Смрт - Эдуард Лимонов

Я поблагодарил и пошел за ней. Через несколько дверей от моей двери она остановилась. Мы вошли в помещение вдвое больше моего, и там было тепло! О какое счастье, там было так тепло, что через некоторое время мне пришлось снять бушлат.

«Я сделаю кофе», — сказала женщина и сбила пепел в неприлично большую металлическую пепельницу, где уже было много пепла и окурков. «Это не будет очень хороший кофе. Но пусть такой. Не знаю, как вы, а я не могу начать день, пока не выпью кофе». В глубине помещения стояли столы, два или три, на них лежали бумаги. За столами сидели мужчина и молодая женщина. Женщина вложила лист в пишущую машинку и стала стучать по клавишам. В это время моя новая знакомая забила молотый кофе из пакета в кофеварку под названием «Занзибар». Почему я ее узнал, такую кофеварку, потому что такая же была у меня в Париже.

— А теперь давайте знакомиться, — сказала она. — Меня зовут Билана. Я член Государственного Совета Республики боснийских сербов.

— У меня такая же кофеварка, — сказал я, — вы знаете.

— Очень удобная, — согласилась она, — можно варить кофе в любых условиях, на костре, где угодно…

— А где вы так выучились английскому? — спросил я.

— Преподавала в Соединенных Штатах. Я профессор.

— Радован Караджич, ваш президент, тоже профессор, так я слышал?

— Радован — профессор психиатрии. Вы еще не познакомились?

— Нет, — сказал я. Я только вчера вечером прибыл в Пале. До этого был в округе Вогоща и ходил в Гербовицу с отрядом.

— Это вы зря сделали, — мне показалось, что она поморщилась. — Там опасно, мы не должны были занимать этот квартал. Но Радован уступил генералам, они требовали продемонстрировать нашу мощь. Я была против. Мы не должны выглядеть агрессорами.

Видимо, у меня было лицо ничего не понимающего человека, потому что она рассмеялась:

— Я вижу, вы не искушены в нашей политике… — «Занзибар» в это время заквохтал как захлебывающаяся курица. Это означало, что последние плевки кофейной влаги поднялись из нижнего сосуда в верхний. Профессор Билана разлила кофе в две чашки. Одну получил я. Отхлебнул. Жизнь мгновенно сделалась в несколько раз лучше. — Сигарету? — предложила она.

— Спасибо, бросил… Вы говорили о вашей политике…

— Ну да, о нашей многострадальной политике. Садитесь…

Там было несколько стульев, и я сел.

— Двигайтесь ближе к плите, — сказала она. — Тут теплее.

Я послушно подвинулся.

— В нашей республике, и в правительстве, и в ГосСовете, есть «ястребы» и есть «голуби». Есть партия генералов. Генералы у нас, как и полагается генералам, — «ястребы». Самый главный генерал у нас — генерал Радко Младич. Он же и главный «ястреб».

— Я познакомился с ним в Белграде, — сказал я.

— О! вот как! И чего он от вас хотел?

— Военной помощи со стороны России. И экономической.

— Ну да, — вздохнула она. — Ему надо заправить свои танки и ворваться в Сараево. Однако нам не нужно этого делать. Как раз этого нам не нужно делать. У нас и так 72 % всей территории республики. Запад и без этого обвиняет нас в геноциде мусульман. Я не сомневаюсь, что мы легко захватим Сараево, но как только мы его захватим, к нам сюда придут международные силы ООН и вышвырнут нас…

— Мне стало понятно, что вы «голубь». А какую позицию занимает президент Караджич?

— Радован? Он то «ястреб», то «голубь». На него очень давят генералы, хотя это он сделал Младича генералом, вы знаете? Младич был полковником…

Она затянулась сигаретой. В этот момент я вспомнил, что знаю этот тип женщины. Ей лет пятьдесят с лишним, это тип профессорши американского университета. Некогда, видимо, красивая, с возрастом опростившаяся. Чуть подкрашенные губы, загорелые морщины, не располневшая; сигарета — символ независимости в женщине. Я видел таких женщин в Лос-Анджелесе, и в Корнеле, и в Беркли. По происхождению американки, русские, немки, польки, но типаж тот же. Всегда демократических взглядов, готовые сцепиться с мужчинами… нет, повернем дело так: не демократических даже, но прогрессистских взглядов.

Она заметила, что я ее изучаю. Я счел нужным пояснить:

— Я шесть лет прожил в Америке. Бывал в университетах и кампусах. Вы похожи на американку.

— Ничего удивительного, — она пожала плечами. — У них есть чему поучиться. Разве нет?

— Да, — сказал я. — Жаль, что их интересы противоположны вашим. Сербы такие же крупные, сильные, решительные мужчины и женщины, как янки. Они — как бы американцы Балкан. Только почему же Запад с мусульманами?

— Опасность исходит от Германии, — сказала она мрачно. — Америка не хочет ввязываться в балканские распри. Германия, воссоединившись, потому что ваш Горбачев им позволил, теперь восстанавливает свою зону влияния. И интригует против Сербии, пытается возмутить против нас всю Европу. С нами только Греция. А ваша Россия отстранилась.

— Да, — сказал я, — это наш позор.

— Они еще пожалеют, что поддержали мусульман в центре Европы… — Она взглянула на часы. — Мне пора. Сегодня важное заседание ГосСовета. Я надеюсь, Радован устоит против генералов. Они будут требовать наступления на Сараево.

— А можно мне с вами? — вдруг напросился я.

— Заседания ГосСовета всегда закрыты для публики. Мы держим их в тайне, и даже проходят они всякий раз в разных местах.

Я чувствовал, что она колеблется.

— Я не помешаю, — заметил я совсем глупо. — А вдруг чем-нибудь смогу помочь.

Тут она посмотрела на меня тем же взглядом, каким неделю до этого смотрел генерал Младич. Думаю, она поверила на время, что я очень влиятельный русский, если не эмиссар Кремля, то…

— Поехали, — сказала она. — Но если другие будут против, вам придется уйти.

— Без проблем, — сказал я. — Жду вас у выхода.

Билана появилась очень скоро. Член Государственного Совета лишь чуть ярче подмазала губы. На ней была шуба, и свежая сигарета в губах. Мы сели с ней в высокий военный автомобиль типа «джип», сзади в микроавтобус сели охранники с автоматами, конечно.

— Я должна бы надеть вам на глаза повязку, — рассмеялась она, — чтобы вы не видели, куда мы едем, но я уж вас не стану пугать.

Мы ловко виляли по высокогорной дороге.

— Вы поняли, что тут очень красиво? — спросила она.

— Ну да. Тут что, горный курорт?

— Не угадали. А впрочем, и да, и нет. Все это построено было для Зимних Олимпийских игр в 1980 году. Вы помните игры в Сараево? И отели, в том числе и тот, где мы с вами проживаем в крайнем неудобстве, и трассы, и вот этот бетонный желоб для бобслея, взгляните налево, видите, наши солдаты приспособили его для жизни, покрыли сверху досками и превратили в блиндажи.