Сердце разбитой кометы - Татьяна Луганцева

Оставив машину на больничной парковке, она кинулась в приемное отделение. А дальше начались сплошные мытарства. Ни один человек в белом халате не мог ничего вразумительно объяснить. Посылали в разных направлениях. То на пост медицинской сестры, то к дежурному врачу, но везде она слышала один и тот же ответ: «Справок не даем». Так и металась Марина по длинным коридорам больницы, почему-то в полумраке, словно здесь жестко экономили электроэнергию. Или это у нее от переживаний в глазах потемнело? «Ничего себе попала», – совсем уж отчаялась Марина, но в это время пришло спасение в образе трудолюбивой женщины со шваброй и ведром в руках. Беготня Марины портила все ее старания по наведению чистоты.

– Девушка, что ты мечешься туда-сюда, как кошка угорелая? – грозно проворчала она, деловито возюкая по туфлям Марины грязной тряпкой, намотанной на швабру.

Марина объяснила, в чем дело, и женщина подобрела.

– А в какое отделение, говоришь, доставили твою подружку? Глянь-ка как ты побелела от волнения, аж зеленая стала. Давай, бери себя в руки, а не то, неровен час, сама загремишь на больничную койку. А у нас и так полна коробочка. Скоро на лестнице складывать больных будем, все койки заняты.

– Так в том-то все и дело, что я не знаю, куда ее доставили. И у кого спросить, не знаю, я ничего не знаю… – Губы у Марины предательски задрожали.

– Да ты, главное, успокойся, голубушка! А хоть с чем подруга твоя поступила-то? Боли в сердце? Аппендицит, там? – расспрашивала сердобольная женщина.

– Она хотела покончить с собой, – понизила голос Марина и огляделась, словно боясь, что их могут услышать.

Она понимала, что в этих бесконечных больничных лабиринтах без посторонней помощи не отыщет подругу. Но пока доброе участие проявила только эта милая тетка со шваброй, и Марина этот шанс решила не терять.

– Суицид? – испуганно подняла подведенные черным карандашом брови женщина. – Да ты что, милая! Таких тут не кладут. Это же психиатрия чистой воды… Кто же положит такую больную в обычную палату? А если она повторит попытку? Пойдет вон и повесится в туалете? Такой скандал будет! Нет! Никто на себя такую ответственность не возьмет. Поэтому тут таких не кладут, это я тебе со всей ответственностью заявляю.

Марина совсем растерялась:

– А что же мне делать? Ее матери врачи «скорой помощи» сказали, что дочь отвезут сюда, правда, она была в шоковом состоянии, может, не так что поняла? Может, и не сюда?

– Ну, может, и повезли, пока не разобрались, что и почем. А уж тут их из приемного покоя завернули бы и направили бы туда, куда следует! У нас такого точно не допустят даже за взятку, – тоже понизила голос санитарка.

– И что делать? – снова спросила Марина, чувствуя, как волна тревоги поднимается с новой силой.

– Так в психушку, милая, ехать надо! Там все и выяснять! – уверенно заявила женщина и ловко перехватила швабру из левой руки в правую, обдав Марину запахом хлорки.

– Куда-а? – тормозила Марина, которая еще не могла свыкнуться с мыслью, что подругу ей придется искать в психиатрической лечебнице.

– В дурдом! – пояснила санитарка. – Ближайший к нам – номер четыре, на проспекте Мира, где-то в начале. У нас раз пациентка умерла одна, так ее муж тут такое устроил, впал просто в безумие какое-то, башкой стеклянный шкаф с лекарствами проломил. Так его быстро под белы рученьки, болезного, связали и туда…

– Спасибо вам большое! Прямо не знаю как вас и благодарить. Я найду! Я справлюсь! – кивала Марина, как китайский болванчик, готовая ехать хоть к черту на рога, лишь бы узнать, что с Тоней все в порядке.

– А извини, что интересуюсь… Из-за чего подруга-то твоя решила с жизнью поквитаться? – Санитарка аж рот приоткрыла от любопытства. – Несчастная любовь? Мужик бросил?

– Да не знаю я… Наверное, – глухо ответила Марина. – То есть она думала, что это – любовь. Ну, безответная… – Только сейчас Марина поняла, что поступок Тони выглядит действительно глупо.

– Дура набитая! – подтвердила ее мысли санитарка. – Вот бабе, прости господи, заняться нечем… Я, сколько живу, не знаю никакой любви… Детьми заниматься надо, а не маяться дурью!

– Так нет детей у нее, – вздохнула Марина.

– Плохо! Тогда другим надо чем-то заниматься! Пусть вот к нам в больницу приходит, полы мыть и за тяжелыми ухаживать, сразу дурь из головы выйдет! – Женщина была сурова. – Раньше это трудотерапией называлось и всем на пользу шло!

– Спасибо за предложение. Ну, я пойду? Мне не терпится узнать о судьбе подруги, какую бы глупость она ни совершила.

– Удачи тебе, горемычная, – покачала головой санитарка, глядя вслед убегающей женщине, и перекрестила ее.

Марина открыла тяжелые больничные двери, вышла на улицу и зябко поёжилась. Надо отправляться дальше на поиски несчастной подружки. Всё происходящее казалось ей кошмарным сном, в котором она все время за кем-то бежит, но догнать не может. Мучила неотвязная мысль, что время идет, а она до сих пор так и не узнала, где Тонька и что с ней…

А Антонина в это время понуро сидела на больничной койке в палате с обшарпанными стенами и пыталась отбиться от соседки – сильно накрашенной тетки в теплом байковом халате с яркими цветами. Любопытная тетка засыпала несчастную вопросами:

– Травма? – участливо заглядывала она в глаза несчастной Антонине.

– Ага, – аккуратно вздохнула Тоня.

– Меня Зинаида Федоровна зовут, я здесь уже неделю лежу. Обострилась застарелая травма позвоночника, сместился один позвонок, да грыжа, будь она неладна, выскочила. Вот теперь еле хожу, не разогнуться никак. Могла бы и дома остаться, но здесь уж больно уход хороший, да и обезболивающее колют, мне все полегче. – Словоохотливая Зинаида Федоровна пристроилась рядом с Тоней на кровати. – Ничего, что я рядом с тобой посижу? А ты как здесь? Вроде молодая еще… Что у тебя болеть может?

– Да по глупости всё вышло. Пошла в ванную комнату поплакать, пустила воду, чтобы мама не слышала. И не заметила, как вода начала переливаться через край. А когда вскочила, чтобы кран закрыть, поскользнулась и упала навзничь. Да еще сильно ударилась головой о край ванны. Больше ничего не помню, потеряла сознание. Мама испугалась, побежала за соседями, они взломали дверь, вызвали «скорую помощь», и вот я здесь, – пояснила Тоня, зябко кутаясь в одеяло.

– Да, голову ты, видать, сильно повредила. Говоришь что-то очень громко, просто кричишь, – отметила соседка.

– У меня то ли в голове, то ли в ушах очень шумит, сама себя не слышу, – вздохнула Тоня. – И затылок будто налит свинцом.

– Еще бы! У тебя наверняка сотрясение мозга.

– Ну ничего, – махнула рукой Тоня, – приду в себя. Глупо так все вышло…

– А чего плакала-то? Что-то болело, что ли? – полюбопытствовала Зинаида Федоровна.

– Расстроилась сильно… Такая тоска навалилась. Несчастная любовь, – ответила Антонина, отводя взгляд. Ей почему-то было стыдно в этом признаваться посторонней женщине.