Остров Тайна - Владимир Топилин

– Ты это… откуда?! – только и мог пролопотать Митька, но ответа не получил.

Не обращая на него внимания, Маша подошла к Разбою, приласкала собаку, после зашла в дом. Митька так и остался стоять с открытым ртом.

В доме прохладно, печь не топлена, полы не мыты, половики раскиданы по углам. За столом, уронив голову на руки, спит пьяная мачеха. В подвесной люльке кряхтит грязный и мокрый Егорка. Никто не может поменять ему пелёнки. Увидев Машу, братишка просветлел, улыбнулся двумя передними зубами, запищал котёнком, протянул навстречу ручки. Та взяла его, опустила на пол, побежала на улицу менять опилки в люльке. Митьки во дворе уже не было, по-видимому, он побежал за Тишкой, чтобы сообщить о неожиданном возвращении чернушки.

Девочка быстро уложила в зыбку одеяльце, сверху расстелила чистые, сухие простыни, налила в таз воды, чтобы искупать Егорку. На шум повернула голову пьяная мачеха. Заправив на голове разметавшиеся космы, Наталья в бешенстве сузила злые глаза:

– Ты где это цельную ночь пропадала, гадина?!

Началось!.. Маша опустила голову, стараясь не обращать на нее внимания, молча продолжала обмывать Егорку. Лишь бы за волосы не начала таскать! Мачеха поднялась с табурета, раскачиваясь из стороны в сторону, размахивая руками, залилась ругательствами.

Во дворе, сквозь одинарное окно послышались взволнованные голоса: прибежали Тишка и Митька. Братья ещё долго не решались зайти внутрь дома. К этому времени Маша успела уложить Егорку в люльку, сунула ему в рот бутылку с остатками, как оказалось, прокисшего молока. Ребёнок выплюнул соску, недовольно закричал, ещё больше распалив мать.

Внезапно заскочили разъярённые Тишка и Митька. В руках у одного из них остатки каравая, который Маша спрятала на сеновале в одеяло. Злорадно усмехаясь, он довольно показал его Наталье:

– Вот! На сеновале нашли!

– Отдай! – бросилась к нему Маша. – Не тебе дали!

Митька с силой оттолкнул её от себя, играя роль победителя. Девочка заплакала, подбегала к нему ещё и ещё раз, но всякий раз была отбита более сильным мальчишкой. В очередной раз Митька ударил её так, что она упала на пол. Закрыв лицо ладошками, Маша заплакала, а Митька торжественно передал хлеб матери:

– От нас спрятала. Сама сожрать хотела… одна.

Та взяла, понюхала:

– Где взяла?!

Несчастная падчерица молчит.

– Говори, гадина, где взяла?! – наступая, продолжала орать женщина. – Украла?! – бросила хлеб на стол, схватила Машу за волосы.

Тишка и Митька отошли в сторону, довольные, наблюдая за тем, как над ней издевается их мать.

– Где своровала? Говори!.. – таская за волосы маленькую заложницу обстоятельств, продолжала Наталья.

– Не украла… – с глубоким стоном наконец-то созналась девочка. – Дядечки дали!..

– Какие дядечки? – удивилась мачеха, ослабив хватку.

– Там… в тайге, – сквозь рыдания ответила падчерица и рассказала всё, что произошло.

Плохо соображая, Наталья присела на табурет у стола, молча выслушала, а под конец только и смогла спросить:

– На телегах мешки везли?!

– Да, – подтвердила девочка, продолжая плакать.

– Смотри у меня! – прошипела полупьяная баба и переключила внимание на стол с красовавшейся посередине бутылкой с самогоном. – Наврала – космы повыдеру!.. – и стала наливать в стакан мутную жидкость.

Понемногу всё затихло. Наталья глотнула из стакана, начала давать указания падчерице:

– Воды неси… дров неси… картошку вари…

Митька и Тишка отломили по куску от каравая, проворно выскочили во двор по своим делам.

Прошло много времени, прежде чем девочка выполнила большую часть работы. Вкусный хлеб на столе не давал ей покоя. Жуткий голод подталкивал к тому, чтобы взять хоть немного, кусочек, но мачеха всё сидела за столом.

– Маменька! Кушать хочу! – робко попросила она, протягивая руку к караваю. – Можно кусочек хлеба возьму?!

– Ах ты, гадина ненасытная! – вдруг взорвалась Наталья, вскакивая из-за стола. – Тебе бы всё жрать! Нажраться не можешь! Я тя счас накормлю… – и, изловчившись, пнула Машу ногой в живот.

От сильного удара девочка перелетела через кухню, ударилась спиной об стену. Крик боли наполнил дом. Маша зарыдала, схватившись руками за живот, пьяная хозяйка, желая дальнейшей расправы, пошла на неё. Девочка выскочила из дома и юркнула под крыльцо. Слёзы душили, острая боль в животе разрывала, мутный туман кружил голову. Согнувшись пополам, Маша упала на собачью подстилку.

Она не помнит, как долго пролежала. Бухали по крыльцу торопливые шаги, набатом в ушах отдавались голоса. Несколько раз под крыльцо заглядывали, смеясь, братья.

Она очнулась в густых сумерках от горячих прикосновений на щеках. Рядом лежал Разбой, согревая её теплом своего тела, лизал лицо. Маша зашевелилась. Пёс сочувствующе заскулил, жалея, словно пытаясь перенять её боль на себя. Вспомнив, где она и что произошло, Машенька прижалась к четырёхлапому другу. Ей больше не с кем было разделить свою участь.

На улице тишина. Деревня спит. Девочка осторожно вылезла из-под крыльца, осмотрелась по сторонам. Окна дома черны, её никто не ждёт. Вероятно, мачеха уснула, а сводные братья заперли дверь на тяжёлый засов. На сеновале сейчас темно и страшно. Негде ночевать.

От мысли, что произойдёт утром, Маша задрожала. Горькие слёзки вновь заполнили глаза. Она больше не сможет выносить жестокое обращение мачехи, насмешки и издевательства Тишки и Митьки. Вот вернулся бы отец!.. Тогда бы всё вернулось на свои места. Он никогда не давал дочь в обиду, всегда заботился о ней.

От воспоминания о еде у девочки скрутило живот. Она вспомнила каравай. Обида за несправедливое наказание жалом змеи уколола трепещущее сердечко. Теперь, наверное, Тишка и Митька его съели, а те добрые дядечки, что угостили её хлебом в тайге, больше не встретятся.

В душе Маши загорелся тёплый огонёк надежды. Родная бабушка, мать отца Михаила, жила где-то далеко, в другой деревне, девочка не помнила путь к её дому. Зато помнила дорогу на мельницу, к тем добрым дядечкам. Отец Михаил брал туда дочь с собой несколько раз.

Не раздумывая, Маша пошла через ворота на улицу. За спиной заскулил Разбой. Девочка остановилась, оглянулась и подумала о том, что завтра его наверняка снова будут избивать. Несколько шагов назад. Проворные руки сдёрнули ошейник. Пес радостно побежал рядом с ней.

Глухо, едва слышно хлопнули за спиной тяжёлые ворота. Босые ноги зашлёпали по грязной поселковой улице. Рядом прыгал, метался из стороны в сторону, опьянённый волей, верный друг Разбой.

Маша бежала прочь от своего дома к добрым людям. От злой мачехи, от ненавистных сводных братьев. Где-то глубоко застонала мысль о крохотном Егорке. Однако возвращаться было поздно.