Сердце женщины - Лакшми

— Зачем он мне нужен, важный чиновник? Но выходить за всякую мразь я тоже не намерена.

— Пусть с тобой отец разговаривает, я больше не могу, — потеряла всякое терпение Парвати. — Сил никаких нет.

— Все равно никого не послушаю. Кажется, ясно сказано: этот жених из Дели мне не нравится. Он слишком стар для меня: ему уже сорок пять лет. У него двое детей. Первую свою жену в гроб вогнал; теперь, видите ли, припала охота жениться на молоденькой. Хоть убейте, не пойду за него!

— Вот и скажи об этом своему папаше. В конце концов, мое дело — сторона. — И Парвати удалилась в кухню, где Камали тщетно пыталась растопить плиту.

— До сих пор не разожгла огня? — накинулась она на дочь. — Ну и копуша же ты! Целую бутылку керосина вылила — и все попусту! Уже взрослая стала, а делать ничего не умеешь… Что за наказание такое! Падчерица — грубиянка, родная дочь — растяпа, пасынок — молокосос, муж — трус: слово боится сказать… Иди на задний двор и принеси пальмовых листьев, — велела она Камали.

— Купила сырые дрова, а я еще виновата. Всегда так, — ворчала Камали, нехотя повинуясь матери.

Между тем Чандра терзалась мучительными раздумьями.

Через два дня — свадьба Амбуджам. Весь Малли Тоттам взбудоражен этим событием. Не пойти — значит нанести Амбуджам горькую обиду. Добро бы еще жили в разных местах, а то совсем рядом. Но пойти — мачеха не позволит. Вот и ломай себе голову, как быть.

Чандра вспомнила свое прошлое. С тех пор как ей минуло четырнадцать лет, каждый год повторяется все та же история.

Приезжает очередной жених. Мачеха впопыхах готовит угощение. Чандра стоит наряженная, как кукла, с волнением ожидая, пока ее пригласят. И вот наступает страшная минута. Чандра выходит к гостям. «Кланяйся!» — приказывает отец. Не глядя перед собой, девушка склоняется к ногам жениха и его родителей, а затем выходит в маленькую, чадную кухоньку и сквозь щелочку долго слушает, о чем говорят приезжие с отцом. При виде жениха ее юное сердце испуганно трепещет. «Боже! Расстрой эту свадьбу», — горячо молится Чандра. И до сих пор ее молитва исполнялась: то гороскопы неподходящие, то о приданом никак не договорятся.

Шли годы. По мере того как Чандра подрастала, росла и ее смелость. Теперь девушка уже не молилась богам, — она решительно заявляла: «За этого не пойду!» Пока искали женихов, Чандра успела окончить школу и поступила в колледж. Жила на одну стипендию, у отца не брала ни пайсы. А сейчас тем более обходилась своим жалованьем.

В комнату, запыхавшись, вбежал Вену.

— Чандра! — радостно закричал он. — Поздравь меня: наконец работу нашел. С этого дня я младший клерк на химическом заводе. Жалованье — тридцать пять рупий… Знала бы ты, какой хороший человек Нахараджаййар! Так любезно разговаривает… Завтра приступаю.

Чандра поздравила братишку.

— Пойди скажи мачехе.

— Очень надо! Она меня тут совсем заела. «Ты, говорит, бездельник, сидишь у отца на шее». А я очень ослаб после тифа, не мог работать… Ты себе не представляешь, сколько горя я вытерпел за те шесть месяцев, что тебя не видел!

Из кухни вышла мачеха, и Вену все-таки не выдержал:

— А я нашел себе работу, ситти[6].

— Вот как? Стало быть, оба устроились на работу. Ну, теперь мы заживем припеваючи, — уронила мачеха и, подняв на бедро кувшин, отправилась на задний двор.

Вернулся с работы Кальянарамаййар. Он снял накидку, повесил ее на крючок и, кашлянув, произнес:

— А где мать?

— На заднем дворе, — ответила Чандра.

Мачеха не заставила себя ждать. Она шумно опустила кувшин на пол и сказала с издевкой в голосе:

— Вы меня тут спрашивали? Небось соскучились?

Кальянарамаййар снова покашлял и уселся на стул.

— Что сказала Чандра? — робко обратился он к мачехе. — Завтра смотрины, а я так ничего и не знаю…

— Ваша дочь сказала, что не пойдет за этого жениха, — буркнула Парвати и удалилась с видом оскорбленного достоинства.

— Как же так? — растерянно пробормотал Кальянарамаййар. — Ну, пусть они хоть посмотрят тебя, доченька. Ты же ничего не потеряешь.

Чандра искренне любила и уважала отца. Где-то в глубине души даже его побаивалась. Но сейчас, собравшись с духом, она гордо отрезала:

— Зачем напрасно утруждать их? Все равно не пойду за старика. И не принуждайте!

Прикрикнуть на нее Кальянарамаййар не решился и молча снес эту дерзость.

Садовник Перийасами старательно начищал медную дощечку с надписью «Нахараджаййар», украшавшую ворота бунгало «Приют весны». И вот она, точно золотая, засверкала на солнце.

Неожиданно его окликнула жена Намакави:

— Младшая хозяйка целых полчаса зовет тебя, а ты словно оглох, не отзываешься. Да оставь в покое эту табличку — мозоли натрешь!

— Младшая хозяйка, говорит? Ну и пускай! А кто за меня работать будет? — огрызнулся садовник. Он в сердцах отшвырнул тряпку, поправил размотавшийся тюрбан и подкрутил кончики усов. — Лучше милостыню клянчить, чем служить в этом проклятом доме.

Некоторые члены семьи Нахараджаййара обращались со слугами, как с вьючными животными: взваливали на них тяжелую поклажу и нещадно погоняли.

Перийасами задумался о хозяевах. Казалось, он видит их перед собой воочию.

Вот сам Нахараджаййар в расшитом тюрбане, длинном, до колен, черном пиджаке и накидке с золотой каемкой. Зол он, как Дурваса[7]. Слуги от него бегают, точно дичь от собаки. Человек придирчивый, потрафить ему нелегко.

Вот его младший сын Джаханнадан. Слуги его страсть как не любят, и недаром: он обращается с ними по-барски.

А вот и другой сын — Балакришнан. Характер у него неплохой, только уж очень он скуп: три дня будет думать, прежде чем подарить кому-нибудь дырявое вешти[8]. Зато жена его Аламелю — сущая ведьма, от нее ни в жизнь не услышишь доброго слова.

Хозяйская дочь Шакунтала — озорница. Ей бы только пошалить. То оборвет цветы в саду, то разбросает клочки писем по веранде.

Одну хозяйку Камакши Аммаль и уважает Перийасами. Лицо у нее смуглое, с золотым отливом. На лбу — пятнышко. Ни дать ни взять — сама Лакшми[9]. С прислугой разговаривает тихо, вежливо. Если бы она отругала Перийасами, он бы и впрямь расстроился.