Город Солнца. Стопа бога - Евгений Рудашевский

Жара в самом деле стала гнетущей, припекало даже в машине с кондиционером. Коснувшись потолка, Максим отдёрнул руку, до того горячим тот оказался. Неудивительно, что дальнобойщики, припарковавшись на обочине, предпочитали отдыхать под днищами своих грузовиков.

К вечеру Максим добрался до Джайпура – «розового города», в котором закон уже больше века обязывал жителей строить дома исключительно из розового камня. Несмотря на это традиционное цветовое однообразие, кварталы здесь были по-индийски цветастыми из-за броских, налепленных друг на друга объявлений и рекламных плакатов. Распрощавшись с водителем, Максим заторопился в отель. Не хотел оставаться на улице. Стоило выйти из машины и вдохнуть дымную ароматность Джайпура, как интерес к индийской жизни ослаб. Недовольство и тоска по дому только увеличились, когда Максим увидел свой номер на первом этаже – тесную коробку, в которой немудрено однажды проснуться и обнаружить, что ты у себя в постели превратился в страшное насекомое.

Максим не мог уснуть и до первых сумерек простоял возле окна. На улице громко торговали крупой, орехами, пряностями. Над сточной канавой, не снимая сари – длинного куска ткани, обёрнутого вокруг тела и одним концом перекинутого через плечо, – мылилась и обливалась из тазика женщина. Рядом с ней, на тротуаре, работал брадобрей: скользил опасной бритвой по шее очередного клиента, ничуть не заботясь о том, что в метре от его подвижного локтя проезжали машины и мопеды. Тут же его помощник сковыривал у другого клиента большую папиллому в подмышке – оттягивал её пальцами и пробивал в основании иголкой.

Максим невольно задумался, как здесь, в Индии, чувствовал себя отец. И не только в Индии – везде, где ему довелось побывать во время бесчисленных и безумных экспедиций, от Африки до Южной Америки. Отойдя от окна, рухнул на кровать. Лежал с закрытыми глазами на затхлой простыне и пытался вообразить, как пройдёт встреча с отцом, если тот в самом деле окажется в Ауровиле. Готовился встретить его непроницаемым взглядом. Ни слова не говорить ему о том, как страдала мама, как в муках умирал дедушка. Главное, сбросить на отца историю со Скоробогатовым – пусть сам разбирается со своими долгами – и без промедления вернуться назад, к нормальной жизни.

А ведь у Шустова-старшего тут, в Индии, или в другом, не менее отдалённом уголке мира вполне могла появиться новая семья. «Плевать. Ко мне это не имеет отношения».

Что делать, если отца не окажется в Ауровиле, Максим не знал. Чего добивался Скоробогатов, почему так отчаянно искал следы Шустова? Как объяснить странности, связанные с картиной Берга, которую тот, если верить установленным датам, написал уже после своей мнимой смерти? Что означает символ, найденный на внутреннем слое «Особняка», да и сам изображённый там город? Наконец, зачем вообще отец оставил путаные подсказки, которые в итоге привели Максима в Индию? Слишком много вопросов, а вместо ответов – догадки, фантазии, подозрения и ничего более.

Погрузившись в тревожные мысли, Максим и не заметил, как уснул. На следующий день отправился прямиком в аэропорт, где провёл в ожидании почти четыре часа, прежде чем услышал о посадке на свой рейс.

В Пудучерри найти такси до Ауровиля не составило труда, и через сорок минут Максим уже стоял на входе в Гостевой центр. Администратор, неприятный мужчина, лицо которого было исполосовано глубокими шрамами и частично обожжено возле шеи, опознал дерево на фотографии и сумел подобрать ближайший к нему гостевой дом.

