Третьего не дано - Дениза Алистер

Его мягкий тон привел Джоан в еще большее смятение. Что, если он уже обо всем догадался? Нет, конечно же нет! Как бы он смог? И тут Джоан снова почувствовала презрение к себе за все новые и новые отсрочки, которые придумывала с самого утра. Она повернулась к мужу и заставила себя улыбнуться, но улыбка вышла слишком лучезарной, чтобы быть искренней.

— Нет, просто не хочется. — Джоан вернулась к столу. — Знаешь, хорошо бы сегодня прогуляться вдоль берега. — Она отщипнула несколько виноградинок от роскошной кисти, заманчиво свисавшей из вазы с фруктами. — Мы уже целую неделю никуда не выбирались.

Испытывая неловкость оттого, что Эрвин не переставая смотрит на нее, Джоан положила в рот виноградину, но едва не поперхнулась, услышав его слова:

— У нас ведь и без того было чем заняться, не так ли?

Она наконец справилась с виноградиной, которая едва не застряла у нее в горле. В словах Эрвина, хоть и произнесенных небрежным тоном, чувствовался некий упрек. У них действительно не было необходимости выбираться из дома. Все, что им было нужно, — они сами. Небольшие прогулки по саду или в сосновой роще, пикники в увитой розами беседке — все это делало еще более привлекательным их уединение, медленные, упоительные часы, когда они занимались любовью. Вдвоем, вдали от всех.

— Да, конечно. — Голос Джоан слегка охрип из-за охватившей ее паники. Восхитительное ощущение близости, ощущение того, что они созданы друг для друга, покинуло ее. Она знала, что однажды это случится. И случится в тот момент, когда она расскажет Эрвину правду. Но никак нельзя было позволить этому произойти именно сейчас. Она не чувствовала трещины между ними до тех пор, пока они не заговорили о Томе. — Я сказала Кармен, чтобы она привела все в порядок и наполнила холодильник перед нашим приездом. — Джоан старалась говорить как можно более беззаботно. — Но сейчас все наши припасы подходят к концу, и я подумала, что мы могли бы совместить приятное с полезным — пройтись по магазинам и заодно полюбоваться окрестностями.

— В самом деле?

Эрвин следом за нею отошел от ограды и уселся напротив, засунув руки в карманы джинсов. Его серо-стальные глаза пристально изучали лицо жены. А голос прозвучал сдавленно, и в нем послышалась печаль, когда он снова заговорил:

— Мы с Томом были очень разными людьми, но я любил брата. Его смерть меня потрясла. До того как я приехал сюда, в это место, где он был счастлив, где наслаждался уютом и покоем, я не мог до конца разобраться в своих чувствах. Но сейчас мне кажется, что ты не хочешь говорить о нем. Тебя раздражает даже звук его имени. В чем дело?

Джоан схватила свою чашку с давно остывшим кофе и залпом осушила ее, вновь едва не подавившись.

— Вы были любовниками? — Казалось, что слова даются Эрвину с трудом. — В этом причина?

Сердце Джоан пронзила боль. Впервые с того момента, как они повстречались, она сожалела о почти невероятной способности Эрвина угадывать ее мысли. Она сложила руки на коленях и попыталась улыбнуться:

— Почему ты об этом спрашиваешь? Только не говори, что хочешь поссориться со мной! — Прозвучало ли это достаточно шутливо, как она надеялась? Или же слова стали прямым признанием вины?

— Я спрашиваю потому, что все мои разговоры о Томе тебе неприятны. Раньше я об этом не думал, но теперь мне пришло в голову, что Том провел здесь в общей сложности достаточно долгое время. К тому же он был привлекательный мужчина. Если прибавить сюда склонность к риску — не чета какому-то там «лавочнику»! — и присутствие чертовски красивой женщины, чьим писательским талантом он всегда восхищался, то, что мы получим в результате? — Эрвин чуть приподнял бровь. — Я повторяю свой вопрос.

