Неединая Россия - Олеся Герасименко

Парадоксальным образом, несмотря на отсутствие теплых чувств к Москве, все больше жителей Сибири стремятся в столицу. «Все лучшие уезжают. Это я могу сказать как мать, чей ребенок уехал в Москву», — смеется главный редактор местного интернет-издания «Сиб. фм» Ива Аврорина. «Можно с уверенностью сказать, что, если бы люди, которые уехали, были здесь, это уже сейчас был бы совершенно другой регион», — повторяет Митрофанов. «Большая часть говорящих и пишущих людей уезжают в Москву и в итоге там ходят на Болотную. Больше половины людей, вышедших на площади в Москве, приезжие», — согласен Мазур.

Однако именно люди, которые живут в этих морозах, — это то единственное, что дает России право называть Сибирь своей территорией, убеждают меня собеседники. «Если здесь вместо сибиряков будут жить китайцы, то Сибирь не будет российской уже через пять лет, — прогнозирует Мазур. — Мы согласны, что недра — это общенациональное, но мы, как наши предки, обеспечиваем здесь проживание для добычи из этих недр, и почему жители цветущего Краснодарского края должны получать больше денег, чем жители Сибири?» «Сделайте что-то, чтобы людей привлекать сюда. Климат — второй вопрос. В нижнем Приангарье люди жили в морозы и находили пищу 400 лет, а сейчас его покидают — не из-за погоды же? — уверен Малов. — Наша Сибирь — край возможностей, воли, простора. Если этот имидж использовать как-то по уму, можно многого добиться. Создание высокодоходных рабочих мест — единственный способ сохранить уменьшающееся сейчас население Сибири. А иначе она колонией как была, так и останется. Только уже, может быть, не нашей».

16 апреля 2012

Дальний Восток

«Мы не за сепаратизм, мы против Москвы»

Три года назад во время мозгового штурма, проводившегося в рамках работы над стратегией развития Владивостока до 2020 года, тогдашний руководитель управления по инвестициям администрации Владивостока Николай Матвиенко предложил сдать половину города в аренду Китаю. Скандальный сценарий был опубликован в местном еженедельнике: «Предполагается разделение Владивостока на две части по линии улиц Баляева—Снеговая. Образовавшийся в новых границах район будет передан в суверенную аренду Китаю сроком на 75 лет. Там создается китайская администрация, подчиненная Харбину. Сообщение с другими частями города будет осуществляться через таможенные и пограничные посты. Земля при этом останется российской. Она лишь будет сдана в аренду, платежи за которую даже по нынешним оценкам в 3-5 раз перекроют бюджет всего Приморского края — 130-150 млрд руб.». Статью процитировали федеральные СМИ, глава города только через две недели нашел в себе силы откреститься от проекта, китайский МИД был вынужден выпустить аналогичное заявление, а Матвиенко из мэрии уволили.

Остроту скандалу придало китайское название проекта «Хайшэньвэй» («залив трепанга»), которое использовалось до того, как в 1860 году Приморье отошло к России, и там была основана крепость Владивосток. В наши дни произнесение китайцами «Хайшэньвэй» вместо нормативного «Фуладивосытокэ» воспринимается чуть ли не как желание пересмотреть границу.

Сейчас Матвиенко работает советником вицепрезидента Ассоциации строителей Росии по ДВФО и от своей идеи не отказывается. «В так называемом проекте Хайшэньвэй главное — не „китайская тема“. Мы ведь сперва предложили простую вещь: расширить возможности горожан в выборе себе градоначальника», — объясняет мне Матвиенко. Он напоминает, что у Владивостока есть хороший опыт самоуправления. С начала 2007 года, когда за решетку сел предыдущий мэр Владимир Николаев, и до лета 2008-го, пока его кресло не занял Игорь Пушкарев, Владивостоком «никто не управлял». «В городе все было нормально: улицы чистили, отопление работало, электричество исправно подавалось в дома. Это и есть идеальная власть», — говорит Матвиенко. Смысл своего проекта он видит в «состязании вождей»: «Для этого нужна территория со статусом международного управления. У людей, на ней живущих, — двойное гражданство. А власть работает по бизнес-плану. Интересно ведь посмотреть на то, как нашей территорией в нашем присутствии можно управлять по-другому. Конечно, власть от подобных идей шарахается как деревенская лошадь от трактора. Тут ее можно понять: одно дело на сеновале вальяжно, другое — с плугом наперегонки».

