Деньги со стоном - Владимир Колычев

Ленивая волна, утомленное солнце, вялый кузнечик. Все то же море, все тот же камень. Но Яшка с Олесей в море уже не плещутся. Девятнадцать лет прошло. Эти годы как в воду канули.

Глеб наклонился, поднял маленький камушек, бросил в море и улыбнулся. Яшка пропал без вести, Олеси больше нет, но жизнь-то продолжается. Во всяком случае, для него. Тридцать четыре года — это, конечно, уже возраст, но еще далеко не старость.

Он повернулся, окинул взглядом окрестности. Берег теперь был полностью застроен, не осталось ни одного свободного участка. Знакомый особняк давно уже обжитый, все еще выглядел как новый. Ничего удивительного, Крыш строился основательно. Один фундамент под оградой чего стоит. Он сложен из крупных камней, а сама ограда, судя по всему, в два кирпича толщиной.

Впрочем, Глебу все равно. Зачем ему этот дом, если Олеси больше нет?

Но в то же время он сейчас человек без корней. Карьера окончена, над будущим туман неопределенности. А Тепломорск — город его детской мечты. Здесь тепло, море и яблоки. Почему бы не бросить якорь в этом местечке?

Крыш сдержал слово. Прибрежная полоса перед домом теперь была засыпана мелкой морской галькой. Вышел отличный пляж, судя по всему, индивидуального пользования.

Когда-то здесь была ограда, которая отделяла частную территорию от общей береговой полосы. Видимо, власти признали ее незаконной и приказали снести. От нее остался только фундамент, уходящий в море. Можно переступить через него и идти дальше по берегу.

Именно так Глеб и собирался поступить, но вдруг открылась калитка, и появилась знакомая девушка. Та самая.

Глеб уже успел забыть о прекрасной подружке Крыша. Олеся да, прочно сидела в его памяти, а блондинка давно уже исчезла в тумане забвения. У Глеба вдруг возникло такое ощущение, будто он оказался в прошлом.

Светлые волосы были распущены так же, как и в прошлом, но теперь были короче и пышней. Это была прическа, созданная рукой мастера. Свежесть нежной кожи — результат косметических примочек или даже хирургического вмешательства. Не могла женщина под сорок лет выглядеть на двадцать. Да и не выходило это у нее, хотя она и очень старалась. Ни одной морщинки на лице, но заметны черточки, которым сама природа повелела напоминать о возрасте.

— Вы уже здесь? — спросила она и улыбнулась.

Да, улыбка уже не столь яркая, как прежде. То ли нажитые грехи как облака закрывали солнце в ее душе, то ли женщина боялась широко растягивать губы во избежание морщин. А может, и то и другое.

— Это вы о чем?

— Вы Антон?

— Глеб.

— Да? Извините. Я думала… — Блондинка махнула рукой, пресекая этот разговор.

Она в точности повторила то самое движение Крыша, которым он в свое время отмахнулся от Яшки. Ну да, с кем повелась, от того и набралась.

Блондинка шагнула к дому, но вдруг замерла.

— Я тебя где-то видела? — спросила она, глянув на его «Ролексы».

Глеб одет был просто — футболка, шорты, кроссовки. Все брендовое, разумеется, но не очень дорогое. А часы, это да. Они стоили больших денег. Очки, цепочка из платины — тоже удовольствие не из дешевых. Но Глеб мог позволить себе многое.

— Давно это было. В девяносто седьмом. — Глеб кивком показал на скальный камень. — Мы здесь тогда втроем загорали.

Он снова готов был погрузиться в воспоминания, но женщина пропустила его слова мимо ушей. Она сама что-то выковыривала из памяти.

— «Кливленд», две тысячи пятый! Глеб Размолов, легкий форвард! — проговорила она, улыбнулась и с надеждой глянула на него.

А вдруг не ошиблась?

— Глеб Размолов. — Он даже снял очки, чтобы она увидела его удивленные глаза.

Да, Глеб действительно играл в американском «Кливленде» на позиции легкого форварда. Но баскетбол так же далеко от России, как и сами США. Это там игроки НБА — звезды первой величины, а в России о баскетболе в основном знают лишь то, что такой вид спорта вообще существует.

Именно поэтому Глеб в свое время с легкой душой рванул в Америку, едва только выпала такая возможность. Он умел использовать свои шансы, поэтому кое-чего в этой жизни добился.

— Мой муж обожал баскетбол. Но только американский. Он очень гордился вами. Наши люди в Голливуде, говорил.

— Ну, не в Голливуде.

— Вы ведь даже в рекламе там снимались.

— Да, снимался. — Глеб ткнул пальцем вниз, на свои кроссовки.

Было время, когда он просто обязан был носить обувь определенной фирмы. Сейчас от него этого не требовалось, но бренду Глеб не изменял. Привычка и память о тех миллионах, которые он на этом заработал.

— Глазам своим не могу поверить! — Блондинка сомкнула кулачки на груди.

— Меня очень трудно смутить, но вам это удалось. Наверное, потому, что вы очень красивая. — Глеб приложил палец к губам и спросил: — Ваш муж нас не подслушает?

— Мой муж погиб, — ответила женщина и вздохнула.

— Не знал.

— Да вам это и не нужно. А что вы про девяносто седьмой год говорили? — вспомнила она.

— Видел я вашего мужа. Он тогда еще только собирался этот вот пляж делать. — Глеб провел ногой по шелестящей гальке. — А нам посоветовал искать другое место. — Он кивком показал на камень.

— Да-да. Два пацана и девчонка, такая резкая. Я и тебя вспомнила. Надо же! Поверить не могу! — На этот раз она сомкнула на груди ладошки.

— Глеб.

— Знаю. А я Вита!

— Вы ничуть не изменились, Вита. Такая же прекрасная, как мои юношеские… — Он опустил эпитет, но сделал все, чтобы женщина поняла, о чем шла речь, и не осудила его за эротические фантазии, в которых она участвовала.

— Вы мне льстите.

Не в том возрасте была Вита, чтобы румяниться от смущения. Да и слой тонального крема на щеках был слишком плотным для того, чтобы сквозь него проступила краска. Но зажеманилась она вполне натурально.

— Это самое яркое воспоминание моей юности. — Глеб понял, что пора брать быка за рога.

Нельзя медлить, иначе момент будет упущен.

— Ты уже тогда был таким высоким.

Глеб еще даже не стронулся с места, но Вита уже почувствовала напор его мысли. Она инстинктивно подалась назад, но сама же себя и осадила. В конце концов, давно уже не девочка, может воплотить в жизнь эротическую мечту знаменитого баскетболиста. Это не так уж и страшно.

— Олеся тогда тебя приревновала ко мне.

— Да, наверно. — Вита нерешительно глянула на него.

Но в ее глазах уже можно было увидеть предостережение. Мол, раз уж ты, Глеб, оседлал коня, то теперь просто обязан взять барьер и дойти до финиша. Иначе я очень-очень обижусь на тебя и даже разочаруюсь.