Заговор черных генералов - Вадим Хлыстов

Новый начальник ОГПУ устало потер лицо ладонями:

– Ага. Движутся. Только вот куда? Людей катастрофически не хватает. От направленцев из партии здесь, в управлении, и на местах надо немедленно освобождаться. А это значит, на улицу уйдут люди пусть и поверхностно, но знакомые с принципами работы секретной службы. Что не есть хорошо, так как они уйдут обиженными и затаят злость. Остальных надо срочно пропускать через курсы повышения квалификации. Я уже поручил Фараде разработать методички, которые предусматривали бы выборочную «промывку» в плане профессиональной подготовки и лояльности. Но как это сделать, не раскрывая наших возможностей, ума не приложу. И законы надо новые вводить. Немедленно.

Я перебил подполковника:

– А что с документами по проекту «Золото» от Леонтьева, которые пришли из Цюриха? Они уже обрабатываются?

– Да, обработка идет. Сейчас происходит сравнение его предложений с разработками аналитиков «Росомахи» в ключевых пунктах по золотому рублю, институту частной собственности и созданию элиты государства. В ближайшие два-три дня бумага ляжет тебе на стол. Но главный, если не сказать принципиальный, вопрос – это кадры, которые, как сказал бы товарищ Джугашвили, если бы мы его не арестовали, – решают все. Они нужны как воздух.

– А…

Новый начальник ОГПУ внезапно уперся двумя ладонями в столешницу и посмотрел на меня исподлобья. Плохо так посмотрел:

– А вам, господин Государственный секретарь, чтобы не задавать лишние вопросы, следует вникать в текст до последней запятой документов, которые вам пересылает канцелярия вверенной мне службы. Они не просто так вам пересылаются. Я, конечно, понимаю, что чтение казенных бумаг в полном объеме не ваш конек и слова «рапорт» и «докладная записка» вызывают у вас идиосинкразию. Я также понимаю, что вы, как и я, в полном завале от проблем, которые надо решать еще вчера, но все же…

Я достал пачку сигарет, неторопливо закурил и помахал ладонью, разгоняя дым:

– Ну что, господин подполковник, полегчало?

Он еще несколько мгновений смотрел на меня набычившись, потом тяжко опустился в кресло и проговорил почти безнадежным голосом:

– Тут все надо менять, Андрей. Все. Начиная с идиотского ковра в этом кабинете и командира взвода где-то на Колыме, заканчивая системой мотивации и приоритетов среди простых граждан и высших чиновников. Ведь практически создана схема управления, заточенная под одного человека. В ней нет никакой обратной связи, нивелирующей неизбежные ошибки при управлении государством, и она не способна функционировать без занесенного топора над головой. Сталин что, не понимал, что, выигрывая тактику, – проигрывает стратегию? Такое впечатление, что он всегда выбирал решение между плохим и очень плохим, а не хорошим и лучшим.

Я взял идеально чистую пепельницу с его стола и с силой затушил в ней окурок:

– Это нам с тобой сейчас легко говорить, когда мы знаем, что все закончилось в конце концов развалом государства от действия этой схемы. А вот понимал ли Сталин – это другой вопрос. Ведь информацию ему несли советники. И кто знает, что они ему несли. И что советовали. Но так или иначе – других людей и другой страны у нас с тобой нет и не будет, Станислав Федорович. Точка.

Подполковник вздохнул, а потом неожиданно улыбнулся:

– Ты прав, старина. Все это лирика. Ладно, возвращаемся к нашим делам.

Я достал еще одну сигарету из пачки и снова закурил:

– Поэтому начни с запланированных операций в Европе. Какова степень их готовности?

– На завершающей стадии. Шлифуем последние детали. У аналитического отдела также готов обзор по состоянию экономики и внутренней политике Германии, который ты должен предъявить на встрече во Франкфурте с промышленниками этой страны.

– Что у нас с итальянским и австрийским направлениями?

– Всю основную агентуру, участвующую в первом этапе, я успел забрать из 4-го управления Генштаба и Исполнительного комитета Коминтерна.

– Что значит «успел забрать»?

Подполковник приторно улыбнулся:

– «Старик» в свою бытность начальником военной разведки приказал все направления, участвовавшие в первом этапе операции, помножить на ноль, гражданин начальник. Перестраховался, понимаешь…

– Немедленно отменяй решение.

