Страна Беловодье - Марик Лернер

— За что?

— За то что я забыла о тебе. И обо всех вас. Мне было тяжко: потеряв мужа, я попыталась сбежать в грезы. Спасибо за сделанное тобой и за напоминание — жизнь еще не закончилась…

Рассвет вышел изумительным. Первые лучи солнца окрасили реку в кровавый оттенок. По воде бежала рябь от легкого ветерка, а на противоположном берегу темнела мрачная громада леса. Остается лишь нарисовать огромную картину, не забыв легких перистых облачков на небе, и, вставив в красивую раму, повесить в комнате, как это было у тысяцкого в избе. И даже чернеющий на якоре кораблик, создающий неприятное чувство, очень уместен для оживляжа этого… как его… пейзажа.

Красоты природы — вещь, безусловно, хорошая, но он так и не смог понять, в чем смысл рисовать их красками. Может, в больших городах или горах приятно смотреть на такие поделки, а правильней человека изображать как есть. Люди хотя бы платят за свой образ на холсте, а то вся эта мазня — пустое дело, выходят сплошные траты. Впрочем, сейчас его гораздо больше занимало поведение людей с ладьи. Они поставили парус и двинулись дальше вниз по течению.

Этого Данила не понял. Получается, плевать на беглеца? По размышлении вышло два варианта. Либо играют для наблюдателя, то есть для него, а сами отплывут ниже, и когда он спокойно разложит костер, выйдут на дым без особых проблем. Либо, что гораздо хуже, не особо опасаются его рассказов о происшедшем. Надо еще добраться до людей, а в лесу может случиться все что угодно, включая дикарей неприветливых. А потом слово против слова — и все трое (если выживет Акинф, то и четверо) дружно заявят на любом суде, что он напился и напал без всякой причины. Неизвестно еще, кому скорее поверят — молодому незнакомому парню или хорошо известному солидному купчине. Как бы с головой на расправу не выдали.

И что теперь делать? Но что, собственно, возможно, кроме как выходить к людям! А вот на месте надо хорошо думать, кому и что говоришь. Незачем загадывать. Так… Что я имею? Практически ничего. Полный и окончательный нуль для начала, как говорил отец. Только рубаха со штанами, несколько мелких монет в потайном кармашке пояса, полученных в дорогу, и нож. К счастью, совершенно не помня в какой момент, успел сунуть в ножны и не потерял немалую ценность по теперешним обстоятельствам. Хорош бы он был без малейшего подспорья. Даже сапоги остались на борту вместе с остальными вещами.

Жальче всего любовно собираемых, покупаемых и изготовленных инструментов на все случаи жизни. В ящике, с собственноручно прилаженной ручкой, в отдельных частях хранилось множество полезных вещей. От топора и пилок до резцов для работы по дереву, металлу и мелких приспособлений механика. Напильники и отвертки, клещи, кусачки, щипчики, молоточки, сверла. Даже собственноручно изготовленная наждачная бумага из посыпанной черными опилками парусины, смазанной крепким рыбьим клеем. Все это добро могло стоить немалую сумму у знатока.

В общем, в чем бы ни была причина ухода ушкуя, надо убираться подальше. Но босым по лесу не очень пошляешься. Крайне удачно наличие ножа. Значит, можно изготовить лапти. Мало кто ходит в них, разве последнее отребье, но общие представления о процессе имеются. Приходилось плести корзинки, короба. Присмотрев ближайшую подходящую липу, принялся снимать лыко полосами, прикидывая необходимое количество.

Конечно, правильно размочить, тогда гибкость улучшается. Материал не ломается и легко гнется в нужную сторону. К сожалению, лучше долго не задерживаться здесь. Береженого бог бережет. Потому пока сойдет чисто подошва. Чтобы держалась, отрезал от рубахи широкие рукава, употребив их на онучи, благо не шелковая, обычный лен. Прикрепил все это скороспелое изделие лыковым шнурком и поднялся, пару раз притопнув.