Максим наспех заселился в номер и сразу отправился к баньяну, под которым двадцать лет назад сфотографировались такие улыбчивые мама, отец и его партнёр по «Изиде» Константин Сальников. По словам мамы, Сальников в своё время нянчился с маленьким Максимом, помогал ей справиться с чересчур резвым для своего возраста мальчишкой. Сейчас, оказавшись поблизости, он помог бы, многое объяснил бы… Вот только, если верить Покачалову, ещё одному партнёру отца по «Изиде», Сальников давно вышел из игры: «У Кости была жена и дочка. И я видел, что с ними сделали. А потом они взялись за меня. Но мне повезло, да, повезло. А вот про Костю я с тех пор ничего не слышал».

Вспоминая этот разговор, Максим ходил вокруг большого баньяна. Довольно низкую крону удерживали толстый ребристый ствол и десятки воздушных корней, некогда свисавших с веток, а теперь вросших в землю и превратившихся в самостоятельные стволы. Баньян почти не изменился, был таким же, как на фотографии. Максим остановился на том месте, где когда-то стоял отец. Замер. Прислушался. Будто надеялся, что произойдёт нечто важное. Будто ему было достаточно добраться до городка, указанного на отцовском глобусе, и разгадка всех тайн сама упадёт в руки. Но ничего подобного не произошло.

Максим без толку крутил подставку из-под глобуса. Вспоминал подсказку из зашифрованного письма: «Когда мир лишится оков, оковы станут ключом, и ты расскажешь о своём путешествии, чтобы узнать мою тайну. А вместо крови прольётся вода». Каким образом превратить оковы в ключ, Максим не понимал. Оставалось разузнать что-нибудь о некогда работавшей здесь «Изиде». Ведь могли сохраниться архивы, письма, папки, хоть что-то! Но первым делом Максиму нужно было как следует выспаться. Он даже в Гостевом центре умудрился дважды задремать.

Максим неспешно вернулся в гостевой дом. Поднялся на второй этаж и тогда увидел, что перед его дверью лежит прозрачный кусочек пластика. Поднял его, сжал в кулаке. Прислонился к двери, но ничего подозрительного не услышал. Помедлил в сомнениях. Наконец достал из рюкзака ключ.

Вошёл внутрь.

Заглянул в ванную. Прошёлся по комнате. Выглянул на балкон и с подозрением осмотрел заросли ближайших кустов, уже тонувших в сумраке надвигавшейся ночи. Затем переворошил кровать. Ничего не обнаружил.

Вновь посмотрел на кусочек пластика. Днём вы́резал его из бутылки. Простейший маячок – закладываешь под дверную петлю, а вернувшись, сразу видишь, что у тебя побывали незваные гости.

Горничных тут не было. Постельное бельё предстояло сдавать и обменивать на чистое самостоятельно. Да и какая горничная пошла бы обслуживать номер, в который едва заселился новый жилец? Быть может, стандартная проверка? Мало ли что привёз новичок. Наркотики или оружие. Какую-нибудь запрещённую литературу. «Вот тебе и город свободы». В конце концов, уборщица могла заглянуть сюда по ошибке, перепутав этот номер с другим, где требовалась уборка после выселившегося постояльца. Такие объяснения отчасти удовлетворили Максима.

«Паранойя…»

И всё же, укладываясь спать, он обещал себе быть настороже и смотреть по сторонам. Ведь именно об этом просил администратор Салли в Гостевом центре: следите за уровнем бензина в баке и за тем, кто вас окружает.

– Спасибо за предостережение, – сквозь зевоту прошептал Максим.

Это был Максим. Никаких сомнений. Зои много слышала о нём за последние два дня. Он казался располагающе степенным, задумчивым. Нет, Зои понимала, что это лишь первое впечатление, однако доверилась ему. Решила пересесть к Максиму со своим подносом. Он всё равно сидел один. Почему бы и нет? Это будет забавно. Вообще Зои не любила общаться. Просто не знала, о чём говорить. Вот соберутся все на веганскую вечеринку, или не обязательно веганскую – на любую вечеринку, и говорят, смеются, а Зои теряется. Но к Максиму она всё-таки подсела. Потому что ей стало интересно.