Новый начальник ОГПУ посмотрел на меня с непонятным выражением:

– Вот так всегда – то ликвидируй, то орден на грудь. И когда вы, начальники, на шаг вперед научитесь думать? И в первую очередь о людях, которые на страну работают.

Стас отвернулся и делано-равнодушно начал перебирать документы на своем столе. Я вздохнул:

– Ты прав, старина…

Он усмехнулся, приподнялся с кресла и хлопнул меня по плечу:

– Ладно, не напрягайся. Я уже давно отменил все решения по этим фигурантам. Просто дал тебе прочувствовать, что людская кровь не водица. А то вдруг власть голову вскружит.

Мы помолчали. Потом я склонил голову:

– Спасибо, дружище…

Подполковник нахмурил брови и решительно придвинул назад к себе бумаги:

– Все, проехали. Теперь по новым персонам. Во-первых, это Энгельберт Дольфус, канцлер Австрии, председатель Христианской социальной партии. Его негласно поддерживает Ватикан. Он непримиримый противник аншлюса с Германией и настроен к Гитлеру резко отрицательно. Вторая персона – Эрнст Рэм, начальник генерального штаба штурмовых отрядов НСДАП, министр без портфеля в правительстве Гитлера. Оба уже в разработке. Внедряться в их окружение будет не старая агентура ИНО ОГПУ и 4-го управления Генштаба, а люди прошедшие через обработку в «Росомахе». Я не полностью доверяю кадрам, которые в наследство оставили Менжинский и Берзин.

Я взглянул на часы:

– Все. Не буду тебя больше задерживать. Перед встречей во Франкфурте мне было важно знать, на каком этапе мы находимся.

Подполковник приподнял ладонь:

– Погоди-ка ты с Франкфуртом…

– Что еще случилось?

Стас встал со своего места, подошел к сейфу, достал из него неприметную серую папку и снова сел напротив меня. Он задумчиво постучал пальцами по ней, как бы сомневаясь надо ли ее открывать. Даже голову склонил к плечу от явного сомнения. Я, молча, с интересом следил за таким не типичным для моего друга поведением. Подполковник, всегда решительный и целеустремленный, был сейчас в явном замешательстве…

…ибо нет ничего тайного, что не сделалось бы явным…

Евангелие от Луки, гл. VIII, ст. 17

Приняв какое-то решение, Стас все же придвинул ко мне эту папку:

– Тут такое дело, старина… Наш Молчун в свободное от службы время увлекся программами по обработке изображений. Ну знаешь как это бывает. Вначале все пририсовывают усы и рога на фото своих начальников и очень этому радуются. Потом такое развлечение надоедает, и человек идет дальше. Он начинает менять прически, добавляет морщины, и не только уже изображению глубокоуважаемых отцов-командиров, но и всем известным персонам. При этом, естественно, он работает как с современными фото, так и с картинами известных авторов. Это ведь так увлекательно – взять и состарить Мону Лизу или сделать ей каре двадцатого века. Новоиспеченный дизайнер настолько увлекся новым делом, что решил создать для себя электронный каталог изображений всех знаменитых репродукций и скульптур, которые хранятся в нашей базе данных. Естественно, написал для этого программу и запустил ее. Но сделал одну неточность. Вместо известных персонажей программа начала искать людей с похожими лицами. Как в прошлом, так и в настоящем. Когда наш умелец увидел результат своей ошибки, он сел на задницу и долго, тихо в растерянности непотребно выражался. Придя в себя, Молчун рысью рванул к лейтенанту каяться. Тот, сразу уловив, что его подчиненный набрел на нечто важное, не стал его наказывать за использование ресурсов кластера в личных целях, а просто взял и доработал уже написанную программу, добавив в нее один важный пункт. А именно – кем были и кем являются эти очень похожие люди, которые так ошарашили Молчуна. Так вот выяснилось, что современных близнецов известных в прошлом персон насчитывается сейчас девятьсот семьдесят три человека. Все они в своей биографии имеют один занимательный пункт. Оказывается, и в настоящем, и в далеком прошлом они, заметь все до единого, всегда находятся или находились на вторых-третьих ролях в государствах, в которых живут или жили. Сейчас двойники сосредоточены, в основном, в мощных благотворительных или политических фондах. Отдельной строкой идет немецкий институт Анэнербе. В данное время в нем работает одна треть выявленных нами этих непонятных личностей. Кстати, ты знаешь, кого первым опознал злостный нарушитель дисциплины Молчун, когда его программа завершила обработку изображений? На, полюбуйся.