Четвёртый - Сергей Калашников

- Фим! Свари, пожалуйста горяченького. А вы, - смотрю на Ольгу и Михаила, - осмотрите пулемёты и подбейте баланс по патронам к ним. Я, тем временем, разберусь с горючим.

Ребята молча приступают к исполнению порученного - ни слова поперёк. Спускаюсь к ложку, где под нависающими ветвями мы спрятали нашу технику и палочкой проверяю уровень топлива в бензобаках - ещё не финал, но и обилия не наблюдается. Нахожу моторное масло и запасные канистры - пустую и полную.

Вижу, как Фимка отправляется за дровами, и лезу в кузов к немецким ранцам. В третьем отыскиваю складную плитку и початую упаковку сухого горючего. Прихватываю консервный нож - их копии после войны делали у нас, так что системы знакомые. Помогаю установить над огнём котелок. Наш, с круглым дном, в который больше входит. Ольга подходит:

- Пулемёты исправны. На каждый по круглой коробке с лентой на полсотни патронов и по две такие же ленты просто так лежат. То есть дважды по полтораста на всё про всё. Негусто, в общем.

Мы отводим взгляды от котелка, куда повар всыпает пшёнку, делаем по судорожному глотку и возвращаемся к машинам. Тут Миша разбирается с плащ-палатками, скрепляя их так, чтобы укрыть мотоциклы. Мы же проводим ревизию подсумков, пересчитывая доставшиеся от сапёров боеприпасы. Вещей, конечно, много, но, если не таскать их все на себе... да и слышал я когда-то, что патронов много не бывает, а провизия имеет привычку заканчиваться. Опять же тут и инструменты на самые разные случаи. Пилы, топоры, сундучок с напильниками и тисочками. Гвозди и телефонный провод на катушке для полевой прокладки, взрывмашинка - целое богатство во вражеском тылу. Хотя тола нам в трофеях досталось немного - килограмма три. Зато из своих мешков и тех, что остались от погибших товарищей, набралось пуда полтора вместе со взрывателями замедленного действия.

Спонтанно начавшаяся ревизия сокровищ прекратилась, как только поспела каша. Усевшись кружком вокруг котелка, мы взялись за ложки и, черпая по очереди, уже вскоре выбрали её всю без остатка. Фимка заправил своё варево салом и тушёнкой, отчего оно в наших глазах сильно выиграло.

- Тут такое дело, ребята, - проговорил я самым безоблачным тоном. - Память у меня начисто отшибло. Я бы и имени своего не вспомнил, если бы Ефим не намекнул. Ваши я тоже узнал уже из разговоров. Кто-нибудь может про меня рассказать? А то просто неудобно перед самим собой.

- Ты и про нас ничего не помнишь? - обиженно пролепетала Ольга и густо покраснела под укоризненным взглядом Михаила. - Нет, я тебя даже не обнадёжила, но ты ведь ухаживал за мной.

- И ещё поухаживаю, если не шуганёшь, - поспешил я её успокоить. - А долго я за тобой бегал?

- С полгода, с зимы. Мы случайно познакомились и стали встречаться по выходным. Гуляли просто так, разговаривали. Ты меня со своей мамой познакомил, когда мы ней на улице столкнулись. Она доктор. А про отца ты мне не ответил.

- И мне не ответил, - поддержал разговор Миша. - Мы с тобой заходили к вам перед тем, как отправиться на курсы, уже после комиссии, когда получили повестки.

- Мы вообще познакомились как раз перед комиссией. Ты на меня зыркал, как на врага. Наверно, к Ольге ревновал. Думал, набросишься, - добавил Фимка. - Но она посмотрела на тебя строго и попросила меня проводить её, потому что ты был ещё занят.

- То есть, ты крутила мной, как хотела, - шутливо посмотрел я на девушку.

- Не крутила, а боялась, что ты в него вцепишься. Надо было вас срочно развести. Ты вообще всегда очень остро реагируешь на то, что тебе кажется неправильным.

