Записки учительницы - Татьяна Мирная

Мама пыталась его лечить, но он с каждым днем таял у нее на глазах. Когда ребенок перестал открывать глазки, мама позвала одну бабушку, чтобы посоветоваться с ней, что еще можно предпринять, чтобы спасти сына.

Эта бабушка глянула на мальчика, который лежал на кровати неподвижно, и сказала, что ему уже ничем не поможешь. А потом, немного помолчав, добавила:

– Единственное, что осталось, это попробовать смерть обмануть.

– Как это? – спросила мама сквозь рыдания.

Бабушка ничего ей не сказала, а пошла к одному старику по имени Кузьма. Тот пришел, снял мерку и стал колотить маленький гробик. А маме бабушка приказала шить рубашку на смерть.

Когда гробик был готов, бабушка надела рубашку на ребенка, прочитала молитву, сняла с брата рубашку и положила в гробик.

Дед Кузьма взял гроб и понес на кладбище, где уже была вырыта могила.

Все эти действия проходили днем, а вечером мальчик открыл глазки и попросил покушать. Мама попробовала его лобик: температуры не было. Вскоре мой брат поправился и прожил 69 лет, полноценных и интересных: стал инженером, покорял Сибирь, работал в Египте, писал стихи, вырастил сына и дождался внуков.

Вот такая история. Мама мне часто ее пересказывала, но поскольку мамы уже почти 40 лет нет на свете, она забылась, а сегодня вспомнилась, когда я прочла о тех, кто смог обмануть свою смерть.

Сегодня у меня много впечатлений и о многом хочется написать. Вот хотя бы такое наблюдение.

Остановились мы с мужем возле машины с арбузами и дынями. Это была «Газель». Торговал молодой парень, как оказалось, ногаец. Дыни – 25 рублей, арбузы – 8 рублей.

Как же не купить арбуз у земляка? Мы подошли ближе и стали в очередь. Торговля шла бойко!

Парень ловко клал дыню или арбуз в пакет, подавал покупателю, покупатель взвешивал ягоду на безмене, который висел на заднем борту «Газели».

– Сколько? – спрашивал парень.

– Семь с половиной, – сказал пожилой мужчина, хотя весы показывали почти 8.

Таким же образом была взвешена дыня, и тоже мужчина на полкило занизил вес. Парень совершенно спокойно стал считать на калькуляторе и назвал сумму. Мужчина расплатился и ушел.

Следующей покупала женщина, и опять взвешивала арбуз она сама. Парень быстро назвал сумму, и женщина тоже без слов расплатилась.

У меня была дыня на 3,5 кг и арбуз 7-килограммовый.

– 163 рубля с пакетом. Давайте 160.

Муж забрал ягоды, я расплатилась с парнем и, сев в машину, стала восхищаться проворностью парня и его доверительным отношением к покупателям.

– Сколько ты отдала за арбуз и дыню? – спросил меня муж.

– 160 рублей, – ответила я, ничего не подозревая.

Он достал калькулятор.

– Ты переплатила парню 17 рублей. Даже если учесть стоимость пакета, ты все равно отдала ему на 14 рублей больше.

Вот такая арифметика! Я засмеялась. Честное слово, мне не жаль было этих денег. Парень у всех покупателей вызывал положительные эмоции, и я почему-то думаю, что никто из покупателей не вернулся, даже если обнаружил бы обман.

Знала в своей жизни нескольких человек, которые, кроме запаха «Шанели», других ароматов не признавали.

– Фу! – презрительно говорила одна такая дама. – От Машки постоянно пахнет котлетами и пирожками. Я уже сто раз ей говорила, чтобы перед работой не готовила или, собираясь на работу, сначала душ принимала.

Между тем Машке было плевать на то, что от нее пахнет котлетами, потому что у нее трое детей, которых утром надо накормить, одеть и проводить одного в школу, а двоих в садик, и принимать душ она привыкла вечером, а не утром, потому что на него реально не хватало времени.

Не всегда от женщин пахнет духами. Я не рассматриваю запах пота, потому что и для меня он неприемлем. А вот если женщина кондитер или повар? А если женщина работает на заправке и едет домой в маршрутке? А если женщина работает в столовой или продает корейские салаты? Есть женщины разных профессий, и им домой тоже надо возвращаться, а по дороге в магазин хочется зайти или на почту. Что же, им всем сначала в душ бежать, а потом уже по магазинам?

Мне кажется, что женщина, пахнущая котлетами и пирожками, вызывает уважение. А женщина, всегда пахнущая дорогими духами, только зависть.

Была сегодня в парикмахерской и, пока меня стригли и красили, наслушалась многого. Рядом стриглась девушка, которая, как я поняла, недавно лежала в больнице на сохранении. Девушка мило беседовала с парикмахершей, своей хорошей знакомой, обо всем. Рассказывала ей о детях, о муже и поделилась своими переживаниями насчет здоровья будущего ребенка. И, страшно возмущаясь, рассказала, что в палате вместе с нею лежала на сохранении беременная, которая курила как паровоз, и, естественно, остальным, некурящим, это не нравилось.

– Сначала мы ее по-хорошему попросили, чтобы она прекратила нас и наших малышей травить дымом, так как она выходила курить чуть ли не каждые полчаса, – рассказывала девушка. – Но она не поняла и продолжала курить. И только когда я ее предупредила, что пожалуюсь врачу, она стала выходить на улицу и заходила в палату через полчаса, когда запах выветривался.

– Я бы таких тварей судила как преступниц, сознательно наносящих вред здоровью ребенка, – возмутилась парикмахерша. – Эта курица любит только себя, поэтому надо с подобными мамашами поступать так же, как и они со своими детьми.

– Я знала одну такую, – сказала девушка. – Всю беременность она курила, родилась девочка, очень маленькая, беспокойная, все время плакала и замолкала только тогда, когда мать накурится и накормит ее этим отравленным молоком.

Вмешиваться в их разговор я не имела права, так как никого из собеседниц не знала, но разделяю мнение девушек полностью. Разве будущая мать, сознательно наносящая вред здоровью своего неродившегося ребенка, не преступница? А если преступница, то почему она не должна отвечать по закону? Как вы считаете, друзья?

У Марии, женщины 45 лет, инвалида 2-й группы по увечью, пенсия 12,5 тысячи. Она живет одна, мужа нет, детей нет. Иногда Мария помогает по хозяйству соседям, иногда, в сезон, работает на поле за копейки. У нее нет никакого подсобного хозяйства, но она оптимистка и на жизнь никогда не жалуется. Когда я узнала, сколько у нее кредитов, мне стало не по себе.

– Один кредит у меня за телефон, – рассказывает Мария, загибая пальцы. – Стоил он 7000 тысяч, а выплатить надо 14 000. Ничего, плачу потихоньку. Второй кредит, 11 000, брала на зубы. Этот осталось платить всего 2 месяца. А третий кредит, 10 000, брала, когда мама попала в больницу. Мама умерла, а кредит остался. Плачу тоже.