Место льва - Чарльз Уильямс

Миссис Рокботэм прервала пространные объяснения мисс Уилмот.

— Видите ли, — сказала она, — раз в месяц мы встречаемся у мистера Берринджера, и он нас наставляет — это всегда очень наставительно — касательно форм мышления и тому подобного. Но я полагаю, в этот раз он вряд ли будет в состоянии, и никто из нас не хотел бы… — я хочу сказать, тогда может показаться, что кто-то из нас метит на его место. Но вы, как человек незаинтересованный… И ваша научная работа более или менее связана со способами мышления, насколько я понимаю?

Она остановилась, и Дамарис подтвердила, что это так.

— Я подумала, что если бы вы прочли нам что-нибудь, просто чтобы держать нас в курсе — ну хотя бы истории вопроса, — путано заключила миссис Рокботэм, — мы все будем вам премного благодарны.

— Но, — сказала Дамарис, — если мистер Берринджер… не в состоянии, почему бы не перенести собрание?

— Нет, я не хочу этого делать, — решительно заявила миссис Рокботэм. — Это было бы очень неудобно, к тому же предупредить всех сегодня до девяти вечера просто не получится — некоторые далеко живут…

— Можно дать телеграмму, — предложила Дамарис.

— А во-вторых, — гнула свое миссис Рокботэм, — я не думаю, что мистер Берринджер хотел бы, чтобы мы считали, будто все это зависит только от него. Он всегда настаивает на личных усилиях. В таких обстоятельствах мы должны найти кого-то другого.

— А где вы собираетесь? — спросила Дамарис. Ей не хотелось обижать миссис Рокботэм, которая, будучи всего лишь женой врача, имела довольно влиятельных родственников. Среди них значился, например, владелец того самого еженедельного издания, в котором ее… ну, скажем, друг, Энтони Даррент подвизался младшим редактором или кем-то в этом роде. У Дамарис уже вышла там одна статья, разумеется, рассчитанная на публику, и ей хотелось, чтобы и дальше двери еженедельника для нее не закрывались. Ей пришло в голову подыскать подходящую статью среди своих многочисленных рукописей. Она могла бы использовать ее и для этого вечера, и для «Двух лагерей» — так назывался скромный еженедельник. Такая статья могла бы, с одной стороны, символизировать усилия еженедельника по поддержанию традиций в искусстве, политике и философии, а с другой — намекать на революционные течения. Она уже как-то говорила об этом с Энтони, но с ним трудно говорить на научные темы. Он все норовит свести к личным отношениям, его куда больше интересует, любит ли она его, каким образом и насколько сильно, тогда как Дамарис предпочла бы поговорить о науке или абстрактных принципах — например, опубликует ли «Два лагеря» ее статью о «Платонических традициях при дворе Карла Великого», и если да, то когда. В прошлый раз, когда разговор зашел об этом, Энтони вышел из себя и со злостью сказал, что она разбирается в Платоне не лучше, чем в Карле Великом. Ее настоящая тема — «Традиции Дамарис при дворе Дамарис», и он обязательно напишет об этом длинную высокопарную статью, в которой Дамарис выступит в роли позабытой королевы Трапезунда, захваченного сарацинами.

— Так что готовься, — сказал он, — на будущей неделе тебе предстоит хорошая схватка с сарацинами.

Миссис Рокботэм объяснила, что она поговорила с экономкой мистера Берринджера по телефону. Разумеется, были отданы обычные распоряжения по поводу собрания, и экономка, хотя и несколько неохотно, под нажимом уступила. Мистер Берринджер все еще без сознания, как сказал доктор Рокботэм. Однако и миссис Рокботэм, и мисс Уилмот считали более вероятным, что его бессознательность имела природу транса, что душа мистера Берринджера отлетела в духовный мир или еще куда-то, где, возможно, время отсутствовало как таковое, и не ощущала неудобства от своего затянувшегося возвращения.

— И предположим, — вклинилась отодвинутая в сторону мисс Уилмот, — предположим, что он вернется, пока мы находимся там! Что бы он мог нам рассказать! Он же сможет рассказать тебе что-нибудь, Элиза, да?

