Пять лет замужества. Условно - Анна Богданова

Другие собирают стеклянные пузырьки от духов, и им всё равно, что у некоторых отколоты горлышки, третьи – старые пожелтевшие трухлявые по углам газеты с определёнными статьями – о покорении человеком космоса или с некрологами достойным лицам страны. Однако куда нас занесло! Мало ли что оставляют после себя люди! Это их дело – нам же интересно, что оставила Варвара Михайловна своей единственной племяннице и что именно вызвало в душе Анфисы Григорьевны столь враждебное чувство по отношению к своей почившей неделю назад тётке.

Итак. Под движимым и недвижимым имуществом, которое было упомянуто в завещании, подразумевались отнюдь не проеденное молью тряпьё, модное полвека тому назад, не сломанная швейная машинка, не остановившиеся на роковой отметке напольные часы и тем более не коллекция драных, подобранных неизвестно где чулок.

После тёткиной кончины Анфисе причиталось:

1. Шикарная трёхкомнатная квартира с двумя туалетами в высотном сталинском доме на набережной.

2. Двухэтажный коттедж под Москвой с центральным отоплением и всеми удобствами, с садом, в котором, гуляя, можно заблудиться меж тополей, елей, яблонь и вишен.

3. Три килограмма золотых украшений, включая вес бриллиантов, которые хранятся от греха подальше – в ячейке банка, где тётка была постоянной клиенткой и аккуратно выплачивала определённую сумму за сбережение ценностей.

4. И самое, пожалуй, главное – это счёт, но уже в швейцарском банке с невероятным количеством нулей – стоило Анфисе только взглянуть на многозначное число, как у неё круги пошли перед глазами, завертелись в виде голубоватых колечек дыма, закружились, и она чуть было в обморок не упала от неожиданности и счастья.

Казалось бы, с чего нашей героине выражать своё недовольство? Мало кому жизнь бросает подобную, обросшую мясом, никем не тронутую, кость, которую можно всю жизнь глодать, ещё останется. Ан нет! Всё оказалось не так-то просто. Была в этом завещании одна загвоздочка. Хотя... Загвоздочка – это слишком слабо сказано, по крайней мере неточно. Настоящий камень преткновения таило в себе тёткино завещание, можно сказать, преграду, барьер, просто-напросто дамбу какую-то, сдерживающую плавно текущую реку Анфисиной жизни, которая двигалась куда надо вместе с её глуповатой компаньонкой Люсей, с налаженным бизнесом и хоть и взбалмошным, горячим, страстным и азартным до болезненности Юрием Эразмовым – любовником героини. Серьёзным препятствием явилось условие, что было начертано на оборотной стороне завещания. Иными словами, условие Варвары Михайловны Яблочкиной гласило:

«Всё вышеупомянутое имущество может перейти моей племяннице Анфисе Григорьевне Распекаевой лишь в том случае, если она выполнит следующие пункты:

1. В течение трёх месяцев после моей кончины выйдет замуж за жителя города N или его окрестностей, откуда родом я и её мать Елена Михайловна Распекаева (в девичестве Яблочкина).

2. Проживёт с ним в законном браке не менее пяти лет, для чего молодожёны могут воспользоваться моей квартирой.

3. Приживет от мужа ребёнка, пол которого не имеет значения. В случае медицинского подтверждения того, что одна из сторон не может иметь детей по состоянию здоровья, супруги обязаны усыновить младенца из детского дома.

Только при выполнении вышеприведённых условий моя племянница Анфиса Григорьевна Распекаева может со спокойной совестью вступить в право наследования по истечении пяти лет со дня моей смерти.

В случае невыполнения хотя бы одного пункта из вышеперечисленных всё движимое и недвижимое имущество автоматически переходит в распоряжение церкви «Благостного милосердия и щемящей сострадательности» для построения богоугодных заведений, по усмотрению пастора сей церкви для спасения моей грешной души».

