Сага серебряного мира. Стражи лунного света - Мара Вульф

От этого бессердечно произнесенного слова я отшатнулась еще дальше.

Она покачала головой.

– Я в это не верю. Коллам жив, и он к нам вернется.

– Почему ты так в этом уверена?

– Можешь называть это интуицией, если тебе угодно. Ты пойдешь со мной, или ты тут корни пустить решила?

Она повернулась на каблуках и, звеня украшениями, зашагала прочь.

Я не могла противостоять ее упорству. Поэтому капитулировала и поспешила в город вслед за ней.

Когда мы пришли в магазин, она усадила меня на кресло и поставила на маленький столик рядом со мной кружку с чаем. Меня охватило чувство покоя. Казалось, будто я вернулась домой. Я посмотрела на старые поцарапанные полки с грудой книг, обложки которых мерцали в свете маленьких ламп для чтения. Толстый потрепанный ковер заглушал мои шаги, когда я шла между рядов. С каждым шагом мне становилось все яснее, что я очень скучала по магазину и, прежде всего, по Софи. Спустя некоторое время запах ароматной свечи наполнил комнату, а Софи подошла ко мне с чаем и печеньками.

– Выглядишь изможденной, – заметила она, строго посмотрев на меня. – Ты думаешь, Колламу понравится, когда он увидит, что от тебя остались только кожа да кости? Ты должна заботиться о себе, Эмма. Если ты заболеешь, никому не станет от этого лучше.

Я покорно кивнула и потянулась за печеньем. После того, как мы молча выпили чай, а я съела минимум двенадцать печенек, я вопросительно посмотрела на нее.

– Что мне делать?

– Просто осмотрись, ты обязательно найдешь себе занятие! На прошлой неделе ко мне приехали две новые поставки, их нужно рассортировать, – сказала она, убирая чашки и тарелки на поднос. – И не забывай про полку Коллама! – крикнула она мне, исчезая на кухне. Звон посуды доходил до меня приглушенным из-за шторы, сделанной из звенящих бусин.

Я взяла пипидастр и прошлась по рядам, вытирая пыль с книг. Затем принялась добавлять недавно прибывшие книги в безнадежно устаревшую картотеку Софи и рассортировала их по местам. Компьютерный век здесь не наступил и, вероятно, никогда не наступит. Меня это вполне устраивало. Я красивым почерком выводила надписи на белых карточках.

Лишь в самом конце подошла к единственной наполовину упорядоченной полке в магазине – к полке Коллама. Я нежно погладила книги по корешкам. Коллам любил Шекспира. По какой-то необъяснимой для меня причине он особенно любил «Макбет». Я вытащила все книги с полки, протерла пыль, прошлась по дереву мокрой тряпкой и расставила сочинения Шекспира в алфавитном порядке.

Затем я отошла от полки и полюбовалась своей работой. Коллам бы гордился мной, подумала я, впервые довольная жизнью за последние недели.

Я подошла к Софи, которая стояла за кассой и тихо считала что-то себе под нос.

– Софи, – сказала я, и она с улыбкой посмотрела на меня из-под оправы своих очков. – Мне пора домой.

Она обошла прилавок, подошла ко мне, прижала меня к себе и сказала:

– Помни, тебе надо есть и набираться сил.

Я кивнула и пошла к двери. Там еще раз обернулась.

– Софи?

Она подняла взгляд.

– Спасибо.

Начиная с этого дня, я каждый вторник, а иногда еще и по пятницам, заходила в магазин. Рядом с Софи было так спокойно. Она позволяла мне читать или работать в тишине. Я протирала пыль с книг, сортировала их, всегда стараясь делать это не слишком фанатично, потому что именно в беспорядке кроется обаяние этого магазина. Я наконец-то снова начала делать домашние задания, что особенно радовало Итана. Иногда мы с Софи обсуждали разные вещи, иногда просто молчали. Она часто позволяла мне обслуживать клиентов, которые в это время года заходили в магазин совсем редко. Мне доставляло удовольствие разговаривать с совершенно незнакомыми мне людьми о таких безобидных вещах, как книги. Магазин и его атмосфера, которая была будто не от мира сего, успокаивали меня больше, чем что-либо еще.

Софи была единственной, кто верил, что Коллам жив. Я бы тоже с радостью в это поверила. Пыталась забыть полный ненависти взгляд Элина, но не могла. Была уверена в том, что он убил Коллама. Разве можно полагаться на то, что у него есть совесть, после того, как он убил собственного отца? Я запрещала себе думать об Аресе. Я не слишком хорошо его знала, недостаточно. Однако была уверена, что моя мать любила его так же сильно, как я – Коллама.

Утром надела свою самую теплую куртку, а затем шапку и перчатки. На дороге было скользко и опасно, поэтому Амели ехала в школу в темпе улитки.

Я не могла позволить себе не прийти к Софи сегодня, как и каждый вторник. Несмотря на звенящий холод, солнце сияло в ледяном синем небе. Белый иней покрывал деревья и кусты волшебным узором.

Неужели еще несколько лет назад я действительно верила в то, что это сделала Снежная Королева? Тогда я сидела у окна по вечерам и пыталась разглядеть ее, едущую на санях. Моя мать не могла отговорить меня от этого.

Я грелась, положив руки на чашку чая, который Софи приготовила для меня, параллельно рассказывая мне новости.

Мы сидели за одним из столиков, расставленных по магазину. Чай был экзотическим: горячий, вкусно пахнущий дым поднимался из почти прозрачной кружки. Чайные свечки в ярких подсвечниках источали запах корицы и ванили. Рождество день ото дня подбиралось все ближе, и все жили в ожидании. Воспоминания о прошлом Рождестве, когда мы отмечали праздник вместе с Эриксонами и Колламом, были для меня невыносимыми. Неужели с тех пор прошел уже год? Я коснулась сережек, которые подарил мне Коллам: я не снимала их ни днем, ни ночью.

Софи сидела напротив меня в крошечном кресле, завернувшись в балахон с желто-фиолетовым узором, и, прикрыв глаза, кусала печенье, которое я принесла. Бри испекла его вчера вместе с близнецами.

Не открывая глаз, она вдруг сказала:

– Мы получили сообщение от Коллама.

Кружка, которую я держала в руках, начала трястись. Горячий чай потек по моим пальцам. Чайная ложка упала на пол и своим звоном прервала тишину.

Софи наклонилась ко мне и забрала кружку из моих рук.

– Мне показалось, что ты должна это знать, – извиняющимся тоном сказала она. – Итан и доктор Эриксон не хотели рассказывать тебе об этом. Но мне кажется, ты имеешь право знать, что он еще жив.

Я все так же безмолвно взяла салфетку и протерла руки. Затем смяла ее и вцепилась в нее пальцами.

– Почему… как… что? – бессвязно бормотала я.

Софи встала с кресла, подошла к двери магазина и перевернула вывеску с надписью «Открыто»: наверное, такого с момента открытия магазина никогда не происходило.

– Ты знаешь, я никогда не верила в то, что он мертв, – ответила она. – Он для меня как сын. Ни один из шелликотов, которых мы привечали у себя за все эти годы, не стал мне так близок, как Коллам.