Узнай меня, любимая - Татьяна Луковская

- Девушка, вы ехать-то собираетесь, поезд отходит, – напомнила мне проводница.

- Я тебе позвоню! – крикнул он вслед убегающему вагону.

И так и не позвонил. Вот и весь роман. Обычная курортная история, каких много. Почему я сама не позвонила? Гордость и досада. Да и зачем звонить, и так все ясно. Было гадко, противно и не хотелось жить. Юные барышни в восемнадцать лет такие ранимые, хрупкие.

А вот девицы в двадцать один – стервы, со стальными нервами, и ничего не боятся. Я рывком открыла дверь своего купе.

Ярослав листал мою книжку.

- Ничего себе, чего вы, девчонки, читаете! – посмотрел он на меня, сдвигая очки на нос. – Тинто Брасс нервно курит в углу.

- Не красиво брать чужие вещи, – окатила я его холодным взглядом.

- Извини, – сразу закрыл он книгу и отложил на край стола.

Я решила ложиться спать и потянулась на самый верх за матрасом, но Ярик услужливо спустил мне спальные принадлежности и даже попытался помочь застелить простынь.

- О себе позаботься, я и сама справлюсь, – вырвала я у него из рук простыню.

- Извини.

Это что у него теперь любимая присказка?

Поезд начал притормаживать: какая-то станция, промелькнуло задание вокзала. Дверь с шумом распахнулась.

Первыми в купе появились два больших чемодана и объемный пакет, за ними грудастая дама неопределенного возраста и пухлый мальчик лет десяти.

- Вот, Колюня, это наше купе. Садись к окошку, – не здороваясь с нами, загнала мальчика то ли матушка, то ли бабушка. – Молодой человек, помогите убрать чемоданы, – это она уже обращалась к Ярославу. – Девушка, а вы не уступите мне нижнюю полку, а то я со своими габаритами наверх не влезу? – это было брошено уже мне.

- Она не обязана вам место уступать, верхняя полка дешевле, – вступился за меня Ярик, – ваш пацан уже большой и на верхней проедет.

- Он упадет, он всегда во сне крутится. Девушка, ну что вам жалко?

- Ложитесь, – я свернула с нижней полки матрас и переложила на верхнюю.

- Вот и спасибочки, – довольно улыбнулась тетка.

Они с мальчишкой еще долго возились внизу, шуршали пакетами с едой, по купе пронесся запах копченой колбасы и лука. Мы с Яриком лежали наверху, рассматривая потолок.

- Девушка, девушка! – настойчиво позвала меня тетка. – А можно я ваш романчик почитаю, очень такое романтичное люблю?

- Конечно, берите, – разрешила я, мельком заметив мужскую ухмылку.

Да и пусть скалится.

- Ян, а ты с тем парнем до сих пор вместе? – шепнул мне Ярослав.

- С каким парнем? – удивленно посмотрела я на своего обидчика.

- Для которого ты со мной тренировалась.

- Кузнецов, ты чего тут курил, пока я стакан относила?!

- О, а говорила, что не узнала, а оказывается даже фамилию помнишь.

Я с опозданием прикусила не в меру болтливый язык.

- И, между прочим, я не курю, – Ярик демонстративно отвернулся к стене.

Я тоже отвернулась, натягивая по самые уши одеяло. Как удобно с себя ответственность снять: я, мол, девочку всего лишь сексу обучал, на будущее. Вот урод!

- Я на тебя тогда очень обиделся, мне так хреново было, – услышала я злой шепот за спиной. – Разве так можно с живым человеком? Ян, так нельзя поступать!

- Как это так?! – взвилась я, резко вскакивая и ударяясь лбом об потолок. – Как это так? Ты меня кинул, а я не так поступаю с живым человеком! Ничего себе!

- Я тебя кинул? Да ты сама меня кинула, такое письмецо подленькое написала, нет чтобы в глаза сказать, а то вдогонку. На, получай, лох.

Письмо?! Сейчас Ярослав был похож на обиженного мальчишку. Хорошо притворяется.  

- Какое письмо? Я тебе никаких писем не писала, больно надо унижаться, – я опять легла рассматривать потолок.

- Письмо на телефон пришло, через два часа, как вы отъехали, с твоего номера.

- Ты бухой, наверное, был – меня с какой-нибудь другой девицей перепутал, у тебя ж их много, немудрено перепутать, – я боролась с желанием кинуть в него подушку.

- «Прости, Ярослав, ты классный, но я люблю другого, – начал цитировать Ярик по памяти, – Женя – смысл моей жизни, но я очень боялась, что неопытная девственница его оттолкнет, мне хотелось набраться опыта. Прости, ты просто попался под руку…» Я от таких откровений ох… и телефон об стену разбил.

- Сам сейчас сочинил? Да тебе в писатели надо идти! Братья Стругацкие нервно курят в углу.

- А я гляжу, ты до сих пор опыта набираешься, книжечки полезные подчитываешь, – сузил глаза Ярослав, награждая меня противной ухмылочкой.

Одни – один: мы от души надавали друг другу словесных пощечин.

- А хоть бы и так, тебе-то какое дело?

- Мне никакого! А я помню, как ты эсемески посылала какому-то Жене.

- Женя – это сестра!

- Молодые люди, давайте вы поссоритесь завтра, а лучше в Минске, – проворчала снизу тетка.

Мы отвернулись, каждый уставился в свою стену. «Через два часа, с моего телефона… Бросала ли я телефон без присмотра? Бросала, а напротив ехала Лиля. Она, чисто теоретически, могла «замстить», пока я у девчонок в купе в картишки резалась. Но это теоретически, а практически  – у меня на телефоне пароль, не биометрический, конечно, а обычный цифровой, но у этой амебы никогда бы не получилось его взломать, мозгов бы не хватило. Так что Ярик врет. Просто ему стыдно сейчас мне в глаза смотреть, неприятно подлецом целые сутки ехать, вот и сочиняет. Да ну его». Я устало закрыла глаза.

Очень хотелось позавтракать, сеть нормально, расправив плечи, разложить на салфеточку мамины пирожки и порезанную колечками колбаску, но моя доброта выходила мне боком: время пол-одиннадцатого, а тетка с мальчиком дрыхли без задних ног. Полка Ярика была пуста, лишь брошенный рюкзак напоминал, что пассажир не вышел на одной из станций, а продолжает следовать дальше. Ему хорошо, пошел, наверное, в плацкарт завтракать с друзьями. Я вздохнула. Моя еда лежала в чемодане, который тетка прижала своими баулами, и достать его не было никакой возможности.

Захватив сумочку и полотенце, я неспешно прошлась до уборной, вернулась. Спят паразиты! Вздохнув, опять заказала у проводницы стакан «золотого» чая и такой же, судя по цене из чистого золота, шоколадный батончик; и прислонившись к окну, чтобы не мешать ходить другим пассажирам, начала прямо стоя жевать шоколадку, прихлебывая обжигающим чаем. Настроение было мерзкое. Никогда не умела отстаивать свои права, бесхребетная я какая-то. И серые унылые тучи за окном со мной соглашались.

- Не понял, ты чего здесь стоишь?! – услышала я бодрый голос Ярослава.