- То есть, ни одноклассника моего, ни друга детства среди вас нет, - кивнул я своим мыслям.

Ребята покрутили головами, а потом Миша сообщил мой домашний адрес, а Оля номер школы и класс, где я учился. Получается, ещё год до получения аттестата. Рассказали, что все мы добровольцы, окончившие ускоренный курс диверсионной школы, и что война уже почти месяц как началась.

- Так я же никакого ускоренного курса не помню, - пришлось заострить внимание товарищей на этом обстоятельстве.

- Это ничего. Мы тебя всему научим, - пленительно улыбнулся Фимка. - Зато ты после удара по голове стал намного шире мыслить. А то все в драку лез.

После этих слов я стянул немецкую пилотку и стал ощупывать череп - всё цело.

- Нет там ни одной царапины, - успокоила меня Ольга. - Осколки от той мины выше прошли, потому что ты полз на животе и Фимку волок. Не заметил, как проволочку зацепил. А вот взрывная волна, видимо, достала. Как у тебя со слухом?

- Похоже, порядок, - тряхнул я головой. - А как мы на мины напоролись?

- Загнали нас, словно зайцев, - вздохнул Миша. - Мы затемно до дороги не успели, потому что заплутали из-за болота. Уже после рассвета дошли, хотя и ранним утром. Осмотрелись да и перебежали быстренько, пока никого нет. А тут пешая колонна откуда ни возьмись. От неё нас и разглядели, потому что мы не залегли сразу, а начали перебегать к лесу. Помнишь ведь, что кустов там нет, а трава клочками. Вот нас и обнаружили, да прижали из пулемётов. А про минное поле, думаю, и немцы не знали.

Я разложил немецкую карту, на которой мы всё, что позволял масштаб, хорошенько разглядели. По расчёту времени получалось, что эта самая колонна выступила от железнодорожной станции как раз в рассветных сумерках и успела прошагать километров десять.

- Не удивлюсь, если завтра в то же время в том же месте снова окажется подобная цель..., - начал я формулировать мысль.

- А продольный пулемётный огонь да по плотному пешему строю..., - подхватил Миша.

- Только кюветы нужно заминировать..., развила идею Оля.

- И ноги потом унести..., - резюмировал Фимка.

- А, поэтому, предлагаю вздремнуть до вечерних сумерек, - окончательно подвёл черту я. - Укладывайтесь, посторожу, - странное дело - все дружно меня послушались, устроившись тут же в кустарнике на пятнистой немецкой плащ-палатке. И заснули быстро, словно набегавшиеся дети. Только револьверы из карманов достали, чтобы не давили под боком. А я чистил отнятый у Фимки парабеллум, поглядывал во все стороны и чутко прислушивался.

Откуда мне известно, как обращаться с вражеским пистолетом? Так ниоткуда. Просто разобрался неторопливо, догадываясь и пробуя разные варианты. А вот к нагану мне прикасаться было страшновато - никогда не держал в руках револьверов. Да и нет надобности его чистить, потому что из него я не стрелял.

Разбудил ребят, когда солнце совсем уже собралось спрятаться за горизонт. Как раз сварил кофе из трофейного, и нарезал черного хлеба из запасов диверсантов. Сала напластовал четырёхмиллиметровыми ломтиками, да и растолкал всех потихоньку.

Кофе оказался не полный эрзац, а вполне со вкусом и даже с запахом. Ефим с Ольгой восприняли его привычно, а Мишка сначала обнюхал, потом лизнул и, наконец, хлебнул с недоверчивым выражением на лице, но кривиться не стал - значит, с количеством сахара в напитке я угадал правильно. Потом мы неторопливо собрались, загрузив полные мотоциклетные коляски снятых немцами мин, да и потарахтели без поспешности по ухабистой лесной дороге, страдая от мешающих ветвей.