Вот такую свинью подложила Анфисе её единственная родственница! Конечно, наша героиня могла бы выйти замуж за первого встречного, но в завещании чётко сказано, что избранником её должен стать не кто иной, как житель забытого Богом городишки N, откуда семья Яблочкиных переехала полвека тому назад. Стало быть, нужно ехать в N и искать мужа там. Именно искать, а не бросаться на шею первому попавшемуся энцу, потому что этот первый попавшийся может оказаться кем угодно: маньяком, хроническим алкоголиком или находиться в плену ужасающих, а может, нелепых каких-нибудь страстей. Автор знает много примеров того, как самые невинные привычки человека, которые, на первый взгляд, вроде бы не могли причинить никаких неудобств его близким, на самом деле оказывались губительными для семьи – ячейки общества и не приводили ни к чему, кроме разводов и раздела имущества.

Так, одна моя знакомая – Андромеда Завжикина, безумно влюблённая в своего мужа, развелась с ним, несмотря на ещё пылающую в её сердце страсть к благоверному, на седьмом году их совместной жизни из-за одной лишь его дурацкой привычки класть дырявый блин прямо на клеёнку (не на тарелку, заметьте, а на стол), мазать его смородинным вареньем, затем, свернув в трубочку, отправлять, пофыркивая от удовольствия, в рот. В первый год знакомая моя была настолько ослеплена любовью к супругу, что вообще вокруг себя ничего не слышала, никого не видела, кроме туманного силуэта своего неистового влечения. Про блины, едомые на клеёнке, и говорить нечего! На второй год туман спал, развеялся, и Андромеда узрела непосредственно образ ненаглядного супруга. Весь третий год она только и делала, что умилялась ему, этому милому сердцу образу, и радовалась, что выбор её остановился именно на нём. Четвёртый и пятый год Завжикина поставила себе целью при помощи мужа сделаться опытной женщиной, что касается любовных утех, которые, надо сказать, между ними происходили настолько редко, что при всём желании моя знакомая не смогла бы стать особой, искушённой в сексе. Шестой год – весь напролёт – она пыталась забеременеть, но из этого тоже ничего не получилось по причине крайне редких связей с собственным мужем. Седьмой год в их совместной жизни выдался поистине роковым – у неё, словно у лошади, шоры с глаз спали, и она увидела себя вздыбленной над пропастью: одно неверное движение – и падение в бездну ей обеспечено. В качестве провокатора падения в бездну Андромеда Завжикина признала своего благоверного, который, облизываясь, стаскивал очередной дырявый блин с тарелки, с наслаждением потягивая его за края, укладывал прямо на новую, неземной красоты, привезённую из Германии клеёнку и принимался покрывать его смородинным варением. Супруга, потеряв дар речи, с ужасом смотрела, как через дырки блина просачивается жидкое, чернильного цвета варенье прямо на заморскую, головокружительной красоты клеёнку. Она вдруг почувствовала, что если не скажет сию секунду острое, как лезвие скальпеля слово, то непременно полетит вниз, в бездну. И она его сказала, неожиданно обретя дар речи:

– Развод! – и через месяц знакомая моя была свободна, как птица в небе.

Однако куда нас снова занесло!..

Вернёмся к нашей героине. Итак, ей за три месяца предстояло найти такого мужа, с которым можно было бы не только прожить пять долгих лет (а это не шутка!), но ещё и родить ребёнка. Но самым главным для Анфисы Распекаевой являлось то, чтобы её избранник был человеком до такой степени богатым, что её наследство показалось бы ему настолько ничтожным по сравнению с собственным капиталом – каплей в море просто-напросто, что и делить-то его после развода для него было бы смехотворным и бессмысленным занятием. Вторым требованием к энцу со стороны Анфисы была непременная щедрость и доброта. А то ведь встречаются и такие представители противоположного пола, которые и заводы, и фабрики, и огромные счета во всех мыслимых и даже немыслимых банках имеют. Да что там говорить! Чего они только не имеют, а всё равно стремятся жену как липку ободрать и оставить её голью перекатной. Иногда мужья делят имущество не по жадности, а, скажем, из злости и вредности. Исходя из этого, Анфиса определила третье условие или лучше сказать черту характера суженого – простодушие и бескорыстие.