Последним ударом сердца - Розалинда Шторм

Олеся хотела его обнять, но муж не позволил.

— Иди же. Галя ждет.

Она кивнула и оставила его одного.

Целый день до позднего вечера Олеся обихаживала горюющих родственников. Действовала механически, титаническим усилием заставив себя не думать, не вспоминать, не плакать. Устала неимоверно, но сделала то, что запланировала: оповестила родителей, друзей, сослуживцев покойного. Связалась с похоронным агентством, вымыла, проветрила квартиру, изгоняя ненужные запахи. Сбегала в ближайший супермаркет, где под завязку затарилась продуктами. На быструю руку приготовила ужин и силком заставила всех поесть. Потом без движения упала на диван, в надежде хоть немного поспать. Но так и не смогла уснуть, прислушиваясь к приглушенным всхлипам подруги (та все-таки не решилась лечь в спальне) и возне мужа.

Утром Олеся поднялась раньше будильника. Осторожно сползя с дивана, чтобы не потревожить покой уснувших под утро родственников, наскоро приняла душ. Едва дождалась девяти часов и позвонила по оставленному медиками телефону. В морге сообщили, что пока не пришли результаты анализов на психотропные вещества тело, как и свидетельство о смерти родне не отдадут. Предложили перезвонить после обеда.

В предложенное время Смирнова сделала еще одну попытку, на этот раз дали добро.

Подтвердилась причина смерти. Как и предполагала фельдшер — сердечный приступ. В крови не были обнаружены подозрительные вещества, в квартире отпечатки пальцев и физиологические жидкости посторонних. Разрезанные плавки? Особая потребность усопшего, об этом и говорить не следовало. Оттого дело заводить не стали. Списали на естественную предрасположенность организма к заболеванию. Скупо выразили сочувствие и отдали тело.

Дальше начался ад.

Олеся где-то бегала, заказывала, оплачивала. Говорила со знакомыми, успокаивала родителей и объясняла остальным, попутно присматривая за подругой и мужем.

Сами похороны она запомнила отдельными яркими моментами: шумная колыхающая масса людей в черном, темно-красные пятна хризантем, белые лилии, ирисы. Едва стоящая на ногах Галина, багровые отметины на лице мужа. Свекор со свекровью, тихие, постаревшие, насквозь пропахшие успокоительным. Плавная песня священника, звук молотка, вбивающего гвозди, падающая первая гость земли, быстро растущий холм, подруга, разгребающая руками охапки цветов. Глаза Глеба, лукаво, как мог только он, глядящие на всех с памятного овала.

Потом краски потеряли насыщенность. Олеся плыла в тумане, почти ничего не видя, не слыша, не ощущая. Лишь ладонь Димы, которую не отпускала ни на мгновение, доказывала, что она сама все еще находилась в мире живых.

Гости, провожавшие Глеба в последний путь, разошлись. В квартире остались лишь они втроем. Смотря на занавешенные темными покрывалами зеркала, Олеся понимала, что более ни минуты не сможет провести в этом доме. Она была готова схватить мужа и, если понадобится, силой потащить на выход, но останавливало одно — Галина.

Дмитрий, будто прочитав ее мысли, выбрал единственно верный путь. Предложил Галке некоторое время пожить у них. Подруга даже не пыталась сопротивляться. Быстренько побросала вещи и, кинув тоскливый взгляд на мужнину фотографию, вышла за порог.

Вернулись домой поздно. Всю дорогу Олеся смотрела через мокрое стекло на мелькающую полосу темного леса. Ей вдруг вспомнилось, что когда хоронили Глеба, тоже шел дождь. Мелкий, теплый, грибной. Играло солнце, и над могилами растянулась радуга — разноцветный мост в лучший мир. Позже поток воды усилился, превращаясь в настоящий ливень. Последний ливень уходящего лета. Двадцать девятого лета в биографии Глеба Смирнова.

Дома стало немного легче. Словно бы исчез давящий пресс обязательств, пристального внимания скорбных лиц, суеты и какой-то театральщины, сопровождавших процесс погребения. Олеся глубоко вздохнула, почувствовала едва различимый запах любимой туалетной воды и позволила себе расслабиться.

Галина, не раздеваясь, упала на диван в гостиной и практически сразу уснула. Олеся ей не мешала, лишь укрыла одеялом, подоткнув края. Чуть позже усадила молчаливого супруга за стол и заставила поесть. Потом как маленького, за ручку, отвела в спальню. Уложила в постель и хотела уйти, чтобы принять ванную, но была остановлена Дмитрием.

— Не уходи сейчас, — попросил муж.

Она улыбнулась уголками рта и покорно залезла на кровать.

А потом их губы встретились. Дима жадно пил ее дыхание, будто хотел заполнить им пустоту в сердце. Она не мешала, наоборот, зарылась пальцами в волосы, прижимая его голову ближе, не давая отстраниться, позволяя ему брать все. После капли пота смешивались со слезами, стоны наслаждения со всхлипами боли, а они, как никогда, любили друг друга. Долго, чувственно, тягуче. До конца растворяясь в невыразимой нежности, щедро приправленной терпкими нотками горечи.

Спустя месяц, родственники Олеси более ли менее пришли в себя.

Галина уехала на некоторое время обратно, для того, чтобы уладить дела с трудоустройством и их с Глебом квартирой. В первый же день она решительно написала заявление на увольнение и, спустя четверо суток, была свободна как ветер. Должность цатого помощника ведущего юриста фирмы ей и так не особо нравилась, со смертью мужа, вообще, потеряла последнее очарование.

А начиналось все так. Полтора года назад, подавшись на длительные уговоры мужа, подруга решилась на переезд, о чем вскорости пожалела. Не сумев найти в большом городе желаемую работу, устроилась туда, где были места. Об этом Олеся узнала самой первой, да, как оказалось, единственной. Галя не захотела расстраивать супруга, потому что ему-то удалось устроиться весьма успешно. Являясь талантливым стоматологом, Глеб довольно-таки быстро обзавелся богатой клиентурой, что положительно сказалось на благосостоянии пары.

Приятный хруст банкнот в кошельке помог Галине, спустя месяцы затаенной обиды, смириться с несбыточной мечтой о карьере величайшего адвоката. Глеб, подспудно чувствуя вину, старался изо всех сил. Шмотки, драгоценности, путешествия, своя, пусть и небольшая двушка в хорошем районе, новый автомобиль — Смирнов — младший прилежно потакал маленьким капризам благоверной.

И вот, спустя не особо длительный срок, подруга возвращалась в родной город. Пока в съемную квартиру. На праведное возмущение Олеси, Галя категорически отказалась отягощать своим присутствием как их с Дмитрием, так и родителей. Спустя шесть месяцев, она планировала выставить недвижимость на продажу, а взамен приобрести жилье уже здесь. Пока же совместно нажитую собственность предстояло сдать в съем, тем самым освободив себя от еженедельных вылазок в пустующую квартиру, бередя так и не затянувшуюся душевную рану.

Живя на сбережения мужа, Галя вполне могла позволить себе не спешить с выбором места работы. Вот только оставаться в четырех стенах она не соглашалась, опасаясь от безделья, тоски и одиночества сойти с ума. Чтобы хоть как-то помочь, Олеся переговорила с шефом. Тот позарился на широко известное в отдельных кругах название фирмы, указанное в трудовой книжке и взял подругу в штат юристом. Пока лишь на место ушедшей в декрет сотрудницы. Дальнейшее продвижение по карьерной лестнице зависело только от самой Галины, в хватке которой Олеся нисколько не сомневалась, зная подругу буквально всю свою жизнь.