Король Артур. Царица Воздуха и Тьмы - Теренс Хэнбери Уайт

— Я и не слышал ни о каком могильнике.

— Да черт с ним, с могильником! Какой еще могильник? О чем я с тобой разговаривал, а?

— О глупости, — сказал Артур. — Разговор начался с глупости.

— Вот именно.

— Послушай, от твоего «вот именно» толку немного. Ты собирался мне что-то сказать о глупости.

— Я не знаю, что я собирался сказать. Ты своими штучками доводишь человека до такого каления, что через две минуты разговора никто уже не в состоянии понять, о чем он ведется. С чего все началось?

— Все началось со сражения.

— Теперь вспомнил, — сказал Мерлин. — Вот именно с него все и началось.

— Я сказал, что сражение было доброе.

— Это я припоминаю.

— Так оно ведь и было доброе, — оправдывающимся тоном повторил Король. — Приятное было сражение, и я сам его выиграл, ведь это же весело.

Волшебник погружался вглубь своего сознания, и глаза его при этом затягивались пленкой, словно у ястреба. В течение нескольких минут на укреплениях стояла тишина, лишь над ближним полем пара играющих в охоту сапсанов кувыркалась в воздухе, выкрикивая «кик-кик-кик» и звеня колокольцами. Мерлин снова выглянул из своих глаз.

— Ты искусно выиграл это сражение, — медленно вымолвил он.

Артура учили, что следует проявлять скромность, и в простоте своей он не заметил, что стервятник вот-вот падет на него с высоты.

— Да чего там. Мне просто повезло.

— Очень искусно, — повторил Мерлин. — Сколько пехоты у тебя полегло?

— Не помню.

— Не помнишь.

— Кэй говорил…

Король застыл в середине фразы и взглянул на волшебника.

— Ладно, — сказал он. — Выходит, ничего в нем веселого не было. Я не подумал.

— Потери составили больше семи сотен. Разумеется, все сплошь мужики-пехотинцы. Из рыцарей никого не поранило, за вычетом одного, сломавшего ногу при падении с лошади.

Увидев, что Артур не собирается отвечать, старик продолжал с еще большей горечью.

— Я забыл, — прибавил он, — что ты получил несколько очень серьезных царапин.

Артур не отрывал пылающих глаз от ногтей на своей руке.

— Ненавижу тебя, когда ты такой зануда. Мерлин пришел в восторг.

— Вот! Вот это и есть потребное нам настроение, — сказал он, продевая свою руку сквозь королевскую и радостно улыбаясь. — Это уже на что-то похоже. Отвечай за себя сам, тогда не пропадешь. А просить совета — роковая ошибка. Помимо прочего, меня здесь очень скоро не будет, и советовать будет некому.

— О чем это ты все время твердишь, — что тебя здесь не будет, насчет могильника и так далее?

— Да ерунда. Мне в скором будущем предстоит влюбиться в девицу по прозванью Нимуя, и тогда она выучит мои заклинания и на несколько веков заточит меня в пещеру. Это из тех вещей, от которых никуда не денешься.

— Но Мерлин, это же ужасно! Застрять на несколько столетий в пещере, будто жаба в норе! Надо же как-то этому помешать!

— Глупости, — сказал волшебник. — 0 чем я говорил?

— О той девице…

— Я говорил о советах и о том, что никогда не следует их принимать. Так вот, теперь я как раз собираюсь дать тебе парочку. Я советую тебе подумать о битвах, о волшебном твоем королевстве и о том, чем должен заниматься король. Ты сделаешь это?

— Сделаю. Разумеется, сделаю. Но вот насчет этой девицы, которая выучит твои заклинания…

— Ты понимаешь, дело ведь не в одних королях, но и просто в людях. Когда ты говоришь, что сражение вышло прелестное, ты думаешь так же, как твой отец. А я хочу, чтобы ты думал по-своему, чтобы ты оправдал все то образование, которое от меня получил, — потом, когда я буду всего лишь стариком, упрятанным в яму.

— Мерлин!

— Ладно, ладно! Я, собственно, и напрашивался на жалость. Не обращай внимания. Это я так, для эффекта. Сказать по правде, получить покой на несколько сотен лет — возможность совершенно очаровательная, а что до Нимуи, то, оглядываясь на прожитое, я с большим нетерпением предвкушаю нашу с ней встречу. Нет-нет, самое важное сейчас — это чтобы ты выучился думать самостоятельно, и еще вопрос о сражениях. Ты, например, думал когда-нибудь всерьез о состоянии твоей страны, или ты так и намерен продолжать ту жизнь, которую вел Утер Пендрагон? В конце-то концов, ты ведь здешний Король.

— Думал, но не очень подолгу.

— Понятно. Ну так разреши, я вместо тебя немного подумаю. Предположим, мы задумались о нашем гаэльском друге, о сэре Брюсе Безжалостном.

— Об этом типе!

— Вот именно. А что это ты так о нем отзываешься?

— Да ведь это свинья. Он же убивает девиц, а стоит настоящему рыцарю прийти кому-то из них на помощь, как он удирает во все лопатки. Он растит особых быстрых скакунов, чтобы никто не смог его изловить, да еще и нападает со спины. Попался бы он мне, я бы его на месте убил.

— Что ж, — сказал Мерлин. — Не думаю, чтобы он сильно отличался от прочих. К чему, вообще говоря, сводится все это рыцарство? Если попросту, то оно означает, что нужно быть достаточно богатым, чтобы обзавестись замком, оружием и доспехами, а когда у тебя все это есть, ты можешь заставить саксов делать то, что тебе угодно. Единственно чем ты рискуешь — это получить пару царапин, если доведется нарваться на другого рыцаря. Вспомни хоть тот поединок между Пеллинором и Груммором, когда ты был маленький. Это ведь доспехи сражались. Любой барон может резать бедняков, сколько ему заблагорассудится, а увечить друг друга — это просто их каждодневная работа, — и в результате страна лежит в запустении. Сильный прав — вот их девиз. Брюс Безжалостный — всего лишь пример общего положения дел. Взгляни на Лота, на Нантреса, на Уриенса, на всю ораву гаэлов, сражающихся с тобой за Королевство. Я готов допустить, что вытягивание мечей из камней не такое уж юридически безупречное доказательство происхождения, но ведь короли Древнего Люда бьются с тобой не из-за этого. Они восстали против тебя, против своего суверена, просто потому что трон зашатался. Как мы когда-то говаривали, трудности Англии — шанс для Ирландии. Для них это возможность свести расовые счеты, устроить небольшое чисто спортивное кровопускание и малость заработать на выкупах. Лично они в этой заварухе ничего не теряют, они же в латах, — и похоже, что ты тоже наслаждаешься. Однако посмотри на страну. Посмотри на сожженные риги, на торчащие из прудов ноги покойников, на лошадей, валяющихся вдоль дорог со вздувшимися животами, на разрушенные мельницы, на зарытые деньги, на то, как никто не решается выходить на дорогу с золотом или украшениями на одежде. Вот это и есть современное рыцарство. С привкусом Утера Пендрагона. А ты еще говоришь о веселом сражении!

— Я думал о себе.

— Я знаю.