Несведущий маэстро. Принципы управления шести великих дирижеров XX века - Лари Блум

Я понял, как важно быть «незнайкой», примерно двадцать лет назад. Это открытие оказалось весьма многообещающим. За двадцать лет я пришел к выводу, что новые и неожиданные прорывы совершаются, когда мы соединяем существующие знания, волю и осознанное желание оставаться в неведении, не знать ответов и даже не пытаться их предугадать. Далее я описываю случай, который расскажет, как эта идея пришла мне в голову. Вы заметите, что в истории о том, как я научился ценить неведение, ключевую роль сыграли именно «пустоты», то есть различия и несоответствия между мной и моими собеседниками.

Летом 1996 года я с двумя сыновьями строил песчаные замки на пляже в Тель-Авиве. Казалось, каникулы никогда не кончатся, а до начала концертного сезона еще куча времени. Однако мой летний отдых прервал необычный телефонный звонок.

Звонил мой друг Ювал Бен-Озер, дирижер хорового ансамбля. Он рассказал, что его знакомая, глава отдела персонала государственного банка, попросила прочесть руководящему составу лекцию о классической музыке. Это показалось ему странным, особенно учитывая, что, по словам знакомой, руководители банка совсем не интересовались классической музыкой. Так зачем навязывать им этот интерес, спросил Ювал. Она ответила, что немного культурного просвещения никогда не повредит, хоть и не была уверена, какая именно от него польза.

Ювал попросил, чтобы я провел лекцию вместе с ним, и я был рад ему помочь. Но как донести ценность классической музыки до столь специфической аудитории? Ценность, которая для нас, музыкантов, является неоспоримой. Я почувствовал, что между нами и крупными банковскими шишками пролегает огромная пропасть. Представил, как приезжаю на лекцию на своем ржавом велосипеде и паркую его рядом с их «мерсами». Меня пугала такая разница в статусе. Но потом я почувствовал еще одно несоответствие, совсем другого рода: когда я вспоминаю об этом сейчас, мне становится немного стыдно. Где-то в глубине души я ощущал культурное превосходство над этими людьми. Я знал, что, какими бы талантливыми ни были эти финансовые гении в своем материалистическом мирке, они никогда не станут ровней мне, человеку искусства. Я цеплялся за это преимущество, чтобы компенсировать свой явный проигрыш в финансовой сфере.

И вместе с тем меня поражало, как мало мне известно о сути их деятельности. Я и помыслить не мог, каково это – отвечать за миллиардные вложения или провести увольнения в крупной организации и отправить тысячи человек на биржу труда. Как мне почувствовать себя увереннее в их мире? Может, почитать что-нибудь о банковской системе? Попытаться изменить свои политические и этические взгляды на капитализм? А главное, чему я смогу их научить, если музыка их совершенно не интересует? Они были старше меня и, безусловно, обладали более обширным опытом руководства большими группами людей. В банке десять тысяч сотрудников; что такое по сравнению с этим мои семьдесят шесть музыкантов из Симфонического оркестра Тель-Авива? Какая от меня может быть польза? Что я могу им рассказать, чего они еще не знают?

У меня не было ответов на эти вопросы, но я страстно любил музыку и хотел поделиться своей страстью. Кроме того, у меня был свой козырь: классическая музыка считается серьезным и уважаемым занятием. Особая аура «маэстро» (хотя мне никогда не казалось, что я заслуживаю этого титула) обеспечила бы мне хотя бы несколько минут внимания – из чистого любопытства. Но не больше. Я должен был чем-то зацепить банкиров и удержать их интерес.

И вот что я решил: вместо лекции я проведу демонстрацию. Я не стану бояться своего невежества в вопросах бизнеса и их неискушенности в музыке, своего предвзятого отношения к толстосумам и их презрения к таким, как я, богемным типчикам. Чем акцентировать внимание на всем, что нас разделяет, я лучше продемонстрирую им что-то прекрасное. Тогда я смогу просто выслушать их реакцию, и, возможно, это приведет к дискуссии. В качестве такого предмета нужно было взять что-то, что мне действительно нравится и что вызовет отклик у них без нужды в дополнительных объяснениях («да, дирижеры – это лидеры и руководители со стопроцентной эффективностью!»). Они всё смогли бы увидеть своими глазами.

Я перерыл свою видеотеку в поисках образцов исключительного дирижерского мастерства, вершин этого великого искусства. Всего за пару часов я нарезал материал из коротких роликов с участием пяти-шести великих дирижеров. Показал эти ролики Ювалу, и мы с ним попытались объяснить работу дирижеров не в музыкальных терминах, а с точки зрения управления оркестром. К какому типу руководителей они принадлежат? Чему у них можно научиться? Определившись с основной идеей, мы ринулись в бой.

В конференц-зале собралось около тридцати человек. Мы расставили стулья камерным полукругом, напоминающим рассадку небольшого оркестра. Директор отдела персонала представила нас, сказав следующее: «Двое наших гостей принадлежат к другому миру и говорят на другом языке, но я знаю, что им есть что нам рассказать, и это всем очень пригодится».

Итак, выступление началось.

– Вспомните последний раз, когда вы были на симфоническом концерте, – попросил я. – Вот вы заняли свое место. Музыканты разыгрываются: играют разные мелодии на своих инструментах, каждый свое, не обращая внимания на соседей. В результате зал наполняется какофонией…

Поскольку каждый хоть раз бывал на выступлении оркестра, вызвать эту картину в памяти им оказалось легко.

– А в вашей профессиональной деятельности вам приходилось сталкиваться с такой какофонией? – спросил я.

– Постоянно! – рассмеялись банкиры.

– Но что происходит дальше? – продолжаю я. – Музыканты настраиваются. Кто-то из них встает и задает ноту – тон, после чего все пытаются подстроиться под нее. Есть параллели с банковской работой?

– Конечно, – ответил кто-то. – У нас есть правила, и все обязаны им следовать. Но сомневаюсь, что все это делают…

– Сходство в том, что игра в оркестре, как и игра в команде, тоже процесс двойственный. С одной стороны, ваши качества самостоятельного исполнителя очень важны. Вы разыгрываетесь, не обращая внимания на других музыкантов, потому что в организации с такой прозрачной структурой, как оркестр, лишь вы один отвечаете за свое исполнение, и вы должны сыграть качественно. Но в то же время вам нужно продемонстрировать полную готовность соответствовать определенному стандарту, которого придерживается вся группа. Так что в оркестре существует тесный баланс между сольной игрой и необходимостью сотрудничать. Такой же баланс необходимо наладить в бизнесе, где важно поощрять и индивидуальные достижения, и командную игру.

Стоило мне вскользь упомянуть о дирижере, перед которым стоит трудная задача по координации нескольких десятков капризных музыкантов, каждого со своим немаленьким эго, как лица банкиров зажглись любопытством и они принялись перешептываться. Похоже, им тоже было что рассказать о капризах и эго.

В этот момент я расслабился. Пропасть между нами все еще имелась, но не это было теперь главным. Мы смогли взглянуть на общие для всех особенности человеческого поведения, что позволило нам спокойно отнестись к различиям между нами и к тому, что мы описываем эти особенности каждый своим языком.