Тайный дневник Розовой Гвоздики - Лорен Уиллиг

Ну чем не воплощение духа Шропшира?

Упав на траву, Амели стала рассматривать поместье, где прожила почти всю жизнь. За спиной — мирные поля, среди которых возвышается особняк из красного кирпича. Дядя Бертран наверняка дома, сидит у окна с «Вестником Королевского сельскохозяйственного общества» в руках. Тетя Пруденс рядом, склонилась над вышиванием. И так каждый день… Обычная сельская жизнь… Спокойная, мирная и отчаянно скучная.

Вид, открывающийся впереди, был ненамного интереснее: бесконечные зеленые пастбища, слегка оживленные белыми шариками овец.

Теперь со скукой покончено. В руках у Амели ключ к новой жизни, шанс навсегда расстаться с Вулистон-Мэнор и опостылевшими овцами. Она больше не будет мисс Балкурт, племянницей крупнейшего заводчика овец Шропшира, или Эми, как зовут подруги, а станет Амели, виконтессой де Балькур. О том, что после революции титулы во Франции упразднены, девушка предпочитала не вспоминать.

Амели было всего шесть, когда революция изгнала ее в провинциальную Англию. В конце мая 1789 года они с мамой пересекли Ла-Манш, как сначала предполагалось, на два месяца — срок более чем достаточный, чтобы повидать родственников. Несмотря на годы жизни во Франции, в душе мама так и осталась англичанкой.

Встречал их дядя Бертран в криво надетом парике, рядом с ним тетя Пруденс с вечными пяльцами в руках. За спиной матери прятались три девочки в одинаковых миткалевых платьях. Это были кузины Амели: София, Джейн и Агнес.

— Видишь, милая, — прошептала мама, — тебе будет с кем играть. Разве не здорово?

Да уж, здорово. Шепелявая Агнес была слишком мала и в подруги не годилась. София целыми днями вышивала, а Джейн, тихоня и мямля, безмерно раздражала Амели. Овцы тоже быстро надоели, и примерно через месяц девочка была готова вернуться во Францию. Собрав свой сундучок, она с трудом перетащила его в комнату мамы и заявила, что готова ехать домой.

Мама постаралась улыбнуться и чуть слышно вскрикнула. Подняв дочку на руки, женщина прижала ее к груди.

— Mais, maman, qu’est-ce que se passe?[4] — настойчиво спросила Амели, в то время еще думавшая по-французски.

— Милая, мы не можем вернуться, по крайней мере сейчас. И не знаю, сможем ли когда-нибудь… Бедный папа! А Эдуард, что они с ним сделают? Что будет со всеми нами?

Кто такие «они», Амели не знала, зато прекрасно помнила, как вместо того чтобы обнять сестру на прощание, Эдуард больно дернул ее за косу. Так ему и надо! Девочка поделилась своими мыслями с мамой, но та только грустно покачала головой.

— Нет, милая, такого никто не заслуживает, — медленно проговорила она и объяснила дочке, что Париж захватили простолюдины, король и королева в плену, а папа и Эдуард в большой опасности.

В следующие несколько месяцев Вулистон-Мэнор превратился в настоящее логово контрреволюционеров. Взрослые и дети читали газеты от корки до корки, ужасаясь творящимся во Франции зверствам. Сколько перьев перепортила мама, строча бесчисленные письма знакомым. А когда на сцене появился Очный Цвет, спасавший дворян от гильотины, в сердцах жителей поместья зажглась новая надежда. Мама засыпала письмами все печатные издания Англии, умоляя Очный Цвет помочь ее мужу и сыну.

Пока взрослые суетились, Амели не спала по ночам, мечтая скорее вырасти, вернуться во Францию и спасти папу. Естественно, придется маскироваться! Каждому известно, что шпионы стараются максимально изменить внешность, и, тайком пробираясь в комнаты слуг, девочка примеряла их наряды и пыталась копировать грубое произношение французских крестьян. Если на нее натыкался кто-то из родственников, она говорила, что готовит спектакль. Измотанные бедами и заботами взрослые рассеянно гладили Амели по голове, вздыхая: «Как мило!» Никто даже не поинтересовался, когда же состоится обещанный спектакль.

Никто, кроме Джейн.

Когда кузина застала Амели в драной поварихиной юбке и старом парике дяди Бертрана, девочка надменно объяснила, что репетирует сцену из «Двух господ из Вероны».

— Мне кажется, ты говоришь неправду, — тихо, словно извиняясь, проговорила Джейн.

Не придумав в ответ ничего подходящего, Амели гневно смотрела на сестру, а та только прижала к груди тряпичную куклу.

— Пожалуйста, расскажи, что ты придумала!

— Поклянись, что не проболтаешься!

Амели хотелось выглядеть грозной, но ничего не вышло, потому что старый парик съехал набок.

Джейн поспешно кивнула.

— Я собираюсь помочь Очному Цвету спасти папу, — важно сказала Амели.

От неожиданности Джейн уронила куклу на пол.

— Можно я буду тебе помогать? — робко попросила девочка.

Неожиданное предложение кузины обернулось настоящим благом. Именно Джейн придумала мазать зубы смолой и сажей, чтобы они стали похожи на старушечьи. Очистить их к приходу няни оказалось гораздо труднее, но девочки справились. Именно Джейн выбрала наиболее удобный путь во Францию, показала его Амели на карте и научила, как спуститься по черной лестнице, чтобы не скрипнула ни одна ступенька.

Блестящий план так и не удалось привести в исполнение. Не подозревая, что в Англии растут такие помощницы, Очный Цвет попытался спасти виконта де Балькура. Из газет Амели узнала, что знаменитый шпион попробовал вывезти виконта из Парижа в бочке из-под дешевого красного вина. Все могло бы получиться, если бы один из стражников не захотел пить и не вскрыл бочку. Обнаружив вместо божоле виконта де Балькура, охранник поднял тревогу. По утверждению журналистов, отец Амели сражался, как лев, но разве он мог справиться с целым отрядом революционеров? Через неделю почтальон принес маме маленькую карточку с одним-единственным словом: «Простите», а вместо подписи — алый цветочек.

Получив страшную новость, мама слегла, а Амели в присутствии Джейн поклялась, что, как только вернется во Францию, обязательно отомстит за родителей. Для этого необходим беглый французский, а девочка чувствовала, что родной язык постепенно отступает под ежедневным натиском английского. Амели пыталась говорить по-французски с гувернантками, но вне уроков достойные дамы болтали в основном о моде. Тогда девочка взяла томик Мольера и стала читать вслух овцам.

Латынь и греческий не помогут отомстить за родителей, однако в память об отце Амели решила не забрасывать и мертвые языки. Виконт де Балькур частенько рассказывал дочери о капризных богах и мстительных богинях, и Амели отыскала все его истории в библиотеке Вулистон-мэнор. Дядю Бертрана больше интересовали трактаты об овцеводстве, тетя Пруденс вообще не жаловала книги, но не пропадать же отличному собранию классики. Девочка читала Вергилия и Овидия, Гомера и Аристофана, сухие исторические труды и скандальную любовную лирику. А гувернантки, плохо владевшие латынью и еще хуже греческим, наивно предполагали, что все, написанное на древних языках, должно быть пристойным!