Джек Ричер, или Поле смерти - Ли Чайлд

— Хорошо, подпишу, — согласился я.

Финлей достал из ящика стола бланк, сверился с часами и проставил дату и время. Он протянул мне бланк. Строчка, где я должен расписаться, была отмечена большим крестом. Финлей предложил мне ручку. Расписавшись, я протянул бланк назад. Финлей его изучил. Убрал в светло-коричневую папку.

— Я не смог разобрать вашу подпись, — сказал он. — Так что начнем с того, что вы назовете свое имя, местожительство и дату рождения.

Снова наступила тишина. Я посмотрел на негра. Упорный тип. Судя по всему, ему лет сорок пять. Для того, чтобы стать начальником следственного отдела управления полиции в штате Джорджия в возрасте сорока пяти лет, да еще чернокожему, необходимо быть очень упорным. Такому морочить голову бесполезно. Я набрал полную грудь воздуха.

— Меня зовут Джек Ричер, — сказал я. — Просто Джек Ричер. Без среднего имени. Адреса нет.

Финлей записал то, что я сказал. Много времени это у него не заняло. Я назвал ему дату своего рождения.

— Хорошо, мистер Ричер, — сказал Финлей. — Как я уже говорил, у нас к вам есть много вопросов. Я просмотрел ваши личные вещи. У вас не было при себе никаких документов, удостоверяющих личность. Ни водительского удостоверения, ни кредитных карточек — ничего. Как вы только что сказали, вы нигде не живете. Так что я спрашиваю себя: что это за человек?

Он не ждал с моей стороны никаких замечаний.

— Кто тот тип с бритой головой? — спросил Финлей.

Я молчал, не отрывая взгляда от больших часов. Следя за тем, как движется минутная стрелка.

— Расскажите мне, что произошло, — настаивал он.

Я понятия не имел, что произошло. Абсолютно никакого. С кем-то что-то произошло, но не со мной. Я сидел. И молчал.

— Что такое «pluribus»? — спросил Финлей.

Посмотрев на него, я пожал плечами.

— Наверное, Девиз Соединенных Штатов? — предположил я. — E pluribus unum — в многообразии едины. Принят в 1776 году вторым Континентальным конгрессом, верно?

Он лишь проворчал что-то нечленораздельное. Я смотрел прямо на него. Я решил, что этот человек сможет ответить на мои вопросы.

— Что все это значит? — спросил я.

Снова молчание. Настал черед Финлея смотреть на меня. Я видел, он думает, отвечать ли мне, и как.

— Что все это значит? — повторил я.

Откинувшись назад, он опять сплел пальцы.

— Вам хорошо известно, что все это значит, — наконец сказал он. — Убийство. С очень неприятными подробностями. Жертва была обнаружена сегодня утром на складах Клинера. У северного конца шоссе, пересекающего наш округ, у самой петли развязки на автостраде. Свидетель сообщил о том, что видел человека, идущего с той стороны. Около восьми часов утра. По его описанию, белый мужчина, очень высокий, в длинном черном пальто, светлые волосы, без шляпы, без сумки.

Опять молчание. Я белый мужчина. У меня очень большой рост. У меня светлые волосы. Я сидел перед Финлеем, одетый в длинное черное пальто. У меня не было шляпы и сумки. По этому шоссе я шел сегодня утром почти четыре часа. С восьми до без четверти двенадцати.

— Сколько по шоссе до этого места? — спросил я. — От автострады до города?

Финлей задумался.

— Думаю, около четырнадцати миль, — сказал он.

— Точно, — согласился я. — Я прошел пешком весь путь от автострады до города. Около четырнадцати миль. Наверное, меня многие видели. Но это не значит, что я кому-нибудь сделал плохо.

Финлей ничего не ответил. Во мне разгоралось любопытство.

— Это ваш участок? — спросил я. — Вся местность до автострады?

— Да, наш, — подтвердил он. — Вопрос юрисдикции не стоит. Вам от нас не отделаться, мистер Ричер. Границы города простираются на четырнадцать миль, до самой автострады. Склады на моем участке, в этом нет сомнений.

Он остановился. Я кивнул. Он продолжил.

— Клинер построил эти склады пять лет назад. Вы о нем слышали?

Я покачал головой.

— Почему я должен был о нем слышать? — спросил я. — Я никогда прежде не бывал в ваших краях.

— Клинер у нас большая шишка, — продолжал Финлей. — Со своей деятельности он платит много налогов, что для нас очень хорошо. Город получает большие поступления, причем без лишней грязи и шума, так как склады далеко, правильно? Поэтому мы стараемся присматривать за складами. Но вот они стали местом убийства, и вы должны нам кое-что объяснить.

Этот человек занимается своим делом, но он напрасно отнимает у меня время.

— Хорошо, Финлей, — сказал я. — Я сейчас сделаю заявление, в котором опишу каждый свой шаг с тех пор, как я вошел в пределы вашего убогого городишки, и до того, как меня на середине завтрака вытащили из-за стола, черт побери, и приволокли сюда. Если вы хоть чего-нибудь из этого выудите, я дам вам медаль, черт возьми. Потому что в течение почти четырех часов я только и делал, что ставил одну ногу перед другой под проливным дождем, все четырнадцать ваших драгоценных проклятых миль.

Это была самая длинная речь, которую я произнес за последние полгода. Финлей молча таращился на меня. Я видел, что он сейчас решает основную дилемму, встающую перед следователем. Нутром он чувствовал, что я, скорее всего, не тот, кто ему нужен. Но я сижу перед ним. И что остается делать следователю? Я дал ему возможность подумать. Выжидая подходящий момент, чтобы подтолкнуть его в нужном направлении. Я собирался намекнуть о том, что пока он тратит время на меня, настоящий убийца разгуливает на свободе. Это дало бы дополнительную пищу его беспокойству. Но Финлей прыгнул первым. В ошибочном направлении.

— Никаких заявлений, — сказал он. — Я буду задавать вопросы, а вы будете на них отвечать. Вы Джек Просто Ричер. Без адреса. Без документов. Кто вы, бродяга?

Я вздохнул. Сегодня была пятница. Большие часы показывали, что она уже наполовину прошла. Этот Финлей будет дотошно ковыряться во всех мелочах. Значит, мне придется проторчать за решеткой все выходные. Скорее всего, выпустят меня в понедельник.

— Я не бродяга, Финлей, — сказал я. — Я странник. Это большая разница.

Он медленно покачал головой.

— Ты не умничай, Ричер, — сказал он. — Ты по уши в дерьме. Плохи твои дела. Наш свидетель видел, как ты уходил с места преступления. Ты здесь чужак, у тебя нет документов, ты ничего не можешь сказать в свое оправдание. Так что лучше не умничай.

Финлей по-прежнему занимался своим делом и по-прежнему напрасно отнимал у меня время.

— Я не уходил с места преступления, — сказал я. — Я четыре часа шел пешком по этой треклятой дороге. Это ведь большая разница, правда? Преступники, покидающие место преступления, пытаются сделать это как можно быстрее и незаметнее. Они не идут по дороге. Что плохого в том, чтобы идти по дороге? Люди постоянно ходят по дорогам, разве не так, черт побери?