Копьё Маары - Евгения Витальевна Кретова

делается! – восторженно ахнула Оюна и, забыв закрыть рот от удивления, шагнула мимо громилы в похоронном костюме и остановилась.

Но сестра не позволила его разглядеть, подтолкнула в спину, чтобы не таращилась: передумают еще и домой пускать не станут… А на улице уже прохладно в тонких колготках и туфельках. Хоть и сентябрь, но в Якутии ночью уже подмораживало.

Аякчаана, возвращаясь к своим размышлениям, отметила: важные, значит, гости приехали к дедушке, раз на машинах таких, да еще и с охраной. Зайдя в тесную прихожую, ожидала услышать гомон голосов, смех, песни, праздничную суету. Но девочек встретили лишь настороженная тишина и еще один амбал внутри, у входа в гостиную.

Великан посмотрел на них и костяшкой указательного пальца легонько стукнул по матовому стеклу. Дверь тут же со скрипом отворилась, и в образовавшуюся щелочку выглянула встревоженная мамина голова, а затем рука. Рука вытянула вперед указательный палец и приложила его к губам.

– Тш-ш-ш, – для верности прошептала мама.

Девочки подобрались – они и так едва дышали от любопытства, теперь же, стараясь бесшумно передвигаться, высоко поднимали ноги и поэтому не спеша скользили наверх, в свою комнату. Аякчаана вовремя подхватила сестру за локоть – Оюна увлеклась и начала терять равновесие, явно готовая кубарем скатиться с лестницы.

За спиной скрипнула дверь гостиной. Аякчаана обернулась, посмотрела вниз. В коридор, с опаской покосившись на амбала, вышла мама, взглядом приказала Аякчаане спуститься и войти в гостиную. Оюна застонала:

– А я?

– А ты в комнату иди, сейчас молоко тебе принесу. Только тихо! – Мама предостерегающе подняла указательный палец и нахмурилась.

Оюне осталось только с завистью смотреть в спину старшей сестры и вздыхать – как ни замедляй шаг, ступеньки закончились, и ей пришлось зайти в свою комнату.

* * *

В гостиной было душно и тесно. Окна оказались плотно закрыты и задернуты занавесками. В нос девочке сразу ударил непривычный запах смеси дорогого табака и противно-сладких духов. На диване сидело двое довольно упитанных мужчин: высокий и низенький. Оба весьма уверенные в себе. Их было много не столько физически, сколько морально…

Так должны выглядеть большие начальники, подумалось Аякчаане. Рядом с высоким, на стуле, спиной к замершей у входа девочке, сидела тощая блондинка – источник приторного аромата. Склонившись над блокнотом, она что-то быстро-быстро записывала. Напротив «начальников», передвинув кресло с привычного места, тихо сидел еще один незнакомец, пожилой, в сильно потертой кожаной куртке. А где же дедушка?

Аякчаана пригляделась.

Дедушка сидел на полу, лицом ко входу, прямо посреди большого ковра. Он курил трубку и молчал. Тонкий дымок вился над его головой, укладываясь в замысловатые узоры.

– Что ж, – наконец сказал он, – а вот и тот, кто будет меня сопровождать, – и он указал… на вошедшую Аякчаану.

Мужчины, сидевшие на диване, повернули к ней свои удивленные лица. Бог мой! Аякчаана знала обоих, очень часто их по телевизору видела, большие начальники из столицы! Зачем они здесь?!

Она оторопела. Но, кажется, присутствующие гости удивились не меньше нее. Пожилой мужчина в кожаной куртке разочарованно выдохнул, а блондинка даже выронила карандаш.

– Дедушка Учур, – обиженно пробасил тот, что повыше, – зачем ты так? Мы бы тебе дали более надежного провожатого. Вон какие парни у тебя во дворе стоят – выбирай любого!

Низенький согласно закивал.

Дедушка медленно покачал головой:

– Нет, уважаемый. Мое слово сказано.

Мужчины не стали спорить, шумно поднялись с дивана, поклонились дедушке:

– Мы услышали тебя, Учур-хан. Твое слово для нас закон. Значит, на рассвете?

Дедушка кивнул. Тогда двое важно двинулись к выходу. Тот, что повыше, остановился перед Аякчааной, внимательно и с явным любопытством на нее посмотрел.

– Да, – задумчиво протянул он тому, который пониже, и все вместе вышли на крыльцо.

Мама суетилась, предлагала дорогим гостям чай, но мужчины, сердечно ее поблагодарив, отказались.

– В самом деле, нам еще до Якутска ухабы собирать! Вот дело сделаем, тогда и чаи гонять будем! – хохотнул высокий.

Мама только руками всплеснула.

И все уселись по машинам: двое мужчин начальственного вида – в одну, а блондинка с пожилым «потертым» незнакомцем – во вторую. В каждую протиснулись охранники, и кавалькада плавно поплыла по дороге.

Аякчаана не могла сойти с места от удивления.

– Дедушка, – позвала она, – о чем они говорили?

Дедушка Учур поднялся и пересел на диван, туда, где только что сидели два важных господина, и указал ей на место рядом с собой. Аякчаана осторожно присела на край.

– Это из Якутска люди. Очень важные господа…

– Да я поняла, я узнала их. По телевизору видела, – торопливо подхватила девочка.

Дедушка кивнул:

– Очень уважаемые люди… Да не в том дело. Они приехали ко мне с просьбой. – Он помолчал, будто подбирая слова. – Видишь ли, у них выборы этой осенью. Очень им надо победить…

– А ты здесь при чем, дедушка? Они что, хотят, чтобы ты за них свой голос отдал?

Дедушка усмехнулся:

– Они говорят, что без помощи предков им не обойтись.

Аякчаана хмыкнула:

– А разве так можно? Это же нечестно…

– Нынче, внучка, говорят: «На войне и в политике все средства хороши»! – дедушка задумался. – Я бы, конечно, им отказал, негоже духов предков по пустякам беспокоить, но, видишь ли, мне сон сегодня ночью был, что им помочь надо. Выходит, хорошее дело они задумали, раз духи помочь им через меня велели. Как им отказать?

– А зачем ты меня позвал? Я же не умею ничего, да и нельзя мне, маленькая я еще… Ты же мне сам говорил и дар еще мне не передавал. Чем я тебе помогать стану?

– Ты со мной пойдешь в одно место. В священное место… – Аякчаана затаила дыхание. – Пойдем с тобой на поклон к Каменным людям.

Девочка почти превратилась в соляной столб от удивления, даже сказать ничего не могла. Дедушка имел в виду Кигиляхи?[2]

– Да, Кигиляхи… – Он снова будто услышал ее мысли. – На Большом Ляховском острове.

– Так это же далеко, – развела она руками. Она и представить себе не могла, что туда можно дойти пешком. – Тем более там же через пролив плыть?

– Поэтому мы не пойдем, а полетим, – поднял вверх указательный палец дедушка. – Завтра рано утром, на рассвете, за нами прилетит вертолет и доставит на остров, на полярную станцию. А оттуда рукой подать до мыса Кигилях… – дедушка наконец улыбнулся. – Оденься только поудобнее и потеплее.

Сказав так, дедушка встал и неторопливо пошел к двери, уже думая о чем-то своем.

Аякчаана очень хотела расспросить его о завтрашней поездке, о том, почему она – почему он выбрал ее,