Весенние сны - Джейн Арчер

И вот, когда девушка уже решила, что отец никогда не пришлет за ними, они получили от него письмо. В конверт были вложены билеты, немного денег и подробные объяснения, как им добраться до его ранчо на реке Литл-Колорадо, что в северной Аризоне.

Как ни странно, предстоящая поездка на Запад полностью захватила Анастасию. Она вдруг поняла, какой неинтересной и однообразной была ее жизнь. Но в отношении отца сомнения у нее оставались. Годы наверняка изменили не только их с матерью, но и его. Каким он стал? Понравится ли им на новом месте? Что за люди там живут? Какая там жизнь? Лорели все эти вопросы не интересовали совершенно. Он прислал за ними! Они должны ехать, и чем скорее, тем лучше.

Лорели согласилась отложить отъезд лишь на то время, чтобы успеть уладить в Виксберге все дела, уложить самое необходимое и сшить дорожные платья. И – прощайте, друзья и знакомые!

Поездка оказалась намного тяжелее, чем представлялось Анастасии, хотя они все делали так, как написал отец. Лорели не очень хорошо переносила дорогу и совсем не отдыхала, но ничто не могло ослабить ее стремления как можно скорее воссоединиться с горячо любимым человеком. Добрались они до Тусона за рекордно короткое время, но до конца пути было еще далеко.

Незаметно для самой себя Анастасия расслабилась, мысли перестали беспокоить ее. Девушка задремала, потом бессильно уронила голову на грудь и заснула. Под скрип и раскачивание катившего сквозь ночь дилижанса ей начал сниться сон, который она часто видела в течение многих лет.

В этом сне она стояла в крытой галерее с колоннами, примыкавшей к белому особняку, – это был дом ее детства. Она счастлива, но вдруг начинает понимать, будто что-то не так. Она совершенно одна. Девушка оглядывается, но вокруг стоит мертвая тишина, никого не видно и не слышно. В душе поднимается смутное беспокойство, которое быстро перерастает в панический страх. В ужасе Анастасия бросается бежать со всех ног через широкую зеленую лужайку перед домом, отчаянно крича в надежде, что хоть кто-нибудь откликнется, хоть кто-нибудь...

И тут она видит, как к ней широкими шагами направляется мужчина, и впервые за все эти годы она различает его лицо. К ней идет Хок Райдер. Пристальный взгляд его темных глаз обещает защиту, а мускулистое крепкое тело – надежную гарантию от всех несчастий. Она бросается в его объятия, и вдруг все меняется. Ей становится жарко и с каждым мгновением все жарче. Она запрокидывает лицо вверх, к его требовательным глазам. Он склоняется к ней все ближе и ближе. Наконец их губы встречаются в поцелуе, и Анастасия чувствует, как страсть накрывает их обоих горячей волной...

Девушка, вздрогнув, проснулась, все еще переполненная волнительным томлением и с явным привкусом реального поцелуя на губах. Впервые этот повторяющийся сон не оставил после себя ставшего уже привычным чувства ужасной потери и одиночества. Ей было тепло и отчего-то радостно на душе. Вдруг со смущением она сообразила, что бессовестно устроилась на широкой груди незнакомца по имени Хок Райдер. Каким образом умудрился он вторгнуться в ее сон? По правде говоря, сейчас он был к ней намного ближе, чем во сне, настолько ближе, что она явственно чувствовала его теплое дыхание у себя на щеке, когда он что-то бормотал во сне на каком-то чужом языке. Пахло от него крепким табаком и старой кожей.

Так что же, поцелуй был на самом деле? Или это все-таки произошло во сне? Анастасия пришла в ужас сначала от мысли, что он мог бы ее поцеловать прямо сейчас, а потом – что это может никогда и не случиться. Прекрасно сознавая, что мать возмутится до глубины души, Анастасия тем не менее потянулась к губам Хока.