Джоан пробрал озноб. Хотя Эрвин прилагал все усилия, чтобы казаться спокойным и безразличным, лицо его словно окаменело. И в то же время Джоан не была уверена, что до конца понимает его мысли и чувства.

То, что она уже была однажды замужем, не имело для него никакого значения. В свое время он даже не захотел говорить с ней об этом. «Это было ошибкой, о которой следует забыть», — сказал он, отказавшись от всех разъяснений Джоан.

Эрвин не только считал ее брак с Барни Бленнером чем-то не заслуживающим внимания, он даже никогда не спрашивал, был ли в ее жизни еще какой-либо другой мужчина. Казалось, единственное, что его занимало, — это их будущее. Его и Джоан.

Но сейчас, когда он заговорил о Томе, что-то очень похожее на вспышку ревности или гнева промелькнуло в его глазах, в которых до этого Джоан читала только любовь, нежность и неистовое желание.

Неужели только из-за того, что Том был его братом? Неужели поэтому возле чувственных губ Эрвина сейчас появились горькие складки? Ирония, с которой он произнес слово «лавочник», говорила о том, что обида, нанесенная братом, не забылась до сих пор.

Действительно ли Том был красив? Сейчас, оглядываясь назад, Джоан должна была признать, что это было так. Ниже брата и не столь мощного телосложения, он обладал густыми каштановыми волосами, ярко-голубыми глазами и тонкими чертами лица, неуловимо напоминая аристократов прошлого века. Да, он был красивее брата, но уступал ему в главном. В нем не было той притягательной мужественности, которая всегда вызывает ответную реакцию у женщин.

— Джоан, я должен об этом знать! — Теперь в голосе Эрвина звучал неприкрытый гнев, которого она никогда раньше не слышала. Несколько часов назад Джоан, возможно, еще смогла бы переубедить его. Но сейчас эта задача казалась ей почти непосильной. Тем не менее, следовало попытаться.

— Впервые я встретила твоего брата на вечеринке, которую устроила, чтобы отпраздновать заключение сделки с одной кинокомпанией, собиравшейся снять фильм по моей книге. — Джоан старалась сосредоточиться на подробностях, полагая, что это единственный способ все объяснить. — У меня было много друзей в этих кругах, в том числе и иностранцев. Том пришел вместе с университетским приятелем Ларри Олкоттом и его женой Энн. Он гостил у них несколько дней…

Джоан взглянула на мужа и увидела, что его брови по-прежнему нахмурены, а рот плотно сжат. Похоже, пока он считал ее слова несущественными, стремясь узнать лишь одно. Однако она должна была рассказать обо всем именно так, как решила, или не говорить вовсе.

— Это произошло около двух лет назад, — продолжала Джоан, желая, чтобы он представил себе картину событий целиком. — Ты ведь знаешь, что Том часто приезжал сюда, на побережье, когда ему хотелось расслабиться. Обычно он останавливался у Энн и Ларри…

— Но не всегда?

— Не всегда, — подтвердила Джоан, прилагая все усилия, чтобы оставаться спокойной, и стараясь не обращать внимания на то, что у нее все трепещет внутри. — Постепенно мы с Томом сблизились и стали получать удовольствие от общения друг с другом. Часто он приезжал сюда по вечерам, и мы подолгу разговаривали. А иногда, если было уже слишком поздно возвращаться, он ночевал здесь, в одной из гостевых комнат. Ты спрашиваешь, были ли мы любовниками… — Хрупкие плечи Джоан вздрогнули. — Том однажды признался мне, что у него проблемы с сексом… возможно, связанные с эмоциональными и физическими перегрузками, которых постоянно требовала его работа. Он превосходно осознавал риск, которому подвергался, добывая новости в горячих точках земного шара. Он много рассказывал о тебе, о вашей матери, о вашем доме… Чувствовалось, что он гордится своей семьей.