Закон улитки - Андрей Курков

– Приду, – пообещал Виктор. – Только чуть позже… И, наверно, тогда, когда тети Нины и этого дяди Коли не будет… У вас же теперь дядя Коля живет?

– Живет, – сказала Соня. – Но он хороший, он мне роликовые коньки купил. А вчера он куда-то на два дня уехал и обещал мне ракушек привезти…

– Интересно, значит, на море уехал… Он что, вправду милиционер?

– Нет, понарошку… Взаправду он какой-то сторож, но не простой, а главный… Ой, теть Нина идет! Хочешь с ней поговорить?

– Нет, Сонечка, я потом позвоню! – быстро свернул разговор Виктор и опустил трубку на аппарат.

Оглянулся на бабу Тоню. Она как ни в чем не бывало стояла у плиты. Вернулся к столу, снова бросил взгляд на окна.

– Если хочешь – можешь здесь переночевать, туда ж неудобно, – проговорила, обернувшись, баба Тоня.

– Спасибо… Я, баб Тоня, сумку здесь оставлю… до завтра, а завтра зайду. Хорошо?

– Конечно, заходи! – кивнула она.

Надо было разрядиться. Виктор шел по Крещатику налегке, только те же два паспорта лежали каждый в своем кармане. А в кармане куртки глухо позвякивали жетоны казино, которые съездили с Виктором в Антарктиду и обратно. Уходя от бабы Тони, он вытащил кулечек с жетонами из спортивной сумки. Вытащил и впихнул в карман. Все это произошло как-то автоматически, но сейчас, когда он шел по вечереющему Крещатику, то узнавая его, то не узнавая, присутствие в кармане жетонов вносило в его прогулку элемент игры, элемент азарта. Во внутреннем кармане куртки лежала штукенция поважнее – кредитная карточка «Visa» от банкира-полярника Брониковского. «Восемьдесят девять девяносто семь» – повторил Виктор пин-код карточки. Память пока функционировала нормально. Рядом с карточкой в конверте лежало письмо банкира его жене. Виктор даже не спросил: а есть ли у него дети? Это станет известно позже. Когда он доедет до Москвы, найдет ее, передаст письмо, расскажет все на словах. Она, должно быть, будет плакать… Но сперва надо найти Мишу, найти, попросить у него прощения. И, если удастся, исправить ситуацию. Может, скоро будет вылетать очередная экспедиция на далекий холодный Юг нашего маленького глобуса?

– В мгновенную беспроигрышную лотерею не желаете сыграть? – прозвенел рядом нагловатый голос.

Виктор остановился. Парень лет двадцати в джинсах, клетчатой рубашке и наброшенном поверх рубашки пиджаке улыбался и кивал головой в сторону. Виктор оглянулся и увидел теплую компанию лохотронщиков, стоящих около раскладного столика. Заметив поворот его головы, они живо «заиграли».

– Спасибо, я в беспроигрышную не играю, – ответил Виктор. – Тем более что я и так всегда выигрываю!

– Это можно исправить, – сказал парень.

– Можно, но не нужно, – Виктор улыбнулся парню вполне приветливо, обошел его и направился дальше.

Странно, что этот разговорец Виктора взбодрил. Вспомнилось, с каким фатализмом он выигрывал тогда в рулетку. Какую усталость вызывали у него бесконечные выигрыши. Везет дуракам и новичкам. Новичком его уже не назовешь, а дураком – еще можно. Но дурак – слово безобидное. Каждый человек – дурак, только некоторые дурачатся иногда и с удовольствием, а другие – совершенно серьезно и всю жизнь.

