Унесенные ведром - Дмитрий Подоксенов

Тут Фёдор обратил внимание, что вода до сих пор хлещет из крана. Крепко перекрыв оба вентиля, он поёжился, живо представив себе, что сейчас творится в их квартире.

«Господи, я же дверь нашу открытой оставил! — запоздало спохватился Сивцов. — Что же делать?»

Наконец он догадался уйти из ванной. Зайдя в комнату наподобие гостиной, он сел на кожаный диван и обхватил голову руками. В другое время он бы обязательно из любопытства осмотрел обстановку квартиры, но сейчас ему было очень жалко себя. Он представил, как сидит здесь, в запертой квартире, с трупом в ванной несколько дней кряду, а за это время домой возвращаются жена с дочкой. Амина зайдёт в открытую дверь, обойдёт все комнаты, подумает, что он, Сивцов, её бросил и заревёт. Фёдор всхлипнул. Тут он вспомнил, что Амина не найдёт также ни документов, ни денег, ни драгоценностей, и совсем расстроился. Что она о нём может подумать? Да ещё скажет потом подругам, что, мол, перед тем, как дать дёру, он ещё и сожрал полную кастрюлю супа. Сивцову стало совсем плохо.

В этот момент раздался звонок в дверь, и Фёдор подскочил от неожиданности.

«Амина!» — с этой радостной мыслью он резво побежал к двери.

Он настолько привык, что жена везде его находит и вытаскивает из любой ситуации, что даже не вспомнил, где та сейчас находится. Подбежав к двери, он крикнул:

— Амина, это я! Я здесь, всё в порядке!

За дверью забубнили неразборчивые, но явно мужские голоса. Сивцов похолодел и только тут заметил мощный дверной глазок. Трепеща всем телом, он опасливо заглянул в него. И чуть не лишился рассудка. Видимо, глазок обладал свойством увеличивать предметы, потому что прямо перед широко распахнутым от ужаса глазом Фёдора раскачивалась какая-то невообразимая, бритая, шишковатая, вся в шрамах, харя.

— Там кто?! — взревела вдруг харя. — Где Папа?! Открывай немедленно, сволочь! — и «харя» так жахнул кулаком по двери, что Фёдор отшатнулся.

— Сазон, ёлы-палы, опоздали мы! — продолжало греметь в коридоре. — Завалили, похоже, Папу! Но слинять, кажись, не успели — там колупается кто-то в хате! Давайте трое на улицу, чтоб они балконами не ушли, суки! — по лестнице прогрохотали, быстро удаляясь, несколько пар тяжёлых ботинок.

Сивцову тут же, до рези в животе, захотелось уйти балконами. Думая о том, откуда у покойного враз появилось столько решительных сыновей, он пошёл искать выход на лоджию. Выйдя на мороз в одном костюме, Фёдор сразу почувствовал себя неуверенно. На улице дул пронизывающий ветер, отчего казалось вдвое холоднее. Сивцов свесился через перила и посмотрел вниз.

От этой лоджии, на седьмом этаже, до их лоджии, на шестом, за зиму выросла огромная сосулька. В самом толстом своём месте, основании, она достигала сантиметров тридцати в диаметре и, постепенно сужаясь, упиралась в перила лоджии Сивцовых. Фёдору всегда казалось, когда он сидел дома, что по этой сосульке при желании можно было бы кататься с этажа соседа к ним на лоджию легко и просто. Однако сейчас это впечатление пропадало начисто. И всё же Фёдор отважно перелез через перила и, судорожно вцепившись в них руками, начал болтать одной ногой под соседской лоджией, пытаясь нащупать сосульку. Первым же порывом ветра с Сивцова сдуло лёгкие домашние шлёпанцы. Внизу послышались крики, по стенам зашарили лучи карманных фонариков. В доме напротив зажглось несколько окон. Сжав зубы, Фёдор продолжал истово махать левой ногой в январской ночи, уже не совсем отчётливо соображая, что и зачем он делает.

— Вон он! Вон! По балкону лезет, падла! — раздались снизу вопли.

— Где?

— Да вон, правее посвети! — при этих словах Фёдора выхватил из тьмы яркий круг света.

