Случай в электричке - Меружан Григорьевич Саркисян
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И рассмеялась, глядя, как забегали от испуга глаза у Гарика.
— Ладно! Хватит об этом. Только мой тебе совет, не таскайся с ними по квартирам...
Справедливый совет. Погребинский оценил его. Не одобрил бы его визитов на квартиру к Бегуну и Карачаев, это уж точно.
Номер телефона у Дианы он все-таки выпросил...
Осень в тот год выдалась солнечная и теплая. Жара стояла весь сентябрь, сохли травы, желтели листья, а лето все не уходило — урожайный год на овощи. Погребинский ездил из одного города в другой. Рад был, что выпали два дня отдыха после поездок в Ленинград. Возвращаясь, он гнал два грузовика с пустой тарой — банками для консервирования.
Знакомство с Дианой его вдохновляло и радовало. Это была женщина того круга, к которому он никогда не допускался. «Наверное, — думал он, — с ней ничего не выйдет, уж больно хороша для меня, я ведь понимаю. Но через нее можно войти в круг людей, который всегда меня манил умением жить по-настоящему. Крутить модные записи, одеваться по самой последней моде, не отставая от заграницы, разъезжать на иностранных машинах, сходиться и расходиться с длинноногими девицами — мастерицами в любви. Такой жизни охота, а не той, которую ведут «карачаевцы» и «бегуновцы» — скучища, аж скулы сводит».
В кабинет Карачаева Гарик ввалился с улыбочкой.
— Что блин распустил? — буркнул главбух. — Пошли в сад!
Сад при заводике не очень-то большой, но есть где уединиться. Отошли подальше от строений. Карачаев мрачен, поглядывает пристально, испытующе.
— Как поездочка?
— Вполне благополучно! — ответил Гарик.
— Не было ли каких происшествий с милицией?
— Все по ряду, по порядочку.
— Не мельтеши! Болезнь надо лечить загодя! Если что случилось, не скрывай. Мы должны меры принять!
Погребинский не на шутку испугался, и, видимо, это не ускользнуло от внимания Карачаева.
— Ничего не было! — закричал Гарик. — Ничего!
— Тобой здесь милиция интересуется! — оглушил Карачаев. — Что ей вдруг понадобилось?
Гарик одеревенел.
— Разве узнать нельзя было?
— Нельзя! Москва тебя разыскивает!
— У меня никаких признаков не было, — ответил упавшим голосом Гарик.
— Может быть, кто из шоферов?
Погребинский только развел руками.
— Ладно! Верю! — вздохнул Карачаев. — Пока верю! Обусловимся: если тебя задержат в Москве, им очень захочется порыться в твоих вещах. А ты скажешь, что чемодан с твоими лучшими вещами для спокойствия ты передал сторожихе, тете Даше. Стало быть, я буду знать, что взяли тебя по нашему делу и пытают, что и как! Ежели у них посторонний для нашего дела вопрос, про чемодан молчи. Ясненько?
Шел пятый час. Еще целые сутки томиться в неизвестности ни у Карачаева, ни у Погребинского желания не было. Гарик отнес чемодан к тете Даше, на заводском грузовичке помчался в райотдел, где ему объявили, что надлежит ехать незамедлительно в Москву и явиться в Управление внутренних дел.
В Москве, прямо с вокзала, он позвонил домой. К телефону подошла мать. Услышав голос сына, замолчала, потом донеслись глухие рыдания:
— Откуда ты, сынок?
— С вокзала! Меня вызывают! Где отец?
Голос матери будто бы отвердел:
— Умер отец!
И потом, сквозь сдерживаемые рыдания:
— Убит отец! Убит!
Погребинский кинул трубку на рычаг и помчался домой...
...Все случилось неделю назад — как раз в то время, когда Гарик гулял в Ленинграде, у Бегуна. Никто пока ничего не знает. История крайне непонятная. Пришел на фабрику неизвестный, вызвал отца к воротам... О чем-то переговорили. Отец позвонил из проходной в цех, отпросился якобы в больницу. Удалился с тем человеком и пропал. Обезображенное тело отца нашли только через сутки, на берегу Москвы-реки. Видимо, что-то хотели у него выведать.
В Управлении Погребинского ждал неизвестный ему Петр Петрович Долгушин. Представившись, он сумрачно спросил:
— После освобождения работаете в Умани? Похоже, встали на путь исправления?
— Отец советовал с простого рабочего начать, — потерянно пробормотал Гарик.
Более подробно Долгушин расспрашивать его не стал. Поинтересовался только, когда Гарик узнал о смерти отца, нет ли каких соображений, кто мог это сделать, и признался, что мотивы убийства ему пока неизвестны. Отметив пропуск, попросил пока из Москвы не уезжать: вскоре его, наверное, пригласят повторно.
Прямо из Управления Погребинский помчался к тетке на работу. Она отпросилась на полчасика, пошли в парк, сели на скамейку
— Вот! Дождался. Всех под монастырь подвел! — зло процедила тетя Аня.
— Не шуми! — остановил ее Гарик. — У меня у самого голова кругом идет!
— С тебя все и началось! — наступала тетка. — С тебя! Обезумел от безделья, идиот! То воровать начал, а то...
— Да что случилось?
— Отца убили, это тебе мало?
— Даже слишком! Глаза у меня на сухом месте, так думаешь, мне не горько? Не за мои же дела его убили!
— Не за твои? — недоверчиво спросила тетка. — А за какие?
Анна пристально вгляделась в племянника.
— Ты расскажи лучше, что у вас были за лотерейные дела?
— А ты не знал?
— Клянусь, нет! Чем хочешь поклянусь, не знал!
— Ну если не знал, так знай, что отец твой дурень! На фабрике ревизия.
— Что там нашли?
— То, что им надо было найти. Можно удивляться, что раньше не нашли.
— Неучтенку?
Тетку будто током ударило.
— Откуда такая терминология?
— Наслышан! Побывал же я кое-где. Ради чего отец... работал?
— Было ради чего. Теперь роют, хотят все на него свалить.
— А если и тебя спросят про «лотерейное счастье»?
Анна рассмеялась.
— Я чиста, как родниковая водица! Хоть на дыбу меня поднимай. Денег я им не отдам, а про остальное я знаю только понаслышке. Кроме отца, никто мне неизвестен из его компании. Да и отец твой был не главный, кто-то за его спиной стоял... Там, на Украине-то, хоть тихая заводь?
Гарик свято хранил завет Карачаева и тетке не открылся.
— Тихая, — ответил он.
— Вот и сиди в ней...
...Вернувшись из Москвы, Погребинский «наставнику» объяснил, что вызывали его в связи с убийством отца.
— Это я уже без тебя знаю! — буркнул Карачаев. — Кто убил, за что? Чем твой папаша занимался? Кого прогневил?
Погребинский притворно вздохнул:
— Для того и вызывали, чтобы узнать. Но я не знаю!
—