Три короля. Как Доктор Дре, Джей-Зи и Дидди сделали хип-хоп многомиллиардной индустрией - Зак О’Малли Гринберг

«Кто мог подумать, что мы будем рекламировать Skittles? – задается вопросом бывший президент Def Jam Кевин Лайлз. – Кто мог представить, что мы займемся наушниками? Что наш бизнес кто-то захочет выкупить? Что у нас будет собственная стриминговая платформа? Свой алкогольный бизнес с оборотом пятьсот миллионов долларов? И я думаю, что это не предел» [28].

Пожалуй, лучше всех на эту тему высказался Лоуренс Паркер (KRS-One), рэпер старой школы, ум, честь и совесть сцены. Однажды на пресс-конференции журналист спросил его, что он думает о корпоратизации хип-хопа.

«Я бы не назвал это корпоратизацией хип-хопа, – сказал KRS. – Как по мне, это хип-хопизация корпоративной Америки».

В комнате повисла тишина.

«Это не вы меняете нас, – продолжил он. – Это мы меняем вас» [29].

Лавбаг Старски, пожалуй, больше всего известен по упоминанию в песне Ноториуса Би Ай Джи «Juicy», хите 1994 года, спродюсированном Дидди и позднее сэмплированном Джеем-Зи. В песне, впрочем, не упоминается главный вклад Старски в хип-хоп: он не изобретал жанр, но, по всей видимости, первым дал ему название.

«Я придумывал рифму, застревал на паре слов и начинал просто: „Then you rock the hip, then you rock the hop, a hip-hop a hippi, da hop hop hippi hippi…“, – объясняет он, вспоминая, как был одним из первых рэперов-диджеев в Нью-Йорке. – И я подгонял эту фразу под ритм трека, поэтому она запоминалась» [30].

Старски говорит об этом у меня в гостях, поедая остатки пятидолларового шведского стола навынос из местного суши-бара – он отказался от предложенного обеда. Ему почти шестидесять лет, он значительно старше и тяжеловеснее по сравнению с парнем, которого показывает мне с телефона: в выцветших роликах на YouTube можно увидеть, как он двигается по сцене пастельных цветов и выдает жизнерадостные рифмы в духе Доктора Сьюза [31]. Сегодня он тяжело дышит [32] и, не вдаваясь в подробности, говорит об ухудшении здоровья и финансовом раздрае, но при этом не забывает вплести упоминание стоимости его шубы: 1700 долларов. Или он смеется – глубоким грохочущим смехом, будто проглотил сабвуфер, – когда вспоминает молодость.

Кевин Смит, родившийся в Южном Бронксе, был амбициозным диджеем, вступившим в группировку Black Spades («Черные пики»). «Сперва меня звали Кул Диджей Кев, – рассказывает он. – Не особо запоминается». Новый сценический псевдоним он придумал во время просмотра фильма «The Love Bug» [33] с другими участниками банды. «Я посмотрел на экран… я сказал: „Я – л ю б о в ь, я – ж у к!“ – он переходит на рэп. – И меня несло и несло, пока я не получил гребаным армейским ботинком по голове от девчонки из „Пик“. Вторая часть имени тоже пришла из рифмы: „Как хромающий краб без костылей, как Старски без Хатча“» [34].

По примеру своего друга Энтони Холлоуэя (Диджей Голливуд) Старски стал одним из первых рэперов-диджеев на диско-сцене 1970-х, а его строчки стали опорой для многих мастеров слова. Но все же журналисты, начавшие писать о хип-хопе, обычно рассказывали о святой троице отцов-основателей: Африка Бамбаатаа, Клайв Кэмпбелл (Диджей Кул Герк) и Джозеф Саддлер (Грэндмастер Флэш).

Все трое, безусловно, заслуживают признания, но четко выделить трех – или даже пятерых – основателей движения, на которое много всего повлияло, непросто. Концепция троицы оставляет за скобками таких пионеров хип-хопа, как Джалал Нуриддин (Лайтнин Род), член группировки времен движения за гражданские права The Last Poets («Последние поэты»). Из-за разговорного альбома 1973 года, «илиады» подполья под названием «Hustlers Convention» («Сходка воров»), многие считают его крестным отцом рэпа. «Все эти слащавые рэперы обобрали меня», – пожаловался Лайтнин Род во время нашего разговора в 2016 году. (Он рассказал, что знал отца Джея-Зи, но, когда я попытался выведать подробности для книги, потребовал компенсацию – следуя журналистским принципам, я отказался.)[35]

Среди других претендентов на звание отцов хип-хопа – бруклинский диджей Грэндмастер Флауэрс, диско-группа Fatback Band, джазовый поэт Гил Скотт-Херон, радиоведущие середины двадцатого века с хорошо подвешенными языками вроде Фрэнки Крокера и Джоко Хендерсона, самоуверенный рифмоплет Мухаммед Али и легенда скэта [36] Луи Армстронг. Родословную хип-хопа можно проследить до трубадуров Западной Африки, где их называют гриотами: их ремеслом многие века было рассказывать истории. Лайтнин Род, Старски и им подобные заметно недолюбливают движение, в создании которого они поучаствовали. Они чувствуют, что поколение трех королей их проигнорировало, редких реверансов им недостаточно.

«Паффи ни разу не подошел ко мне и не сказал: „Чё как, Лавбаг, ты в порядке?“, – говорит Старски, повышая голос и разыгрывая в лицах гипотетическую встречу. – Хрен там, мудила! Гони лям!.. Совместное фото с твоей жопой мне нахрен не упало, какой мне от нее прок. Билет на метро я на нее не куплю и в поезде не покатаюсь» [37].

Хотя кто-то вроде Флэша и Фэба, работая, ведет безбедное существование, о большинстве пионеров хип-хопа этого не скажешь – даже о тех, чьи строчки без разрешения использовались в «Rapper’s Delight», первой хип-хоп-песне, пробившейся в поп-чарты.

«Я придумал все эти тексты, понимаешь? – говорит Старски и неожиданно чуть не плачет. – Это было по-настоящему хорошее время, Зак, невинное время. Мы все были невинными. О бизнесе никто даже и не думал».