднималась по скрипучей лесенке, внимательно следил, будто подозревал, что без перил я оттуда навернусь.

На втором этаже оказалась еще одна комната. Такая же маленькая, как внизу, но тут хотя бы имелись стулья, выстроенные рядком вдоль одной из стен. А еще появился наконец нормальный стол, и на столе – стеклянный графин с водой, при виде которого я аж умилилась. Ну прямо зал для собрания ярых коммунистов! Только красной скатерки и агитационных плакатов на стенах не хватает, типа: «А ты уже вступил в гильдию?»

Я усмехнулась, но затолкала неуместное веселье поглубже, потому что пес в третий раз обернулся, после чего подошел к единственной имеющейся тут двери и ткнулся в нее носом.

– Спасибо, барбос. – Я потрепала мохнатую холку, вызвав у пса еще один довольный рык. А потом услышала доносящиеся изнутри голоса и облегченно вздохнула. – Отлично. Хоть одна живая душа. Надеюсь, мы явились по адресу.

– Да пошел ты на хрен! – окатило меня с ног до головы бешеным ревом, едва я приоткрыла дверь. – Я кому велел следить в оба?! Рил, твою мать! И что теперь?! Где искать этих шеттовых[3] детей?! Что я в Лаверу[4] отпишу, а?!

– Да я сам не знал! – так же зло ответил кто-то сравнительно молодой, но тоже раздраженный. – Коресу велел за ними присматривать! Специально команду подобрал, чтоб только на восток и ходили! А эти сопляки едва с десяток каракатиц прикончили, уже возомнили себя невесть кем! Думаешь, они мне докладывали, что попрутся на Южную?! Если б на воротах парни не сказали, так бы и не знали, где искать!

В комнате кто-то звучно сплюнул.

– Да где их теперь искать?! У выверны в…! Ясно же было сказано, что на Южную не соваться! Так нет же – гордость у них взыграла!

– Прости, Фаэс, моя вина: не уследил. – В голосе молодого прозвучала искренняя досада.

– Да чего уж там, – тяжело вздохнул первый, тоже сбавляя обороты. – Все равно не тебе за них отчитываться. Э-эх! Была б моя воля…

Решительно толкнув дверь, я вошла в просторную комнату, обставленную с аскетической простотой, и изучающе посмотрела на двух рейзеров, стоящих возле окна и уже вполголоса обсуждающих неизвестные мне проблемы.

Один из них оказался довольно высок, совершенно сед и изрядно немолод. Второй, напротив, был немногим старше меня – гибкий, подвижный и шустрый. Первый привлекал внимание сразу – могучей статью, широким разворот плеч и исходящей от него аурой власти, которую было невозможно не заметить. И которая тем более выделялась, что одет мужчина был очень просто – в самые обычные кожаные штаны и короткую, грубоватой выделки рубаху, отмеченную, правда, неплохой работы поясом с висящими на нем потертыми ножнами. К тому же выглядел здоровяк устало – с резко проступившими морщинами в уголках рта, с темными кругами под глазами, как после бессонной ночи. Жесткое, словно вырубленное из дерева, лицо все еще несло на себе отпечаток недавней вспышки, но с первого взгляда становилось понятно, что лишний раз эмоции на нем проявляться не привыкли. Так что слышанная мною гневная отповедь, вероятно, была нечастым явлением.