Счастливы,как датчане - Малин Рюдаль

Доверие — маленькое нечто, меняющее все в повседневной жизни, оно дает людям психологическое равновесие. Однажды моя мать приехала в Париж, и у нее из кошелька украли 300 евро. Датская страховая компания возместила ущерб, — хотя мама не смогла предъявить им чеки на купленные в тот день вещи. Несколько лет спустя я попала точно в такую же ситуацию, но представительница моих страховщиков во Франции только без конца повторяла: «Вы что, шутите?»

Другой пример: в Копенгагене я три года работала в кафе, чтобы оплатить учебу. Это заведение было очень популярно в столице, перед входом всегда стояло множество детских колясок. Молодые матери болтали, сидя за столиками в зале, а дети спокойно спали. В Дании это обычное дело: с одной стороны, за малышами вроде бы никто не присматривает, с другой — присматривают все «хором», потому что доверяют друг другу.

Несколько лет назад в Нью-Йорке случился скандал: молодая датчанка и ее муж зашли пообедать в ресторан, оставив коляску с ребенком на улице. Кто-то вызвал полицию, мамашу арестовали и обвинили в преступной халатности. Власти отдали ей малыша только через три или четыре дня, она подала в суд на штат Нью-Йорк и отсудила 10 000 долларов.

В августе 2012-го датская финансовая газета «Børsen» провела большую конференцию на тему доверия[21]. Известный гуру Стивен Кови-младший[22], автор бестселлера «Скорость доверия»[23], был, конечно же, приглашен. Он поприветствовал Данию как образец для подражания в области доверия, после чего заявил о высоких издержках, к которым приводит отсутствие доверия. В организации, где сотрудники не доверяют друг другу, тратится уйма денег на устройства контроля и охраны безопасности. Кови привел пример знаменитого американского инвестора Уоррена Баффета, который очень хотел купить у крупнейшей мировой сети супермаркетов Wal-Mart Stores компанию McLane Distribution — подразделение корпорации, занимавшееся оптовой торговлей и стоившее 23 миллиона долларов. Как правило, слияние такого рода занимает месяцы, приходится тратить кучу денег на адвокатов, советников и аудиторов, проверяющих мельчайшие детали счетов, но в этом случае стороны доверяли друг другу и дело решилось за два часа. Они обменялись рукопожатиями, сэкономив месяцы работы и миллионы долларов. По словам Стивена Кови-младшего, «в бизнесе недоверие удваивает цену».

Датский министр экономики Маргрете Вестагер тоже принимала участие в конференции. В часовом выступлении, ни разу не заглянув в свои записи, она объяснила, что доверие является источником экономии: гораздо проще проявить доверие к безработным, чем контролировать их. Напомню, что датчане очень гордятся своей системой социальной защищенности. Исследование, проведенное в 2009 году ежедневной газетой «Ютланд-постен»[24], подтвердило, что граждане высказывают максимальное удовлетворение именно по этому пункту. Им они гордятся гораздо больше, чем датской демократией, толерантностью общества и мирной жизнью. Люди понимают, как важно, чтобы все вносили свой вклад без обмана и надувательства: желание человека найти работу рассматривается не только как личный, но и как общественный интерес. Маргрете Вестагер признает, что минимальный контроль необходим даже в Дании. В 2012 году в обществе разгорелась полемика. Молодой человек, которого журналисты окрестили «лентяем Робертом», скандализировал всю страну, открыто заявив, что предпочитает пользоваться системой социального страхования безработных. Работа на предприятии быстрого питания не кажется ему интересной. Какое бесстыдство! «Лентяй Роберт», безусловно, не один такой, есть и другие, что очень оскорбительно для датчан. Французы относятся к этому куда спокойнее. Как-то раз одна молодая женщина рассказала мне о своих увлекательных приключениях в Соединенных Штатах. «Супер! — ответила я и поинтересовалась: — Но на что ты живешь, ведь у тебя нет гринкарты?» Она ответила, нимало не смутившись: «Я получаю пособие по безработице!» Другой пример: сосед по столу с гордостью сообщил мне, что съездил в отпуск на пособие по безработице…

Я покинула конференцию в прекрасном настроении, порадовавшись за мою страну, и подумала: «Не забыть бы заплатить 750 евро — взнос за участие!» Организаторы не требовали внесения авансом — они доверяли участникам. Как любит говорить бывший премьер-министр Дании Пол Нируп Расмуссен, «редко увидишь датчанина с ножом в руке, если в другой он не держит вилку»[25]. Иными словами, предательство — «нож в спину» — крайне редкое явление в датском обществе.

Я звоню отцу, чтобы рассказать ему о разговоре с издателем, который не только взял меня на работу, но и сделал весьма щедрое предложение: «Он напечатает наши брошюры по той же цене — ну, может, чуть дороже, — что назначают другие… и предоставит мне прекрасную квартиру именно в том месте, где я мечтаю жить, и совсем недорого, ведь она находится в его собственности. Мило, правда?» «Конечно, дорогая, — отвечает папа. — Но что ты станешь делать в тот день, когда этот человек решит повысить цену? Платя за квартиру меньше ее стоимости на рынке аренды, ты можешь оказаться в неловкой ситуации…»

Отец был, безусловно, прав, и я не только не приняла предложения, но и выбрала другого издателя. Моя реакция была спонтанной: если человек предлагает стандартное соотношение цены-качества, почему бы не заключить контракт с ним? Отец указал мне на ошибку: согласись я занять ту квартиру, потеряла бы свободу и утратила объективность. Личная, даже «шкурная», заинтересованность могла бы толкнуть меня на неверный шаг — заключить договор на издание брошюр от имени компании, которая мне не принадлежала.

Я многим рассказывала об этом случае, и люди реагировали по-разному. Одни (в основном это были уроженцы Европы) говорили: «Какая глупость, только представь, как хорошо ты могла бы устроиться в той квартирке!» Другие (в большинстве своем датчане) возмущались: «Какой ужас, он хотел тебя подкупить! Слава богу, что ты не приняла это бесчестное предложение…» В словарях «коррупция» определяется как «злоупотребление властью в целях личного обогащения». Мой пример отлично в него укладывается.