Солнечное перо - Лариса Петровичева

На стенах лежал тревожный отблеск пожаров. Привычный мир внизу был объят пламенем, и Антия вдруг с ужасом подумала: а что, если Кит нырнет и уйдет на глубину? И десять дней они будут лететь над океаном, утопая в своем безнадежном ужасе, а потом все кончится…

– Кит остановится, – уверенно сказала она. Королеве надо всем своим видом выражать уверенность и стабильность, даже когда мир летит к евграм в пасть. – И когда он остановится, мы все должны держаться вместе. Восстанавливать наш мир. Помогать друг другу. Сейчас не имеют значения ни расы, ни границы, ни сословия. Иначе мы не выживем.

Ее слушали затаив дыхание, и Антия видела, что ее слова дают людям ту надежду, которая почти иссякла в ней самой. Она протянула руку Эдвигу и сказала, понимая, что навсегда переступает что-то очень важное в себе:

– Я знаю, что сейчас не самый лучший момент, чтобы объявить о моем согласии, но не могу не сказать. Таллерия и Данвигон дальше пойдут рука об руку. Мы поднимем наши державы из руин и поможем остальным. Пусть наш союз станет надеждой и новой основой мира.

Некоторое время люди в отсеке молчали, а потом захлопали в ладоши, заговорили хором, поздравляя, и Антия поняла, что все сделала правильно. Королева не принадлежит себе. Королева должна поступать так, как будет лучше для страны – особенно когда от этой страны остались только дым и развалины. Эдвиг прикоснулся губами к ее пальцам и с улыбкой произнес:

– У меня теперь нет ни жемчугов, ни серебра. Но я сделаю все, чтобы вы никогда не пожалели о своем согласии, Антия. Мы…

Он не договорил. Капитан бросил взгляд в окно и с растерянной надеждой выдохнул:

– Ваше величество! Кит остановился!

Антия кинулась к окну. Кругом царила ночь – рыжая, огненная, мертвая. Стаи разноцветных дирижаблей, которые плыли рядом, замедляли движение – все сейчас видели то же, что и королева. Внизу лежал незнакомый город, окутанный пламенем, и Антия увидела, что он неподвижен. Гул, который наполнял все вокруг, оборвался. Траурные ленты дыма поднимались в небо, но Кит больше не плыл.

«Верн, – подумала Антия. – Кит пришел в движение, но Верн остановил его».

Кто еще мог бы это сделать?

Она обернулась. Чарнец, забившийся в угол, не переставал молиться. Эдвиг поднялся, опираясь на трость, подошел к окну и, прищурившись, посмотрел не на горящий город, а куда-то в сторону.

– Что это? – спросил он. – Вот там, справа. Видите сияние?

Антия посмотрела туда, куда показывал принц, и увидела, что во мраке медленно струится серебристое свечение. Вот в нем мелькнули мазки зеленого и розового, и она вспомнила, как когда-то, бесконечно давно, летела на спине двуглавой птицы, и от ее перьев разливалось зарево, которое поднималось на полнеба. В отсек заглянул один из офицеров и сбивчиво сообщил:

– Господин капитан… там… кажется, там магический провал. Наши приборы просто с ума посходили!

Капитан выбежал из отсека. Некоторое время Антия молчала, собираясь с духом, а потом сказала:

– Мне надо туда. Кажется, я знаю, что там.

– Ваше величество, – оторопело выдохнул один из офицеров ее личной охраны. – Давайте отправим отряд. Вам лучше оставаться здесь.

Он был прав. Место полководца не впереди на лихом коне, а в благоразумном отдалении, чтобы видеть все поле битвы, но Антия лишь повторила тем тоном, который советует не спорить:

– Мне. Надо. Туда.

Эдвиг посмотрел на нее так, что Антия испугалась, что сейчас он начнет спорить и велит ей оставаться на месте. Но он, к ее удивлению, не стал – просто кивнул и произнес:

– Пообещайте, что будете осторожны. Хорошо? – И, обернувшись к ее встревоженным офицерам, добавил: – Вряд ли мы сможем остановить девушку, которая однажды спустилась к Киту и вернулась живой и невредимой.

Антия дотронулась до его руки. Ведь неплохой же человек, и они станут настоящими соратниками, а что еще надо для того, чтобы восстановить мир после конца света? Тогда почему ее снова начинает знобить и в груди вновь дергает невидимый крючок, который вошел под плоть и кости, и сейчас тянет, тянет?..

– Обещаю. – Антия нашла в себе силы улыбнуться и повторила: – Я знаю, кто там.

В личной каюте нашлась запасная одежда. Антия с удовольствием избавилась от церемониального платья – сейчас оно напоминало ей саван. Переодевшись в светло-серую рубашку, темные куртку и штаны, Антия выскользнула из каюты, и офицеры охраны повели ее к выходу. Маленькие лампы едва развеивали сумрак, и Антии казалось, что она движется через подземелье или внутренности огромной рыбы.

Дядя Бриннен летел в одном из дирижаблей, он спасся, и Антии доложили об этом почти сразу же. Она кивнула, просто отметив информацию, но поняла и приняла ее только сейчас, когда шла и вспоминала, как старый инвалид спасал ее много лет назад, уводя сквозь подземелья королевского дворца от тех, кто убивал ее родителей и брата.

Ей стало легче. Сейчас она словно возвращалась к себе – не к королеве Таллерии, а к Антии, которая однажды спустилась в подземелья пирамиды Ауйле, прошла дорогами Ашх-Анорна и вернулась домой.

Открылась дверь, и на мгновение Антия задохнулась – настолько отвратителен был воздух снаружи. В голове зашумело, но Антия шагнула вперед и, схватившись за перила, развернулась и поставила ногу на первую ступеньку веревочной лестницы. Дирижабль опустился так низко, как только мог, – нить лестницы убегала в ночь. Порыв ветра вдруг прогнал запах гари и крови и принес с собой легкий травяной. Антия поняла, что сейчас они в Заполье, среди его цветущих лугов.

Лестница качнулась, и Антия продолжила спуск. Зарево, которое разливалось справа от нее, пульсировало, то разгораясь так ярко, что Антия видела каждую нить в толстых веревках, то угасая – тогда она начинала чувствовать себя слепой, и в ней против воли поднималась волна паники. Но наконец сияние сделалось спокойным и ровным, и, когда ноги уткнулись в траву, Антия наконец-то смогла выдохнуть.

«Верн, – подумала она. – Верн».

Она обернулась. Зарево поднималось до небес, и трава казалась белой. Верн лежал на спине, раскинув руки и погрузив пальцы в почву. Антии вдруг почудилось, что он дрожит и рассыпается на пестрые клочки, но потом они стекаются, прилипают друг к другу, и Верн вновь впивается в землю. Повязка была снята, оба глаза, наполненные жидким золотом, слепо смотрели в небо. Верн что-то бормотал, его лицо было искажено нестерпимой болью и безумием, но, когда Антия сделала несколько шагов вперед, он улыбнулся и проговорил:

– Ты здесь… я видел твой дирижабль.

Антия нырнула в зарево, и ее сразу же будто отрезало от мира. Ушла вонь сгоревших городов, отпрянул страх и горе потерь – рядом с Верном было очень тихо. Он дрожал, словно через него пропускали электричество, но Антия почему-то знала: с миром все будет в порядке. Пока будет.

– Верн, что случилось? – спросила она. – Что нам делать?