Убийство на виадуке. Три вентиля - Рональд Нокс

– Просто удивительно, – вмешался Кармайкл, – сколько людей повторяют давнюю ошибку насчет значения…

– Cui bono – худшее из зол, – жизнерадостно отозвался Мордент Ривз. – Вспомним только тех двоих мальчишек из Америки, которые убили третьего, только чтобы узнать, каково это.

– А вот это уже патология.

– Если уж на то пошло, какой процент преступлений не относится к патологии?

– Однажды я месяц провел на Святом острове, – сообщил Кармайкл. – Вы не поверите, но одного из местных жителей тошнило всякий раз, стоило ему увидеть собаку! Тошнило в прямом смысле слова.

– Как вы думаете, каково это на самом деле – убить человека? – спросил Мерриэтт. – Я что хочу сказать: как правило, убийцы вроде бы всегда теряют голову, совершив преступление, и чем-нибудь да выдают себя. Но с другой стороны, если все было продумано и спланировано, у человека должно возникнуть ощущение, что все идет по плану, значит, осталось только обезопасить себя, и самое главное – повидать как можно больше людей и вести себя в обществе естественно.

– Это почему же? – спросил Гордон.

– Чтобы обеспечить себе алиби. Им люди зачастую пренебрегают.

– Кстати, – спохватился Кармайкл, – вы не привезли с собой из Лондона газету? Я не прочь узнать вердикт по делу Стейнсби. Я слышал, тот юноша состоит в родстве со Стейнсби из Мартингтона.

– Увы, я уехал из Лондона в три, а к тому времени вышли лишь бюллетени тотализатора. Между прочим, господа, дождь кончился.

Вид, открывающийся от третьей метки, был таким, что даже гольфист замирал в невольном восхищении. Что бы там ни говорили приверженцы Вордсворта, железные дороги облагородили наш ландшафт; они придают нашим невзрачным долинам оттенок мотива и направления. В особенности главная ветка с четырьмя путями, опирающаяся на изгиб высокой насыпи и неспособная пересечь извилистую местную речушку, кроме как на ходулях – широких опорах из долговечного гранита, поражает если не взгляд, то по крайней мере воображение. Такова железная дорога, протянувшаяся вдалеке, параллельно полю, по которому перемещаетесь вы, таков огромный виадук в сотне футов прямо по курсу, старательно перешагнувший четырьмя гигантскими арками речушку Гаджен, самую непримечательную из местных. Мелкая и узкая, она бежит, окаймленная зарослями кипрея и таволги, и поплескаться в ней любят как коровы, так и болтающиеся без дела кедди[7]. Там и сям разбросаны заплаты лозняка – одну из них, угнездившуюся у опоры виадука, особенно боятся гольфисты. Впереди, чуть выше железной дороги, там, где она убегает на север, видны соломенные и черепичные крыши Пастон-Уайтчерча, следующей станции по той же ветке. Правее раскинулось старое поместье во всем своем меланхоличном великолепии, а за ним – деревня Пастон-Отвил и местная церковь. Прекрасная аллея вязов соединяет старый дом в поместье с дорогой между двумя деревнями. Солнце только что вышло, под его лучами трава кажется зеленее, а земля – темнее после недавнего дождя; примитивные запахи дерна и взрытой почвы приветствуют его возвращение.

Сомнительно, чтобы Мордент Ривз был особенно восприимчив к влиянию красот природы, но если все же был, возможно, именно поэтому его драйв[8]превратился в слайс[9]. Мяч скатился по пологому склону к реке, пропрыгал, огибая пару кустиков густой травы, усеивающих маленькую долину, и наконец юркнул в лозняк у подножия арочной опоры. Ривз со своим партнером Гордоном сразу же направились за мячом, не доверяя нерадивому кедди, хотя тот находился ближе к тому месту. Лишь при ближайшем рассмотрении выяснилось, насколько удачно выбрал себе убежище этот мяч, скрываясь от погони. Земля здесь была сплошь в кустиках высокой травы, которые канавки между ними превращали в островки; упрямые прутики лозняка мешали разворошить траву клюшкой. Бесплодные поиски заняли бы не меньше получаса, если бы взгляд Ривза вдруг не зацепился за то, чего он никак не рассчитывал здесь увидеть, – более темное пятно среди зелени, возле самой опоры первой арки. Пятно имело очертания человеческой фигуры.

Пес спит чутко, выказывая явную готовность проснуться в любой момент. Сон человека подобен сну лошади и похож на смерть. Поначалу Ривз решил, что лежащий неподалеку человек – бродяга, который свернул с шоссе, ведущего в Лондон, и устроил себе сиесту в тени виадука. Но жизненный опыт, не исчерпывающийся службой в военной разведке, убедил его, что в такой дождливый день неизвестный прилег бы скорее под аркой, чем рядом с ней.

– Эй! – тревожно окликнул Ривз Гордона. – Тут, кажется, что-то стряслось.

Вдвоем они приблизились к простертому телу; неизвестный лежал ничком и не подавал никаких признаков жизни. Неприязнь, побуждающая здоровую натуру отпрянуть при виде разложения, охватил обоих игроков. Гордон прослужил три года в армии и видел смерть, однако там она неизменно прикрывалась жертвенными одеждами цвета хаки, и совсем другим делом оказалось увидеть смерть в городском пиджаке и серых брюках в полоску, не подходящих для ясной погоды. Казалось, солнце утратило толику своего сияния. Ривз и Гордон наклонились, перевернули тело и, повинуясь общему инстинкту, тут же отпустили его. Не только безвольно болтающаяся голова указывала на то, что здесь утратил целостность сам каркас тела: лицо отсутствовало, до неузнаваемости расквашенное. Подняв головы, Ривз и Гордон сразу поняли, что наклонный устой арочной опоры, облицованный нешлифованным гранитом, должно быть, и помешал роковому падению, и нанес дополнительные увечья. От головы неизвестного мало что уцелело для опознания, если не считать коротко подстриженных седых волос.

– Бедолага, – сипло выговорил Гордон. – Видимо, свалился сверху.

– Знаете, – отозвался Ривз, – кедди не стоит на него смотреть. Отправим его лучше за остальными.

Мерриэтт и Кармайкл уже нагоняли их, поэтому ждать их оставалось недолго.

– Кто-то умер? – спросил Мерриэтт. – Какой ужас…

И он принялся вышагивать туда-сюда, словно охваченный беспокойством, повторяя вполголоса: «Какой ужас…» Кармайкл в кои-то веки онемел. Новый голос подытожил ситуацию:

– Здорово ему досталось, так, что ли? – и все, обернувшись, обнаружили, что кедди явно доволен новыми впечатлениями.

– Послушайте, надо его куда-нибудь перенести, – предложил Гордон. – Может, в сарай для инструментов под той аркой?

– Не уверен, что смогу его поднять, – отозвался Ривз.

– Да ничего, сэр, – заверил кедди, – сейчас свистну Имбиря – он к скаутам ходил, их там учили, что делать с трупами. Эй, Имбирь! – крикнул он, и, дождавшись, когда приблизится его товарищ, другой кедди, объяснил: – Вон тот малый свалился с путей и расшибся будь здоров!