Приключения Принцессы кошек - Валентин Лысов

Хвостун был не просто обижен, он был оскорблён! Мало того, что его прервали на самом интересном месте, так ещё и обозвали Хвастуном. Он замолк и отвернулся от меня, недовольно размахивая хвостом. – «Ну, Хвостунчик, дорогой, прости, я пошутила. Продолжай, пожалуйста». Хвостун ещё какое-то время подулся на меня, но, видно, ему самому очень хотелось рассказать о том, как он стал маркизом, и он продолжил, время от времени косясь на меня: не смеюсь ли я над ним. Но мне действительно было интересно узнать это.

«Потом был дан торжественный обед по случаю отбытия Её Величества с нашего двора. Ах, какой это был обед! Диетические мышки, фаршированные кошачьей мятой, заливное из хвостов трески…» Я, не удержавшись, фыркнула, и Хвостун, бросив на меня строгий взгляд, сухо заговорил дальше: «После обеда из числа юных котов были выбраны два пажа, которым была оказана честь проводить госпожу королеву до угла нашего дома. Надо ли говорить, что одним из пажей оказался я! Вторым был Черныш. Мы были просто счастливы! Королева одарила нас благосклонной улыбкой, и мы тронулись в путь. Нам оставалось пройти совсем немного, когда из последней парадной во двор вышла эта противная девочка со своей противной собакой. Увидев нас, она схватила дворнягу за ошейник и стала ждать, когда мы убежим. Но королеве не пристало спасаться бегством, и она продолжала с достоинством шествовать по двору. Разумеется, мы, пажи, следовали за ней. И тут девочка увидела на голове Её Величества корону! Обычно требуются два обязательных условия, чтобы ребёнок увидел корону: наличие солнца в небе и доброты в ребёнке. Но то ли солнце было очень уж яркое, то ли злоба в этой дрянной девчонке проснулась в тот день позже обычного, – корону она увидела… И захотела непременно ей завладеть. Она торопливо отстегнула поводок, отпустила ошейник и крикнула: «Буля или там Гуля, фас!» И Буля-Гуля с лаем бросилась за королевой. О, видела бы ты, как важно, не вздрогнув, не повернув головы, не убыстрив шага, продолжало идти Её Величество! Мы с Чернышом встали на пути у свирепой псины, но она легко перемахнула через нас и устремилась дальше. Я и Черныш запрыгнули на неё сзади, но Черныш почти сразу свалился; всё-таки он на месяц младше меня, а тогда это была огромная разница. А я удержался, и, выпустив когти, стал терзать осёдланную мной собаку. Та взвыла и, забыв про королеву, начала носиться по двору, пытаясь стряхнуть меня. Но я держался крепко. Те, кто видел со стороны, говорят, что это было великолепное зрелище. Совершенно обезумев, Буля-Гуля на всём скаку влетела в густые кусты и только так сумела избавиться от меня. Жалобно скуля, приковыляла она к своей хозяйке, и та поспешно увела её домой. Королева же приблизилась ко мне и торжественно изрекла: «Славный юный герой! Ты спас мне жизнь, поскольку я, горько ошибившись, показала свою корону злой и жадной девочке, и корона лишилась волшебной силы. Я была совершенно беззащитна перед девочкой и её собакой. Но, к счастью, всё позади, и я вновь обрела власть. И, пользуясь этой властью, я, Королева Всех Кошек, жалую тебя, Хвостун, титулом маркиза!»

Я, как полагается в таких случаях, низко поклонился, а когда поднял голову, королева уже исчезла. Она обладает удивительной способностью появляться и исчезать, когда захочет». – «Да, я это заметила, – сказала я. – А что стало с этой девочкой и её собакой? Я их не вижу в нашем дворе». – «Надеюсь, и не увидишь. Эта девочка так и не смогла найти себе здесь друзей, и её семья вынуждена была переехать в другое место. Однако нам пора отправляться на поиски королевы, – сказал Хвостун. – В путь, Лиза!»

