Спаситель, злодей, жертва, или Портрет диктатора - Константин Олегович Филимонов

МОЛЛИ: Я поняла.

ДОУ: Так… что-то еще забыл!.. Ах, да! Напомни мне, что вечером придет Степ. Ужин должен быть готов к его приходу….

МОЛЛИ: Хорошо, господин Доу! Я все сделаю.

ДОУ: А я буду работать. Пора снова строить Храм!.. Eppur si muove!..

МОЛЛИ: Вы что-то сказали, господин Доу?..

ДОУ: «И все-таки она вертится!!!»

Сцена вторая:

PRO и CONTRA

(Вечером следующего дня, после ужина приготовленного великолепной хозяйкой Молли, Чет Доу и Степ Роуз, сидят в креслах у камина, курят и философствуют. Сегодня Степ не в военной форме, а в дорогом строгом костюме, который идет ему еще более, чем офицерский мундир.)

ДОУ: Нет, нет и нет, дорогой мой Степ! Я никогда не приму Насилие, как форму освобождения. Насилие не может породить Свободу. Насилие порождает только новое Насилие.

РОУЗ: «Насилие… Свобода…» — условности! Все в нашей жизни условно! Да и сама жизнь тоже… Вы так не находите?.. Ну, хорошо! Наберусь наглости, и задам Вам, в общем-то, идиотский вопрос: сколько будет «два плюс два»?..

ДОУ: Вы это серьёзно?..

РОУЗ: Вполне. Сколько будет «два плюс два»?..

ДОУ: Ну, вероятно… «четыре».

РОУЗ (весело): Вот видите!.. А почему Вы так ответили? Да потому что еще со школьной скамьи запомнили, что «две палочки плюс две палочки равняется четыре палочки». Так?..

ДОУ (смеется): Так!.. А Вы, как я вижу, придерживаетесь другой точки зрения.

РОУЗ: А теперь сложите: сколько будет, ну допустим, две капли воды плюс еще две капли точно такой же воды?.. Условия, заметьте, остались те же самые, но в результате Вы получаете все, что угодно, но только не четыре. Это может быть одна большая капля или мириады брызг… Вот и получается, что все в этой жизни условно. Именно поэтому я и не согласен с Вами, господин Доу! Можно совершенно разный смысл вкладывать в такое понятие, как Насилие. И, поверьте, я ни в коей мере не оправдываю убийц, завоевателей и им подобных, но… требовать отменить Насилие, как таковое, означает требовать отменить законы Природы! Мир жесток сам по себе, но таким он создан.

ДОУ: Создан кем? Богом? Дьяволом?..

РОУЗ: Да какая разница!? Сколько бы мы, люди, не задавались этим философским вопросом, все равно ведь окружающий нас брутальный мир не изменится! А посему — выход один: принимать его, этот мир, таким какой он есть… И, вообще, на мой взгляд, существует два самых бессмысленных занятия. Во-первых, это пытаться переделать мир. Праздная затея!.. Ну, допустим, не нравится человеку то, что его окружает! Вот и пытается он что-то изменить. Да только тщетно!.. Ему бы, бедняге, понять, что переустройство мира внешнего всегда начинается с переустройства самого себя. Поскольку, если тебе не нравится тот мир, который стоял до тебя веками и будет таковым оставаться и после тебя, значит, проблема-то не в мире, а в тебе самом!.. А другое бессмысленное занятие — это пытаться спрятаться и тем самым сделать вид, будто проблемы не существует. Но опять же тщетно! Потому что спрятаться невозможно. Будь ты в скиту, в глухом лесу, будь ты в пустыне… Но мир людей ничуть не страшнее мира животных или мира растений — везде ты встретишь одно и тоже: молодое и сильное приходит на смену старому и слабому. Так было, так есть, так будет! И даже если это и воспринимать, как Насилие, то это не Насилие, как форма Зла, а Насилие, как единственно правильная форма обновления жизни….

ДОУ: В Вашем монологе, мой дорогой Степ, есть что-то мефистофельское. Помните, у Гете? Фауст спрашивает: «Ты кто?» А Мефистофель отвечает парадоксом: «Часть силы той, что без числа творит добро всему желая зла!..» Парадокс! Неразрешимый парадокс!

РОУЗЗ: Да в чем парадокс-то?

ДОУ: В чем?.. А вот в чем! Только внимательно следите за ходом моих рассуждений… Представьте себе, что некий злодей напал на жертву. Жертва, понятно, кричит: «Help!.. Помогите!..» и, по закону жанра, на помощь прибегает некий спаситель. Этот спаситель — из благих, заметьте, побуждений — обрушивает свой праведный гнев на грешную голову злодея… Знакомый сюжетец, не правда ли? Замкнутый треугольник, где четко определена каждая роль и можно поставить точку… Сплошь и рядом мы встречаем это в нашей странной жизни, и потом проклинаем злодеев и воспеваем спасителей. Все, казалось бы, логично… Однако здесь надо ставить не точку, а многоточие или, еще лучше, запятую. Потому что, как только спаситель обрушил свой гнев на злодея, так сразу же злодей из злодея превращается в жертву, а спаситель, в свою очередь, превращается в кого?.. — правильно, в злодея. И теперь уже новая жертва, которая еще недавно была злодеем, кричит «Help!» — зовет на помощь. И прибегает новый спаситель и, как Вы уже, наверное, догадались, обрушивает свой праведный гнев на злодея-спасителя, который тут же превращается в жертву и, конечно же, вынужден звать на помощь… Все! Этот парадокс будет продолжаться до бесконечности. Потому что человек, примеривая на себя роль спасителя, злодея или жертвы, тут же становится зависимым. Вывод: жертва всегда сама виновата в том, что она стала жертвой! Потому что на любую силу всегда найдется более сильная сила! Социальная спесь наказуема… Поэтому я и согласен и одновременно не согласен с Вами.

(Степ Роуз весело и звонко рассмеялся)

РОУЗ: С ума сойти!.. Еще вчера Вы казались мне Небожителем, а сегодня я, ничтожный, позволяю себе спорить с Вами. Это ли не наглость с моей стороны?

ДОУ: Ну что Вы, Степ! Напротив, я очень рад, что в кои-то веки представилась чудесная возможность побеседовать с умным человеком. Не дай Вам Бог дожить до моих лет и познать дефицит общения… О-о, это куда страшнее, чем голод или жажда!.. Ну, а то, что у Вас своя точка зрения, отличная от моей, так это даже хорошо! Так и должно быть… Чувствуется, что Ваша мудрость выстраданная, не заемная… Однако не осуждайте мой старческий консерватизм, но я все равно не принимаю Вашей философии вселенского и неизбежного насилия.

РОУЗ (через паузу): Помнится, накануне Вы рассказывали мне притчу. Я отвечу тем же, и, может быть, моя притча пополнит Вашу золотую коллекцию. Итак…

Три самых лучших бойца восточных единоборств решили продемонстрировать всему миру свои ловкость и силу. И вот выходит первый боец. Становится у стены, а перед ним, на расстоянии всего в несколько шагов, становятся крепкие молодые мужчины, которые со всей