Уездная учительница магии - Варвара Корсарова

Толпа на платформе рассосалась, лишь у фонаря беседовал с полицейским полный приземистый господин. Он стоял спиной ко мне, и когда я его увидела, по моему телу пробежала судорога, как от удара током.

Серое пальто. Голова посажена на широкие плечи. Прилизанные волосы с проседью.

Дядя! Как он нашел меня? Бежать, скорее бежать, пока он меня не заметил! Но он с полицейским… они задержат меня! И если дядя здесь, то где-то должен быть и мой бывший жених, Андреас... они заодно.

Но сбежать не получилось; нервная дрожь сменилась онемением, ноги словно вросли в бетон, сердце колотилось как сумасшедшее.

Тут приземистый господин повернулся, и оказалось, что он на десяток лет младше моего дяди, и совершенно не похож на него лицом.

Я с шумом выдохнула; оказывается, я долго задерживала дыхание, и сама этого не замечала.

Впрочем, сердце никак не утихало; я поскорее вернулась в вагон.

«Спокойно, Эрика, — уговаривала я себя. — Все в порядке. Уж если они тебя не нашли за лето в столице, сейчас и подавно не отыщут».

Последний час пути я провела как на иголках. Проверила вещи в саквояже, застегнула на все пуговицы жакет, поправила шляпку: не годится появляться на станции неряхой, нужно произвести хорошее первое впечатление на людей, среди которых я буду жить.

За Шваленбергом деревья стали выше и гуще. Солнце лишь изредка мелькало сквозь верхушки елей, а вскоре и вовсе скрылось за облаками. Между темными стволами клубился белесый туман. Изредка сверкала затянутая рыжей ряской гладь болот. Мрачный край открылся за окнами вагона.

Я испытала секундную тоску по ярким цветам и нарядным зданиям столицы, но тут же напомнила себе, что ничего хорошего не ждало меня в Сен-лютерне. В то время как здесь, в глуши, я буду в безопасности.

Наконец, локомотив сбавил ход и начал тормозить. За окнами замелькали крыши амбаров, выпасы, потом показались каменные старинные дома.

Крипвуд! Вот я и прибыла.

Колеса заскрежетали, вагон качнуло, и поезд остановился на станции, состоявшей лишь из низенького здания вокзала под остроконечной крышей и угольного склада.

Я подхватила саквояж и, стараясь держаться уверенно, пошла к выходу.

— Крипвуд, — объявил кондуктор. — Стоим минуту. Прошу поторопиться, барышня.

Выпрямив спину, я сошла по ступенькам вагона и ступила на платформу. Встала возле чемодана, чтобы отдышаться, и с изумлением отметила, что от волнения у меня подгибаются колени.

Надо успокоиться. Столица далеко, люди, которые желают мне зла, тоже далеко. Что бы ни ждало меня в будущем, все будет лучше чем то, что осталось позади.

Паровоз шумно выдохнул и окутал платформу клубами дыма. С минуту я ничего не видела; лишь вырисовывались смутные очертания водокачки да остроконечной крыши вокзала.

А потом в дымовом облаке показалась чья-то тень, как на занавесе теневого театра. Силуэт двигался в моем направлении и имел странные формы; голова у человека была длинной, похожей на солонку. Я поежилась. Неожиданно мне стало не по себе, как будто я попала в потустороннее царство, где живут лишь призраки.

Пронзительно прозвучал свисток кондуктора, лязгнули вагонные сцепки, поезд тронулся, за моей спиной застучали колеса.

Дым, наконец, рассеялся, и я очутилась нос к носу с невысоким пожилым мужчиной в потертом костюме. На его голове набекрень сидел старомодный цилиндр, на тулье красовались круглые очки-консервы. Мужчина приложил к сердцу руку в кожаной перчатке с обрезанными пальцами, наклонил голову и осведомился:

— Имею честь видеть госпожу Верден?

— Да, это я, — сказала я с облегчением, увидев перед собой человека из плоти и крови — пусть и странно одетого, но имеющего вполне дружелюбный вид. — Добрый день.

Но радость моя была преждевременной, потому что мужчина вдруг нахмурился и потребовал:

— Позвольте ваш паспорт и направление от Департамента образования.

— Сначала мне бы хотелось узнать, с кем я имею дело и по какому праву вы просите меня об этом, — я не стала скрывать недовольство столь бесцеремонной просьбой.

Мужчина вздохнул и как будто бы устыдился, потому что ответил гораздо любезнее:

— Меня зовут Стефан Степпель. Я директор местной школы. Простите, что встречаю вас такими словами, но дело в том, что вы... — он замялся, — несколько не та особа, которую я ожидал.

Господин Степпель молниеносным взглядом оценил мое простое, но хорошо сшитое платье и дорогой жакет. Модная шляпка тоже не осталась без внимания. Он слегка нахмурился, показывая недоумение.

Да, верно: учителя обычно не могут позволить себе одеваться в лучших столичных магазинах. Но я придавала большое внимание внешнему виду. Кроме того, гардероб — это все, что осталось от моей прошлой безбедной жизни.

— И кого же вы ожидали увидеть? — Я не желала смягчаться. Пусть я лишь две недели назад закончила учительские курсы, и этот человек мне в отцы годится, и он мой будущий начальник, придется сразу дать понять, что со мной нужно считаться. Я учительница, и если хочу добиться уважения от будущих учеников и их родителей, то должна в первую очередь добиться уважения от коллег.

— Даму гораздо старше и более опытную, — признался господин Степпель таким виноватым голосом, что я почти простила его. — Кроме того, в соседних городах орудует немало мошенников, вот поэтому я и решил… так сказать, удостовериться на месте.

— Я не так уж молода. Мне двадцать четыре. Что ж, вот письмо из Департамента образования, рекомендации. Диплом, свидетельства.

Я протянула пухлый конверт; господин Степпель вновь рассыпался в извинениях, но все же конверт вскрыл и самым внимательным образом ознакомился с его содержимым.

Пока он изучал документы, я изучала господина Степпеля и согласилась с характеристикой, которую дала ему моя капустная попутчица: несомненно, чудак. Но не лишенный хитринки: об этом говорили его прищуренные глаза, которые лукаво посверкивали из-под мохнатых седоватых бровей, острый нос да особый рисунок морщин вокруг лягушачьего рта.

На учителя, тем более на директора школы, он походил еще меньше моего; не представься он, я бы решила, что этот человек — владелец антикварной лавки, который готов вам впарить дешевую статуэтку по цене в десять раз выше ее стоимости, да еще и надует при расчете.

— Ага, ага, — удовлетворенно хмыкал господин Степпель, вчитываясь в мелкие буквы. — Ооо, вы закончили академию Одаренных! Вы сенситив!

Он оторвался от листка бумаги и уставился на меня с новым выражением — теперь в его глазах несомненно мелькало уважение, которого я так добивалась.

— Значит, будете преподавать новый предмет со знанием дела. И что же вы умеете? Вы пиромансер, повелительница огня? Или электромансер? Или зоомансер? Детям бы это понравилось. У нас есть живой уголок в школе, и…