Ангел для Рыбки - Анастасия Енодина

Тогда мне казалось, что он даже клеится ко мне, но это не вязалось с неприязнью, которую он неумело скрывал.

Но прошло время, и его неприязнь приняла несколько иную форму: более ярко выраженную, но почему-то подействовавшую на меня успокаивающе. Он стал открыто прикасаться ко мне… в смысле, не сторониться, как прежде, а задевать плечами, локтями или невзначай толкать. Стал открыто вступать со мной в разговоры — бестолковые, несодержательные, раздражающие.

Словно он, наконец, поборол в себе ненависть, но зачем-то решил вечно быть рядом. Очевидно, затем, чтобы портить мне жизнь…

Впрочем, на фоне Ангела Глеб был вполне безобиден. Но, в отличие от моего интернет-оппонента, Глеба нельзя было просто игнорировать и закрыть на мониторе вкладку с ним.

— Он ненавидит меня. — Сказала я Ире, на что подруга рассмеялась.

Она дособирала свои пожитки и встала, дожидаясь, пока и я соберусь.

Мы вышли на шумную улицу и пошли по тенистой аллее, что вела к оживлённому проспекту, где ходил общественный транспорт.

Когда Глеб впервые увидел её, выходящей из салона дорогого чёрного автомобиля, первое, что ему захотелось сделать — это схватить за плечи одногруппницу и как следует встряхнуть, а потом спросить, в своём ли она уме?

Ему казалось, он отлично знает того, кто сидит за рулём. Знает и ненавидит, как отныне мог ненавидеть и Сомову. Как же её там звали? Нелли, вроде бы, а, может, и нет — до сего момента Глебу не было дела до неё.

Он пригляделся к ней, пытаясь понять, как и что могло привлечь во взрослом мужчине такую с виду простую девчонку.

— Пока, Виктор, — весело бросила мужчине Нелли, он опустил стекло, и девушка наклонилась к нему.

Поцеловала, наверно. Или нет. Глеб не видел, потому что не желал видеть.

Он решительно пошёл навстречу Сомовой, и та заметила его. Её зелёные глаза удивлённо распахнулись, а улыбка исчезла с лица — его паршивое настроение передалось ей с такой естественной лёгкостью, словно они были связаны незримыми нитями.

Это странное ощущение пронзило Глеба, и он вгляделся в глаза девчонки. Красивые, умные и… немного напуганные.

Он замер, понимая, что выглядит сурово и этим пугает девушку. Надо было немного успокоиться и подойти к ней. Нормально спросить, поговорить, объяснить… Она не может быть с Виктором, потому что такие девочки, как она, не западают на мужиков ради денег.

Виктор — та ещё скотина. Сомова ему подходит, как и любая, наверно… Но что она могла найти в нём? Глеб постарался припомнить: Сомова никогда не тусовалась в его компании, он никогда не встречал её в барах или на вечеринках… Вроде бы, она даже не гуляла с каким-нибудь нормальным парнем, которого бы Глеб знал, а знал он всех нормальных парней в универе и близлежащих районах.

Зелёные глаза глядели на него, испуг исчез из них, осталось лишь удивление.

Ивлев шагнул навстречу, понимая, что и так очевидно, что он направляется к ней.

— Глеб! — раздался звонкий голос Вики, и парень поморщился, как от боли.

Как невовремя! Теперь не подойти и не поговорить с Неллей.

— Глеб! — миг, и тонкая талия Вики оказывается в его объятиях.

Так обыденно, так дежурно, что он не испытывает от этого ничего, кроме раздражения на то, что всё невовремя.

Сомова проходит мимо, кивая в знак приветствия и смущённо пряча взгляд: кажется, она теряется, когда застаёт кого-то обнимающимися или целующимися. Так странно для девушки, которую подвозил Виктор…

Это движение ресниц, когда Сомова отводила взгляд, он запомнил и проматывал в памяти. Так мило, скромно и глупо — это невозможно сыграть.

И нежный свежий цветочный запах, который оставила проходящая Сомова. Запах, сумевший пробиться через сладкий аромат Викиных духов, от которых Глеба уже тошнило.

Сомова показалась ему мелкой — по сравнению с ним и с Викой на каблуках так и было.

Мелкая, толком не накрашенная, одетая в простую одежду и в синих кроссовках под цвет пальто — она показалась вдруг воплощением зла. Такого зла, которое очень удачно маскируется и которое просто так не распознаешь.

В памяти всплыло движение ресниц… Да, жуткое злое зло, даже он чуть не залип на такую стеснительную красотку! И это — он! Бывалый, вечный сердцеед и стойкий к любым женским приёмчикам! А сколько разбитых сердец всяких простачков на счету у подобных малышек? До простачков Глебу дела не было, но вот за себя стало обидно: как он мог не разглядеть за милой неприметной личиной подстилку Виктора?

Глеб автоматически наклоняется и целует в губы Вику, провожая взглядом Сомову и задаваясь вопросом: «Зачем она с ним?» Девушка так не походила на тех, кому нужны лишь деньги… Но это же Виктор! Человек, которого Глеб ненавидел всей душой! Виктор не может быть интересным и не может привлекать женщин чем-то, помимо денег!

Ивлев приобнял Вику, и они направились следом за Сомовой. Глеб продолжал смотреть на её спину в синем пальто и думать о том, что ему казалось, времена, когда молодых девушек интересовали взрослые мужчины с деньгами, прошли где-то в девяностых. Сейчас всем нравились такие, как он: дерзкие, наглые, но при этом умные и если не прям ведущие здоровый образ жизни, то точно следящие за собой.

Но Виктор! Нет, это не укладывалось в голове Ивлева!

И в тот момент к Ивлеву подскочил поздороваться однокурсник, весело хлопнул по плечу и спросил насмешливо:

— На Сомову запал? Вика, следи за ним!

Короткое крепкое рукопожатие, и, не дожидаясь ответа, бодрый однокурсник переключился на кого-то другого.

Глеб глянул в лицо своей девушки: она восприняла совет серьёзно и теперь сверлила парня подозрительным взглядом.

— Что? — спросил Глеб раздражённо. — Пошли скорей, опоздаем! — и, чтобы замять тему, ускорил шаг.

Нелли затерялась в толпе, пропав из виду, но не покинув мысли Ивлева.

Она будет его.

Просто чтобы досадить Виктору. И просто, чтобы доказать себе, что времена богатых дядек прошли — в моде вечные идеалы: молодость и харизматичность. То, что было у Глеба, и чем он прекрасно и беззастенчиво пользовался.

Зачем-то нашу группу привели в цех, где рабочие делали детали для тракторов, если те ломались. Зачем это было сделано, никто не понял. Наверно, чтобы многие сразу передумали изучать выбранную профессию, и пошли на другие факультеты.

Но всё же нас привели на завод, в цех, где царил шум и, как показалось нам всем, хаос. Нам выдали страшенные выцветшие синие халаты и девушек попросили повязать косынки, чтобы волосы не торчали.

В результате видок у меня получился тот ещё: в советские времена колхозницы и то выглядели привлекательнее того чуда, которое я увидела в отражении, когда проходила мимо зеркала.