— Это Артист, бля буду! — снова заорали снизу. — Они вчера с кичи подорвались впятером, в новостях говорили! Точно, Артист — только он на дело в костюмах ходит!

— Да хоть кто!! Он Папу успел мочкануть, а нам за это сам знаешь, что будет! Так что вали его по-быстрому, пока он в тень куда-нибудь не спрыгнул! Вишь, как ногой болтает, сволочь, щас уйдёт!

Снизу раздалось несколько громких хлопков подряд. В стену рядом с Фёдором что-то ударило, в лицо сыпанула бетонная крошка. Между тёмных домов метнулось эхо. От неожиданности Фёдор дёрнул ногой чуть сильнее и, наконец, неожиданно даже для себя самого, достал до сосульки. То ли от слишком сильных морозов, то ли ещё по каким причинам, но сосулька оказалась совсем не такой крепкой, как он предполагал. От удара ноги она просто переломилась пополам, и две крутящиеся половинки устремились вниз. Через мгновение в ночи раздался громкий щелчок и ещё один какой-то невнятный звук. Примерно секунду внизу было тихо.

— Сазон!!! — раздался затем из-под балконов страшный рёв. — Он Калгана завалил, гнида!! Не пойму только чем, но у него полбашки снесло!

— Сваливаем! — приказал другой голос. — Через минуту здесь мусоров будет — не протолкнуться. Забирайте Калгана и мотаем! А Артист так уж и быть, пусть ментам достаётся! Он и в камере наш будет.

Внизу захлопали дверцы машин, заурчали моторы и «сыновья» отбыли в неизвестном направлении. Фёдор ничего этого уже не слышал. Потеряв цель, ради которой он пятнадцать минут махал ногой на морозе, он неимоверным усилием перевалил своё тело обратно на лоджию и, шатаясь, как пьяный, ввалился в квартиру соседа.

«Чёрт, снова я здесь, — подумал он устало. — Ну сколько можно?»

Сивцов, лёжа на полу, даже не заметил, что машины «братков» под окнами уже сменяют спецмашины милиции и ОМОНа. Причём было их столько, словно здесь собирались вести маленькую войну. Видимо, опять постарались подъездные бабушки, страдающие бессонницей.

Фёдору, с трудом заползшему в тепло квартиры, казалось, что несчастней человека, чем он, на данный момент не существует во всём обитаемом и необитаемом мире. Да что там в мире! Во вселенной! Ведь его только что хотели убить сыновья покойного соседа. Причём, как он всё-таки понял из их кратких высказываний, состоявших в основном из междометий и каких-то непонятных словосочетаний — они подумали о нём, Фёдоре Сивцове, очень плохо… Ему стало ещё хуже. К тому же в животе непрестанно бурлило.

«Пойти поесть что ли? — вяло подумал „папоубийца“. — Поди не от того он утопился, что вся еда в доме кончилась?»

Мысли в голове Фёдора после всех потрясений сегодняшней ночи стали совсем уж ни в какие ворота.

Бормоча себе под нос: «Интересно, в каком из трёх холодильников он хранит свою еду?», Сивцов поплёлся по незнакомой квартире. Огромную соседскую кухню он принял почему-то за гостиную.

— Ищешь тут, ищешь, — зло бормотал себе под нос новоявленный первооткрыватель, — а они эвон куда холодильник удумали поставить!

Он рванул на себя дверцу холодильника, ловко увернулся от возможной кастрюли с супом и только затем заглянул внутрь роскошного «бошевского» агрегата. С первого взгляда Фёдор понял, что его сосед, судя по всему, очень редко употребляет супы из огромных кастрюль. Да и маленьких кастрюль не наблюдалось в этом объёмистом и прохладном нутре. На полках лежали фрукты нескольких видов, пучки каких-то растений вроде салата, маленькие пластиковые коробочки с некой бурой массой внутри, а внутренняя сторона дверцы — сплошь уставлена минеральной водой без газа. Заметно осмелев при виде пищи, Фёдор взял одну из коробочек в руки и прочёл: «Салат из морской капусты по-приморски в соевом соусе без добавления соли».