Ответное прикосновение его теплых губ было таким нежным и осторожным, что у Анастасии мелькнула мысль – он тоже не уверен, сон это или явь. А через мгновение и сон, и явь перестали для нее существовать, потому что их вытеснила неожиданно захлестнувшая все ее существо страсть. Волна сладостной дрожи... Желание большего, и пусть поцелуй длится и длится... Упоительное предвкушение новой близости...

Но мужчина, ставший причиной такого буйства ее чувств, внезапно прервал поцелуй, вздохнул и передвинул ее голову себе на плечо. Зачем? Чтобы она заснула? Но после всего это просто невозможно! Или он к ней равнодушен? Может быть, это она первая поцеловала его во сне? Анастасия почувствовала, как заливается краской стыда, который быстро сменился гневом. Очень хорошо. Она покажет ему, что поцелуй ничего не значит и для нее тоже. Она будет спать, несмотря ни на что. Девушка решительно зажмурила глаза, как вдруг вспомнила о других пассажирах и покраснела до слез. Господи! Только бы все они спали и не видели, что произошло между нею и Хоком.

По тому, как глубоко и ровно задышала Анастасия, Хок понял, что девушка действительно заснула. Он уже начал сомневаться, а просыпалась ли она вообще, хотя ему ужасно хотелось верить, что все было на самом деле и ее поцелуи предназначались ему, и только ему. Когда девушка тихонько застонала во сне, он лишь хотел сделать так, чтобы его прелестной попутчице было удобнее спать. Закончилось же все совсем неожиданно для него. Черт возьми, признался он себе, все получилось чуть ли не так, как ему втайне хотелось. Интересно, какие ночные кошмары могли мучить юную Анастасию?

Спенсер?

Когда он увидел ее в первый раз в Тусоне, она стояла рядом с матерью около почтового дилижанса. Его сразу поразило сочетание ее волос цвета спелой кукурузы и молочно-белой кожи. Была она высокой и стройной... И, судя по всему, гордой. Дорожное платье не скрывало мягкие линии тела. Он все посматривал на нее украдкой, пока пассажиры не спеша садились в дилижанс, а потом ему просто чертовски повезло. Она буквально упала ему в объятия, где и пребывала сейчас.

Нет, ему нельзя стремиться завоевать чувства Анастасии Спенсер. У него свой путь, определившийся задолго до встречи с этой девушкой, и свернуть с него ему никак нельзя, иначе все усилия последних лет пойдут прахом.

Он отработал ковбоем на ранчо Мендеса, что неподалеку от Сайта-Крус-ривер. Работа была хорошей, платили неплохо, но засиживаться там он не собирался. Все, что ему было нужно, лежало во внутреннем кармане его сюртука. Прежде чем попасть ему в руки, письмо проделало немалый путь. Его приглашали ковбоем к Латимерам, чье ранчо широко раскинуло свои богатые угодья вдоль Литл-Колорадо.

Как только он получит эту работу, то сможет наконец заняться тем, что так долго вынашивал в душе. Ждать пришлось целых тринадцать лет, но решимость его отнюдь не уменьшилась, скорее даже наоборот. Двадцать пять лет – хороший возраст. За эти годы он изменился. Латимер навряд ли его узнает, а вот он забудет лицо Латимера лишь тогда, когда от негодяя не останется и следа на этой земле.

Хок нахмурился, задумчиво потрогав кончиком пальца маленький колючий зубчик серебряной шпоры, лежавший в нагрудном кармане его рубахи. Потом сунул руку в левый карман сюртука, вытащил потертый табачный кисет и свернул сигарету. Курил он, как и большинство его знакомых ковбоев, крепкий терпкий табак «Булл дарем». Чуть ли не на каждом ранчо можно было увидеть небольшие муслиновые мешки с размашистой надписью: «Настоящий «Дарем» от Блэкуэлла», изображением быка и пачками папиросной бумаги для скрутки, болтавшимися на затягивающем мешок шнуре.