Семейная реликвия. Тайник Великого князя - Елена Зевелева

«Слава богу, пронесло, – подумал Олег Павлович, ясно вспомнив голос своего шофера: „Приехали!“ И его вопрос, заданный у самого подъезда их дома на проспекте Вернадского напротив церкви: „Завтра, Олег Павлович, как всегда, к восьми за вами заезжать?“ И свой ответ, произнесенный им со вздохом: „Конечно, как всегда“. Потом вспомнил, как в тот день лифт, мягко урча, поднял его на двенадцатый этаж. Как он нажал кнопку звонка. Как дверь тут же открылась, и как Ольга, давно ждавшая его, тесно прижалась к мужу и крепко поцеловала его.

– Что-то ты из аэропорта мне впервые не позвонил? – спросила она тогда и при этом еще добавила: – А я-то, представляешь, все набираю и набираю и одно слышу: «Абонент временно недоступен или находится вне зоны…», – передразнила она. – С чего бы это ты вдруг мобильник свой выключил, а? Уж не с бабой какой-то ты из Австрии возвращался, подумала. Может, подцепил кого-нибудь в Вене? Знаешь же мое правило: доверяй, но проверяй. Но хорошо, что хоть подъезжая к дому, не забыл позвонить, а то бы всякое можно было подумать.

– Да, понимаешь ли, забыл включить. Каюсь. Виновен, – промямлил он тогда в ответ, лишний раз убедившись в том, что в шестом чувстве жене не откажешь. – Но заслужу прощение, – добавил при этом как всегда с улыбкой, мысленно перекрестившись, – за свое примерное поведение в напряженной командировке… Выглядишь, ты, женушка, хоть и со сна, но, скажу тебе откровенно, просто великолепно. Что это за дезабилье? Или это ты меня так соблазняешь? Ты же меня знаешь, я всегда тебя хочу… А уж сейчас особенно сильно соскучился, – завершив таким образом малоприятную и даже в чем-то опасную для него тему, Олег подхватил тогда Ольгу на руки и понес в спальню.

– А ванна, а завтрак? – притворно отбиваясь от него, щебетала жена.

– Ванна – это для меня всего пять минут, ты же знаешь, а завтрак и даже обед сколько нужно, столько и подождут, – нарочито серьезно ответил тогда он.

Вспомнив все это, Олег ухмыльнулся и даже загрустил, подумав к тому же, что не хватало еще, чтобы его сегодня с Нелли Петровной кто-нибудь из их с Ольгой знакомых встретил здесь в корчме «Тарас Бульба». С ним всегда так случалось, стоило только встретиться даже по пустяшному делу с какой-нибудь женщиной, как это вскоре становилось известно Ольге. Да хотя бы тот случай в аэропорту Шереметьево, когда перед вылетом в Киев он столкнулся неожиданно в кафе с адвокатшей Людмилой Романюк, которая вскоре после его отлета ухитрилась позвонить и все рассказать Ольге по телефону.

«Ты ж мене пидманула, ты ж мене пидвела, ты ж мене молодого з ума-розуму звела», – вновь грянуло из динамиков корчмы, заставив его забыть совершенно не к месту и не ко времени нахлынувшие воспоминания об австрийском турне и прощальной гастроли, которую они закатили в его номере в гостинице вместе с Нелли Петровной.

– Кстати, дорогой Олег, после той поездки ты же еще куда-то мотался, что ли? У нас в отделе говорили, что в Киев ездил? Это так, да? Мне твоя секретарша Лариса Венгерова сказала, что поняла это, когда позвонила тебе по мобильнику и услышала голос оператора на украинском языке.

– От вас, смотрю я, никак не скроешься, прямо не сотрудники, а штирлицы какие-то сплошь и рядом. Обложили меня как волка флажками. Все про всех знают, надо же. Да еще и непременно обсуждают. Делать вам всем, что ли, совсем нечего? А в Киеве я на самом деле был несколько дней. Просто потрясен тем, что там увидел. Мы туда на годовщину оранжевой революции летали. Мне даже довелось с украинской Жанной д’Арк познакомиться и поговорить. Знаете такую? Конечно, с Юлией Тимошенко, с кем же еще. Только об этом в отделе лучше не рассказывать, мало ли что. Визит ведь наш официальным, в общем-то, с большим напрягом можно назвать. Между нами, девочками, скажу я вам, дорогая Нелли Петровна, митинг в Киеве на Майдане, свидетелями которого мы стали, на мой взгляд, был не только апофеозом политической карьеры Юлии, когда возбужденная толпа понесла ее к трибуне на руках, но и, думаю, высшей нотой украинской революции, которая прозвучала в последний раз.

