Заклинатели велосипедов - Александра Огеньская

— Ты считаешь, он к тебе привязался, потому что так сильно хочет твоих услуг?

— Ну ты и!.. Странная или дура, я не знаю.

— Да, мне говорили.

Глэдис вскочила и выбежала, хлопнув дверью. Кларис видела, как она проскочила через двор и скрылась в гараже, хлопнув дверью и там. Тренькнул телефон — Возжек ответил: “Могу завтра часов около десяти вечера взглянуть на твою проблему. Что там у тебя?” Кларис подумала и написала: “Похож на монстра из Преисподней. Сфотографировать не догадалась”. Минут через пять Возжек прислал смайл, изображающий человечка с круглыми глазами, и никак больше полученную информацию не прокомментировал.

Что ж.

***

Про Возжека Кларис знает не так много, гораздо больше — про его велосипед, потому что сама его заклинала. Велосипед зовут Найджелом, и он довольно выдающихся умственных способностей — для велосипеда. И у него прекрасно развит инстинкт самосохранения, иначе бы он просто так долго при таком хозяине не протянул. Но это умный велосипед, он знает, когда нужно остановиться и остановить слишком смелого хозяина. Вот то, что про Возжека точно знает Кларис: он совершенно ничего не боится. Будто сам заклят и верит в силу этого заклятия.

Утром Кларис совершенно никуда не нужно, а работа сделана ещё вчера. Она вяло чистит зубы, долго стоит под горячей душевой водой, медленно ходит по кухне, зевает. Она не выспалась, с чего-то ворочалась полночи, потом проснулась от неприятной, неглубокой дремы про что-то мутное и неопределимое. А хорошо и крепко заснула только на рассвете. Но начался, меж тем, новый день, и, знала Кларис, если сейчас лечь досыпать, опять собьется режим, опять придётся работать ночами, чтобы всё успеть. Опять жизнь разладится и потеряет чёткий фокус. Опять будет сложно понять, чего хочешь и что в связи с этим делать.

А Кларис только стала всем довольна.

Женщина ещё эта…

Эта женщина, кстати, на кухне дома готовила яичницу и уже запустила кофемашину. Кларис зевнула и с раздражением подумала, что вот, в собственном доме вынуждена завтракать — будто в кафе среди чужих людей.

— Извини, — сказала ей Глэдис.

— Ничего, ты же ведь не собираешься жить у меня вечно.

— Я не за это извинилась. А за то, что вчера была груба.

Кларис пожала плечами. Кофе, кстати, вышел неплох.

А вот день в ожидании вечера шёл ни шатко ни валко. Всё, что ни подворачивалось под руку, делаться не хотело. Все, что делалось, выходило плохо. В конце концов Кларис уселась на крыльце под самое солнце и принялась разглядывать окрестности. Соседские коты дремали в живописных позах на всех доступных поверхностях — от лавочек до заборов. Где-то далеко вяло брехал пёс, кажется, неопрятный, лохматый, но дружелюбный Энджи — других-то псов в квартале нет. Вчера казалось, лето кончилось. Сегодня было жарко до духоты и сонно. Через некоторое время вышла и села рядом Глэдис.

Ничего особенно интересного не сказала, но вздыхала и тоже смотрела на котов. И стало странным образом уютно.

***

Возжек приехал незадолго до окончательной темноты. Он и правда похож на ежа — короткие тёмные волосы торчат во все стороны, и вообще он весь чёрно-серый, от потрёпанной куртки до страшных довольно татуировок от запястий и выше, сколько открывается взгляду, когда куртку он снимает. Руки его обвивают змеи, из их клубков проглядывают черепа, кто-то гложет чьи-то кости, кто-то кричит, широко распахнув рот и безумные глаза… В общем, настоящий ёж: слегка неопрятный, резкий и недобрый. Кларис не знает, как к нему относиться, как, впрочем, не очень понимает, чем конкретно он занимается. У него другая магия, гораздо более тяжелая и навязчивая, чем её собственная — шлейф дорогих, но сшибающих с ног духов перезрелой дамы, всё ещё считающей себя юной прелестницей. Никто не выбирает свою магию, но если бы выбор и был, Кларис не хотела бы обладать тем, что досталось Возжеку. И татуировок его она не хотела, думала только, сколько же боли они ему в своё время причинили.

Он вошёл, огляделся по сторонам в маленькой гостиной Кларис, выбрал себе кресло и в него упал.

— Защитка всё ещё стоит, — сказал. — Уже хорошо. Но ты заметила, как лихорадит забор?

— Он очень испугался.

— По следам непонятно, что за дрянь, но мертвечиной от нее несет, это точно. Так что я, пожалуй, останусь. Чай есть?

Вот что в Возжеке было хорошо: всё в нём прямое и сразу понятное.

— В шкафу выбери себе какой-нибудь. Чайник на плите. Если нужно молоко, то в холодильнике.

Вошла Глэдис. Поглядела на Возжека, Возжек — на неё. Надо сказать, выглядела она значительно лучше, чем два дня назад, когда появилась на пороге Кларис. Синяки на лице уже больше частью выцвели, ссадины уже не так бросались в глаза. Но в целом она всё еще оставалась весьма побитой и довольно потрепанной.

— А это у нас?..

— Это Глэдис. Я думаю, что гость является к ней, но не совсем уверена. Глэдис работает тут рядом, в соседнем квартале.

Возжек издал невнятный смешливый звук.

— По ночам работает?

— Да! — сообщила Глэдис, как показалось Кларис, с излишним напором. — Работаю по ночам.

— Понятно.

Возжек зашуршал пакетами с чаем, потом включил плиту, потом сунулся в холодильник, достал молоко.

— Кто-нибудь ещё будет?.. Я только с работы, мне нужно чаю, без него я не способен на внятные действия. Так себе была смена, уже и мозги набекрень.

— Я буду, — ответила Глэдис с тем же выражением, что и прежде. — Мне покрепче и с молоком. И да, это ко мне он приходит. Клиент, которому отказали в обслуживании!

— Оу! Будто мне есть дело до твоей работы. Чтоб ты знала — моя еще грязней.

— Я торгую собой. Что может быть хуже?

— Ну что ты как маленькая. Будто сама не знаешь, что бывает и хуже. Убить человека — хуже. Выпнуть прямиком в ад — тоже неприятно. А бывает ведь, что и всё сразу? И не просто убить?

Они поразглядывали друг друга, довольно долго, Кларис уже даже подумала, что должна что-то сказать. Но потом просто уселись за стол и принялись за свой чай.

Часы тикали, полночь приближалась, а монстр не торопился.

Может, испугался и решил не приходить?

— Придёт он, куда денется, — сказал Возжек, в очередной раз глянув в окно. — Такие твари упорны и обычно добиваются, чего хотят. Если, конечно, их раньше не остановить.

В общем, стемнело. Кларис тоже выпила чаю, ощущая странный мандраж, необъяснимую тревогу, хотя, в сущности, ей-то чего