Просидев полчаса в каком-то кафе, Виктор спустился на Подол, но здесь его ожидал неприятный сюрприз – винного бара «Бахус» больше не существовало. На его месте теперь блестел модными витринами магазин дорогой одежды. Перейдя на другую сторону Константиновской, Виктор спустился в пивной подвальчик и, к своему удовольствию, обнаружил, что и в пивной можно получить вино на разлив. Стакан молдавского «Каберне» оказался как нельзя кстати. И время остановилось. Рядом пьянствовали свободные граждане города Киева, появлялись и исчезали красные пятна лиц. А Виктор купался в винном тепле, он словно отогревался за весь пережитый, не такой уж крепкий антарктический морозец. И в голове звенел детский голос, голос Соньки, спрашивающей про пингвина Мишу и жалующейся на царапающуюся кошку.

– Эй, парень, тут не занято? – прервал его размышления чей-то голос.

Виктор поднял глаза – двое мужиков кивали на свободные стулья за его столом. Виктор оглянулся по сторонам, убедился, что все столики пивной были заняты, и кивнул мужикам. Мол, садитесь и пейте!

Мужики действительно сели и начали пить. Размышлениям Виктора они не мешали, и голоса их, обсуждавшие какую-то чепуху, звучали как за стенкой. Не хочешь – не слушай!

Виктор и не слушал. Он взял себе еще один стакан вина.

В пивной не было окон. Горели желтые лампочки под темным потолком и совершенно чужеродной смотрелась зеленая неоновая надпись над барной стойкой: «Хайнекен». «Какой, к черту, «Хайнекен?» – подумал с ухмылкой Виктор. – Это все свое, родное, отечественное, дешевое. И пиво, и вино, и водка, которую некоторые посетители по старой советской традиции старались незаметно доливать в бокалы с пивом – для укрепления эффекта. Эффект действительно был крепким. В углу пивной уже спал, похрапывая, помятого и одновременно интеллигентного вида мужчина. К нему подошел другой, наклонился. Виктор заинтересованно наблюдал, думая, что сейчас спящего будут выносить или что-то подобное. Но все оказалось проще – у спавшего на руке были часы, а тот, кто подошел к нему, просто хотел узнать время. Он приподнял безвольную левую руку, сдвинул рукав пиджака с запястья и, изучив расположение стрелок на часах, опустил руку на место.

На третий стакан вина Виктору не хватило денег. Он поднялся по крутым ступенькам пивной и огляделся по сторонам. Улица окутывалась вечерними огнями, нежный свет витрин выливался на тротуары. Если сейчас повернуть налево и пройти метров триста – он выйдет на набережную Днепра, и тогда речной прохладный воздух приободрит его.

Около часа он не спеша брел по набережной в сторону метромоста. Мимо проносились машины. А Виктор шел и думал о себе, о своем возвращении. Тот факт, что его место в его собственной квартире было занято, воспринимался спокойно. Просто его дом уже не был его домом. Там возник какой-то другой мир, и возможно, он не имел права вмешиваться в жизнь этого мира. Только Сонька сейчас казалась ему ближе, чем тогда, перед отъездом. Только она как бы и оставалась ничейной, то есть такой же ничейной, каким был он сам. Это роднило, но еще больше роднило прошлое. Роднил покойный Миша-непингвин, лицо которого уже стерлось из памяти Виктора. Но по-другому Виктор его помнил. Даже голос его помнил. И Сонька – это все, что он оставил миру на память о себе. Да и не миру он ее оставил, а ему, Виктору…

Дойдя до моста, Виктор сел в метро и приехал на «Лево-бережную». Теперь ноги его вели прямо в казино «Джэфф».

Здесь ничего не изменилось. Лиц он не помнил, а расположение гостиничного фойе, проход за тяжелые занавеси, кабинка обмена жетонов – все было таким же. Охраннику на входе в зал Виктор молча сунул пару жетонов, заранее вытащенных из кулька в кармане.

Остановился у ближайшей рулетки, сделал свои ставки, посмотрел на трех выпивших ребят, которые тоже разложили жетоны по нумерованным квадратикам стола. Запрыгал шарик по кругу. Молодой крупье, лениво прищурившись, следил за ним. Для него игра была неинтересной – всем своим видом он словно показывал: «Еще не вечер! Погодите. Вот часика через три начнется настоящая игра!»