– Интересной жизнью ты, Олег, живешь. Командировки, встречи с интересными людьми, книги, фильмы, статьи… У нас в управлении таких, как ты, незаурядных людей, в общем-то, и нет. А что касается украинской революции, то ведь у нас в России я все репортажи внимательно смотрела, да и прочесть в газетах умудрилась немало. Но, скажу тебе, выглядел этот майдановский экзальтаж достаточно кисло.

– Естественно, революции по периметру границ, знаешь ли, – это всегда плохо. Ну, представь себе, дорогая Нелечка, понравилась бы американцам, например, взбунтовавшаяся ни с того ни с сего Мексика или, скажем, благополучная Канада. Мало бы понравилась, уверен. Всякое напряжение, знаешь ли, у соседей, кроме прочего, угрожает еще и национальным интересам. Что, к слову, и в этом случае произошло. Задумайся, ведь у газовой войны, как раз развернувшейся к годовщине оранжевой революции, именно майдановские корни. Правда, на мой взгляд, у этой войны, кроме прочего, есть и безусловный позитив. Наружу вышла экономическая болезнь, которая, по сути, мешала нормальному развитию обеих наших стран. Будут ее сейчас лечить или будут заговаривать, что тоже своего рода лечение, – это, как говорится, второй вопрос. Выявить диагноз, по моему мнению, дорогая моя, половина дела. Впрочем, я тебе уже, наверное, наскучил своими рассуждизмами, так ведь? Да и разговор наш куда-то совсем в сторону ушел. Не в ту степь, как говорил герой одного популярного фильма.

– Да нет, что вы, Олег Павлович. Мне все это безумно интересно. С удовольствием бы как-нибудь вместе с вами в такую поездку ринулась без оглядки, если бы позвали. Да я вам, даже не представляете, театр покруче, чем в Вене, тогда покажу. В жизнь не забудете. А вот что касается Юлии Тимошенко, то, на мой взгляд, она для России – тоже не сахар, как бы она вам ни нравилась как женщина. Вредная, видно. Эгоистка жуткая. Тем не менее ее победа сулит нашей стране, как бы лучше сказать, ну, например, диалог двух сильных переговорщиков. Я тоже не первый год замужем и поэтому со всей определенностью могу сказать, что, несмотря на ее харизму, Россия вряд ли пойдет этой девушке на серьезные уступки. На компромиссы, конечно, пойдет. Без них договоренности все будут с вашей подругой, думаю, просто невозможны. Она же хохлушка упрямая, сразу видно. Поэтому нам в скором времени придется, скорей всего, выстраивать стабильный и прозрачный режим энерготранзитов и энергоресурсов. Причем по-бабьи – мучительно, с битием посуды, с истериками. Но далеко не факт, что народ не предпочтет «панночке» с горящими глазами кого-нибудь другого из известных нам людей в обойме украинской политики. Что-то я слабо верю, что главная ставка будет сделана на нее. Может быть, через какой-то промежуток времени? Но до этого нужно еще дожить… Я права?

– Да, дорогая Неля, я на самом деле недооценил не только твоих театральных способностей, но и, как сейчас вижу, интеллектуальных тоже.

Да ты в политике, оказывается, сечешь не меньше, чем наши консультанты по СНГ. Вот интересно-то, – присвистнув даже от удивления, заметил Олег.

– А что же вы хотели? Я же все-таки родом из Ташкента. А у нас умных и развитых женщин, как, впрочем, и мужчин, совсем не так мало, как всегда москвичи считали. Потом Ташкент глубоким тылом во время войны был. Именно там, в столице Узбекистана, находились лучшие научные и творческие кадры страны, которых даже при «вожде всех времен и народов» берегли как зеницу ока. Поэтому и педагоги в вузах там были из лучших университетов и институтов Москвы и Питера. А уж они за эти годы подготовить сумели себе достойную замену. Один иняз ташкентский чего стоил, не хуже им. Мориса Тореза, почитай, только возможностей, само собой, поменьше в плане студенческих стажировок, преподавательских командировок и, естественно, направлений на работу. Тут, как ни крути, как ни верти, а столица – это столица. А там, хоть и республиканская столица, но сравнения даже не могло быть, потому что не могло быть никогда. А вот что касается педагогов, тут можно и поспорить. Достаточно сказать, что, например, завкафедрой немецкого языка там была некая Надежда Васильевна Беккер, которая обучала, по слухам, самого родного дядю царя Николая Второго, который в Туркестане в изгнании находился чуть ли не до своей смерти, где-то почти в двадцатом году. Вот такие дела.