Все это казалось Дамарис совершенно несообразным. Чем больше она об этом думала, тем глупее это выглядело. Но стоило ли отказывать миссис Рокботэм? Она ведь может и обидеться, а обидевшись, шепнуть словечко на ушко своему влиятельному родственнику?

— Но что именно вы хотите услышать? — через силу спросила Дамарис.

Миссис Рокботэм задумалась.

— Если бы вы смогли рассказать нам что-нибудь о формах мышления, — задумчиво протянула она. — Мы пытаемся его формировать… впрочем, я не буду вдаваться в детали, — ну, хорошо, может быть, несколько мыслей… ну, скажем, о Платоне? Мистер Берринджер рассказывал нам, что Платон много говорил об идеях, а у вас ведь есть несколько работ о Платоне?

Дамарис подумала о статье про Карла Великого, но отвергла ее, пожалуй, она слишком историческая для этой цели. Она подумала о некоторых других статьях, и вдруг…

— Если вам будет это интересно, — сказала она, — у меня есть кое-какие заметки о связи платоновской и средневековой мысли — боюсь, они немного специальные, но это лучшее, что я могу предложить. Если это действительно интересно…

Миссис Рокботэм с довольной улыбкой выпрямилась.

— Как мило с вашей стороны, мисс Тиге, — воскликнула она. — Я знала, что вы нам поможете! Я уверена, это будет именно то, что нужно. Я заеду за вами на машине в половине девятого. И большое спасибо.

Она встала и замешкалась.

— Между прочим, — спросила она, — как называется ваша статья?

— «Фантомы и ангелы», — ответила Дамарис. — Понимаете, это всего лишь сравнение, в основном младших последователей Платона, с одной стороны, и толкователей Дионисия Ареопагита,[2]с другой, в предположении, что у них есть общие идеи. Но некоторые цитаты весьма своеобразны и могут заинтересовать ваших друзей.

— Я уверена, это будет чудесно, — заверила ее миссис Рокботэм. — «Фа… фантомы». Кто это такие? Но вы нам, конечно, о них расскажете? Это действительно мило с вашей стороны, мисс Тиге, и я только надеюсь, что когда-нибудь смогу как-то выразить свою благодарность. До свидания, до половины девятого.

С твердым убеждением, что теперь-то миссис Рокботэм уж точно посодействует в издании статьи, Дамарис попрощалась и сама проводила посетительниц к машине. Затем она вернулась в кабинет и принялась искать материал для лекции. Нашла, просмотрела и поняла, что заметки еще сложнее, чем она предполагала. Основная идея связи между понятиями жизнеобразующих идей эллинской философии и иерархией ангелов христианской мифологии выражалась довольно ясно. Но большинство цитат было на древнегреческом или латыни, и Дамарис пришлось тут же переводить их на удобоваримый английский, чтобы потом не искать подходящие слова. Заодно она кое-где смягчила выражения, чтобы не задевать чувств миссис Рокботэм, например, изменила «суеверное рабство» на «легковерное благочестие» и «чувственное приспособленчество» на «истовый пыл». На всякий случай пришлось добавить пару фраз о том, кто такой Дионисий Ареопагит. Беда в том, что Дамарис имела весьма смутное представление о том, чем же, собственно, занимались эти дамы под руководством мистера Берринджера. Высокоинтеллектуальные читатели «Двух лагерей» почти наверняка свободны от каких-либо предрассудков в отношении как фантомов, так и ангелов, но про слушателей мистера Берринджера этого с уверенностью сказать нельзя. Она почти машинально заменила «религиозный гнет» на «официальное влияние», припомнив, как Энтони рассказывал ей, что некоторые служители церкви просматривают периодику, и после пары часов работы почувствовала себя вполне готовой. В худшем случае она прочитает статью и посмотрит, как она звучит. В лучшем… ну, в лучшем случае никто не знает… вдруг там окажется кто-нибудь полезный. Дамарис отложила рукопись и спустилась к обеду.