Итак, мы отправились на поиски королевы. Лапка по-прежнему болела, и я кое-как ковыляла вслед за Хвостуном, обходя все места, где могла находиться королева. Мы спрашивали про неё у встречных кошек и собак, обнюхивали все углы, но близился полдень, а наши поиски ни к чему не привели. Я старалась по возможности щадить ушибленную лапку, но она так разболелась, что я не могла идти дальше. Хвостун предложил устроить привал во дворе детского садика, рядом с песочницей. Детей не было видно, наверное, у них был обед или тихий час, и нам никто не мешал. Был один из тех редких погожих дней, что иногда радуют нас поздней осенью, и, устроившись на куче опавших листьев, мы заснули, согретые лучами ласкового солнца. Но сон наш был нарушен самым бесцеремонным образом. Пара грубых рук схватила нас и воровато засунула в большую потрёпанную сумку, густо пахнущую кошатиной и псиной. С визгом застегнулась над нашими головами молния, стало темно и страшно. Я отчаянно замяукала и услышала ответное мяуканье Хвостуна. Для нашего похитителя, кем бы он ни был, это были всего лишь кошачьи вопли, но я кричала: «Хвостун! Хвостун! Помоги мне, пожалуйста!», а Хвостун отвечал: «Не бойся, Лиза! Я спасу тебя!» Мы почувствовали, что нас куда-то несут. Потом я услышала шум машин и догадалась, что мы рядом с дорогой. Хвостун попросил меня помолчать, чтобы мы могли догадаться, куда нас несут. Скоро сумку поставили на землю. Некоторое время не было слышно ничего, кроме говора находившихся неподалёку людей и шума машин. Но вот одна из них подъехала совсем близко к нам и остановилась. Послышался звук открывающихся дверей. – «Автобус», – шепнула я. – «Это я и сам понял, – пробормотал Хвостун. – Хотел бы я знать, куда нас везут».

Дорогу наш похититель не переходил, следовательно, автобус направлялся в центр города. Когда мы проехали несколько остановок, сумка взмыла в воздух, и нас снова понесли куда-то. Раздался скрип железной калитки, потом хлопнула дверь на пружине, и скоро сумку поставили на пол. – «Привет, Егорыч! – раздался хриплый голос, очевидно, принадлежавший нашему похитителю. – Вот, зверей тебе для опытов принёс». – «Ну, показывай. Да ты на стол поставь». Сумка с нами взлетела на стол. Молния немного отъехала в сторону, ровно настолько, чтобы можно было схватить и вытащить одного из нас, и этим одним оказался Хвостун. Молния снова закрылась. – «Так, и сколько ты хочешь за него?» – спросил таинственный Егорыч. – «Пятнадцать, как обычно». – «Ну, что ж, хороший кот. Ладно. Доставай второго». Вжик. Снова открылась молния, и теперь вытащили меня. Я оказалась на середине старого деревянного стола в каком-то кабинете. Хвостуна одной рукой прижимал к столу, чтобы он не убежал, Егорыч, оказавшийся ещё молодым мужчиной в белом халате, в очках и с чёрной бородкой, а меня крепко держали грязные пальцы какого-то бродяги, от которого несло водкой и табаком. – «Так, а за эту кошечку ты сколько хочешь, Гриша?» Гриша – так звали нашего похитителя – был, по меньшей мере, вдвое старше Егорыча. Морщинистое лицо его обросло седой щетиной, зубов во рту у него не хватало, а глаза были водянистые и какие-то пустые. – «Тоже пятнашку», – прохрипел Гриша. – «Нет, за неё больше десятки не дам. Э, что это? – спросил он, увидев, как я поджимаю ушибленную лапку. – Да она калека! Нет, я за неё ни копейки не дам. Забирай её». – «Куда же я её дену?» – «А мне какое дело? Хоть назад отнеси, хоть утопи, мне она не нужна». – «Ну, хоть пятёрку, Егорыч, а? Да и не калека она. Просто лапку ушибла. Тебе ведь всё равно, на ком опыты делать». – «Я сказал, нет», – раздражённо замахал руками Егорыч, позабыв о коте, которого он держал, и Хвостун воспользовался неожиданной свободой наилучшим образом: он совершил великолепный прыжок со стола прямо к приоткрытой двери кабинета. – «Держи его, Егорыч!» – истошно завопил Гриша, не выпуская меня из рук. Но Хвостуна уже и след простыл. – «Пятнашку гони», – потребовал Гриша. – «А где кот?» – развёл руками Егорыч. – «У, живодёр проклятый!» – злобно прорычал мой похититель. – «Вон отсюда! – велел ему хозяин кабинета, гневно указывая на дверь. – И чтобы ноги твоей здесь больше не было».