Чужестранка. Книга 1. Восхождение к любви [= Чужеземец ] - Диана Гэблдон

— Старых Дней?

— Это старинные праздники, — объяснил Фрэнк, все еще блуждая в глубинах сознания. — Хогманей, то есть канун Нового года, Иванов день, потом Белтеин, или Праздник кельтских костров, и День всех святых. Друиды, древние пикты, вообще все древние народы Британии отмечали праздники Солнца и Огня. В праздничные дни призраки получают свободу бродить где хотят и творить зло или добрые дела, как им заблагорассудится. — Он в задумчивости потер подбородок. — Белтейн как раз на носу, он отмечается незадолго до весеннего равноденствия. Когда попадешь в следующий раз в церковный двор, открой глаза пошире.

Глаза у Фрэнка весело заблестели, и я поняла, что он вышел из транса. Я рассмеялась:

— И много здесь знаменитых местных призраков?

Фрэнк пожал плечами:— Право, не знаю. Давай спросим викария, когда увидимся с ним в следующий раз, согласна?

Викария мы увидели очень скоро. Он, как и большинство его прихожан, сидел в пабе и попивал легкое светлое пиво по случаю нового освящения домов.

Он казался несколько смущенным: его застукали на том, что он смотрит сквозь пальцы на проявления язычества. Впрочем, он тут же свел это к наблюдению за интереснейшими местными обычаями исторического характера и почувствовал себя вполне свободно.

— Это просто зачаровывает, — доверительно сообщил он, и я с глубоким внутренним вздохом распознала песенку ученого, столь же знакомую, как «терр-уит!» лесного дрозда. Распознал зов родственной души и Фрэнк, подсел к нему, и оба тотчас по самую шейку погрузились в архетипы и параллели между древними верованиями и современной религией. Я пожала плечами, протолкалась сквозь толпу к бару и вернулась назад с двумя большими рюмками бренди с водой.

Зная по опыту, насколько трудно отвлечь внимание Фрэнка от подобного сорта дискуссии, я просто взяла его за руку, обернула его пальцы вокруг ножки рюмки и предоставила его самому себе.

Я нашла миссис Бэйрд на широкой скамейке у окна, где она распивала пинту горького пива в обществе и при участии немолодого мужчины, который был мне представлен как мистер Крук.

— Я говорила вам о нем, миссис Рэндолл, — заявила она, причем глаза у нее так и блестели от возбуждения: и оттого, что она немного выпила, и от присутствия мистера Крука. — Это тот самый, который знает все растения. Миссис Рэндолл ужас как интересуется растениями, — немедленно поведала она своему компаньону, наклонившему голову поближе к ней отчасти в знак вежливости, отчасти потому, что неважно слышал. — Она их засовывает в книжки и сушит.

— В самом деле? — произнес мистер Крук и приподнял косматую правую бровь, совершенно белую. —У меня есть специальные гербарные сетки, предназначенные для засушивания растений. Остались после того, как мой племянник, он в университете учится, приезжал сюда на каникулы! Он привез их мне, а у меня не хватило духу сказать ему, что я такими вещами не пользуюсь. Травы надо сушить в пучках на весу либо на раме, а потом их следует хранить в марлевых мешочках или в кувшинах. Зачем расплющивать эти маленькие создания, ей-богу, не понимаю.

— Но, быть может, — мягко вмешалась миссис , Бэйрд, — миссис Рэндолл хочет сделать из засушенных мальвочек или фиалок красивые картинки, чтобы повесить их на стену в рамке.

— Ммм-ф-мм… — По морщинистому лицу мистера Крука нельзя было догадаться, как он отнесся к этому сообщению. — Ладно, миссис, ежели эти сетки вам нужны, вы их можете получить, добро пожаловать. Выбрасывать их мне бы не хотелось, но мне от них никакого проку.

Я заверила мистера Крука, что с удовольствием воспользуюсь его любезным предложением, но была бы еще больше обрадована, если бы он мне показал, где здесь растут некоторые редкие растения. Несколько секунд он пристально изучал меня взглядом, склонив голову набок, словно повидавшая виды пустельга, но, придя наконец к выводу, что интерес мой самый обычный, без подвоха, назначил мне встречу утром, чтобы мы вместе прошлись по кустарникам. Фрэнк, насколько я знала, собирался в Инвернесс на целый день, чтобы посмотреть какие-то записи в городской ратуше, и я была рада предлогу не ездить вместе с ним. Для меня все эти записи ничем не отличались одна от другой.

Вскоре Фрэнк наконец-то отклеился от викария, и мы отправились домой в обществе миссис Бэйрд. Я постеснялась заговорить с ней о пятне крови на крыльце; что касается Фрэнка, то он подобной застенчивости не проявил и с пристрастием расспрашивал о происхождении этого обычая.

— Он, наверное, очень древний, не так ли? — спросил он, со свистом нахлестывая прутом по траве на обочинах.

Желтенькие примулы-барашки уже распустились, цвели и первые анемоны, а почки на ракитнике набухли; еще неделя — и появятся сережки.

— О да, — откликнулась миссис Бэйрд, бойко шагая рядом с нами вперевалочку. — Никто и не знает точно, с какого времени он существует. Наверное, даже раньше, чем появились великаны.

— Великаны? — удивилась я.

— Да, великаны, Фьонн и Фейн, разве вы не знаете?

— Это герои гэльских народных сказок, — оживился Фрэнк. — Вероятно, скандинавского происхождения. Скандинавское влияние здесь можно обнаружить повсюду, по всему побережью к западу. Даже названия некоторых мест скандинавские, а не гэльские.

Я округлила глаза, опасаясь вспышки праведного гнева со стороны миссис Бэйрд, но она только мило улыбнулась и охотно согласилась с Фрэнком: да, совершенно верно, она сама, когда ездила на север, видела камень, который называется Два Брата. Он ведь скандинавский, правильно?

— Скандинавы периодически появлялись в этих краях в течение сотен лет, примерно с пятисотого года от Рождества Христова и до тысяча трехсотого, — сказал Фрэнк, мечтательно глядя на облака на горизонте, словно их очертания напоминали ему похожие на драконов корабли викингов.

— Викинги! Они принесли с собой множество мифов, которые пали здесь на благодатную почву. В этом краю будто видишь начало вещей.

Этому я могла поверить. Спускались сумерки, и вместе с ними надвигалась гроза. Какой-то неземной, загадочный свет разливался под облаками, и даже совершенно новые дома вдоль дороги казались такими же древними и мрачными, как источенный непогодами пиктский столб в сотне футов от нас, вот уже тысячу лет обозначающий перекресток. В такой вечер лучше всего сидеть дома при закрытых ставнях.

Тем не менее Фрэнк предпочел пойти пропустить стаканчик шерри к местному адвокату мистеру Бэйнбриджу, который весьма интересовался старинными документами, а не сидеть в уютной гостиной миссис Бэйрд и любоваться при помощи стереопроектора видами гавани Перта. Освежив в памяти мою предыдущую встречу с мистером Бэйнбриджем, я предпочла Перт.

— Постарайся вернуться до начала грозы, — сказала я, целуя Фрэнка на прощанье. — Передай мистеру Бэйнбриджу мои извинения.

— Ммм, да. Да, конечно. — Старательно избегая встретиться со мной глазами, Фрэнк натянул пальто и ушел, захватив зонтик со стойки у двери.