Нормально. Не сваливается. Пару дней продержится, прежде чем развалиться. Позже надо озаботиться нормальными лаптями, но в данный момент желательно оказаться подальше отсюда. Идти вдоль реки удобнее и точно не собьешься с направления, но сейчас опасно. Очень не хочется выйти прямо на засаду, если где-то ниже делает петлю, — тогда они просто подождут его на излучине: сам придет в «ласковые» объятия. Идти напрямик — безусловно, риск, но тут уж придется выбирать между плохим и опасным. Или это все ерунда и на него махнули рукой? Ой, не верится.

Куда идти? Назад по реке — глупо. Где-то там еще и часть команды поджидает. Могли знать о сомнительных планах приятелей и выйти на ушкуйников, отдаться в недобрые руки. Вперед — неизвестно где город. Если ушли в сторону по притоку, все равно людей проще искать по прежнему маршруту. Солнце вставало там, восток известен. Прямая дорога на запад ждет. Рано или поздно упрется в горы и встретит людей. Хотя правильней двигаться на юго-запад. Подозрение в сильном заходе на север оформилось достаточно прочно. И поскольку он все равно не в курсе прежнего маршрута, можно особо не волноваться раньше времени, определяя обратный путь чуть левее на лапоть от солнца. Главное — на запад.

Леса Данила не боялся: не тот месяц. Зимой без одежды и оружия — верная смерть. Сейчас травень,[1] и надо быть убогим, чтобы не найти пропитания. Тайга начиналась прямо за их поселком. Многие больше проводили в ней времени, чем на поле. Охота считалась правильным и уважаемым занятием для мужчины. Отец ходил постоянно и его с собой брал. До дикарей, живущих одними дарами чащи и не подозревающих о ржи с пшеницей, ему конечно далеко, но шансов выжить уж точно побольше, чем в драке с кормщиком и его подручными. Без ножа пришлось бы плохо, а так впереди нелегкая, однако проходимая дорога.

Когда солнце уже слегка перевалило за высшую точку, намекая, что время идет к обеду, он обнаружил на дереве тетеревов. Случайный ежик, на свое несчастье попавшийся, которого собирался запечь в глине, уже не показался при виде птиц таким уж аппетитным. Стараясь не делать резких движений, Данила обломал молоденькую иву, проверил гибкость и хищно ухмыльнулся. На петлю, привязанную к концу палки, пустил очередной кусок рубашки. Она стремительно уменьшалась в размерах, но это не самое худшее, что с ним случилось.

Тихонько, подкрался к дереву и очень осторожно, буквально замирая на каждом движении, поднес ловчий шест к ближайшему тетереву. Попытался затянуть, но получилось плохо. Птица, выразив возмущение, передвинулась на ветке, оправдав давнее мнение о наибольшей тупости их породы в сравнении с остальными летунами. Со второго раза нападение вышло более удачным. Скользящая петля затянулась, и он стащил глупую курицу на землю, одни резким ударом избавив ту от страданий. Вот теперь тетерева нечто странное заподозрили и, заполошно кудахча, взлетели, удаляясь от подозрительного двуногого. Видимо, перестарался с хлестким действием, или кровь почуяли.

Уже голодным не останусь, решил Данила, с сожалением глядя вслед спугнутой добыче. Настоящий охотник взял бы не меньше парочки. Только ему и не требовалось подходить близко, возразил сам себе. Дробью или стрелой снял бы с расстояния. Пока что пора сделать привал, а лучше ночевку, и хорошенько покушать. Но для этого требуется добыть огонь. Каждый приличный человек, уходя надолго из дома, берет с собой кресало и огниво. Его собственные уплыли с остальным добром в неизвестном направлении навсегда. И хоть никогда раньше не приходилось этим заниматься, пришло время воспользоваться самоедским способом.