Дальневосточный федеральный округ занимает треть страны, в нем живет 4% населения России, то есть 6,2 млн человек, из них 2 млн — в теплом Приморье. Во Владивостоке — 600 тыс. человек. В тысячекилометровой зоне вокруг города (в Южной Корее, Японии, Китае, КНДР) — зоне часовой доступности для самолета и девятичасовой для поезда — живет около 414 млн человек. Это единственный город России со столь мощным окружением. Вокруг Москвы на таком же расстоянии живет менее 100 млн человек. При этом в зоне вокруг Владивостока ежегодно создается ВВП на сумму около $7 трлн — почти в четыре раза больше ВВП России. И находясь в зоне такой экономической концентрации, больше 20% жителей Приморья живут за чертой бедности.

Одновременно через границу в трех соседних провинциях северо-востока КНР (Хэйлунцзян, Цзилинь и Ляонин) на 804 тыс. кв. км ютятся почти 110 млн человек. Такие цифры заставляют впервые оказавшегося между сопок Владивостока москвича искать в городе полчища китайцев. Потихоньку скупающих землю, владеющих недвижимостью и ведущих под венец русских женщин. Но найти их непросто. Рестораны китайский кухни далеко не на каждом углу, рынок закрыли, а от старого китайского квартала Миллионки осталась пара вывесок.

Экспансия Китая на Дальний Восток — это «московские страшилки», говорит бывший глава УФМС по Приморскому краю, председатель правления консультационного центра по вопросам миграции и межэтнических отношений Сергей Пушкарев: «Раньше мы их не боялись. И плодотворно работали. А теперь государство всего опасается. Землю заселят, жители захотят в подданство Китая перейти. Но китайцы на самом деле — недешевая рабочая сила. В Россию едут только те, кто хочет и может заработать здесь минимум тысячу долларов».

Среди укладчиков бордюрной плитки во Владивостоке китайцев и правда не видно. Удачнее проходят поиски в университете. Студент Цзян Тунцзюнь для жизни в России выбрал русское имя Максим — в честь большого ресторана в популярном у российских челночников приграничном городе Суйфэньхэ. Максим далеко не дешевая рабочая сила, он один из тех китайцев, для которых Россия стала социальным лифтом. Китайская компания «Хуа Синь», где он пару месяцев работал в автосервисе механиком, предложила ему переехать во Владивосток и выучиться на юриста и переводчика. «Хуа Синь» выпускает пластиковые окна, владеет гостиницей, рестораном, фермами — большая часть активов находится в России.

Максим русского не знал, но отучился на подготовительных курсах и поступил на юрфак, где оказался единственным иностранцем. За четыре года он так освоил язык и вкусы, что в кафе, где мы встречаемся, он заказывает блины и разговаривает со мной без переводчика. За его учебу и общежитие в ДВФУ «Хуа Синь» платит 120 тыс. руб. в год. Визой тоже занимается компания. Когда Максим получит диплом, то останется работать в России — в офисе компании в приграничном поселке Покровка. Максиму нравятся русские девушки и майонез. Он хочет получить российское гражданство, чтобы открыть свое дело. Скоро в Приморье переберется вся его семья. Отец Максима уже восьмой год живет в Покровке, работает сторожем на складе той же компании. Ночует в общежитии с такими же рабочими. Мать с сестрой, за рождение которой семья заплатила большой штраф, пока живут в Китае, но тоже собираются переезжать в Россию.