Поединщик 2. Отмеченный молнией - Роман Владимирович Савенков

больше, чем меня. Вот тебе и весь ответ. Мы не можем оставить безнаказанным такое неуважение. А наказание у нас, как известно, одно.

Смоляные волосы графа качнулись в такт его кивку.

— Способ? — Деловито осведомился он.

— Мы поручим это дело нашему молодому протеже. Он, кстати, должен вот-вот появиться. Пора ему отрабатывать авансы.

Граф в задумчивости прикусил нижнюю губу.

— Ваша светлость, вы полагаете, что он согласиться на это? Он же все-таки дворянин. А тут такое…

— На это и еще на очень многое. Либо я совсем не разбираюсь в людях. Этот юноша весьма целеустремленный человек. Между ним и тем, к чему он стремится просто появилось несколько преград. Ему предстоит снести их все. Включая интересующего меня индивидуума.

— Как и его тоже?

— Именно. Только нужно провести операцию очень тонко. Мы станем подкидывать подсказки, по которым, как по дощечкам хлипкого моста этот выскочка пойдет навстречу своей гибели.

— А может стоит поступить проще? — Предложил граф. — Стрела с тяжелым наконечником, пущенная с крыши, способна насквозь пробить человеческое тело.

— О, нет, — со злым смехом ответил человек в капюшоне. — Такой вариант нам не подходит. Во-первых, Накнийр может расценить это, как личный выпад. Ранение — это одно, тем более полученное во время случайной потасовки. А смерть от рук наемного убийцы — совсем другое. Такое не прощается. Я бы, по крайней мере, не простил и все силы бросил на то, чтобы рассчитаться с человеком, который нанес мне оскорбление.

— Это было «во-первых», — с легкой улыбкой напомнил граф. — Значит, есть и «во-вторых».

— Разумеется. И это «во-вторых» важнее, чем «во-первых». Мой друг, запомни, что месть — это великое удовольствие. Предположим, что некий субъект увел у тебя красотку.

В лицо графа бросилась кровь. Его собеседник попал не в бровь, а в глаз. Не делая труда замечать, какое впечатление произвели его слова, человек в капюшоне продолжал:

— И вот ты решаешь отомстить. Если ты огреешь обидчика дубиной в темном коридоре, то достигнешь цели, но не получишь удовлетворения. Месть — это не результат, а процесс. Отсрочка только увеличивает степень получаемого удовольствия. А времени у нас предостаточно.

В этом момент дверь в помещение приоткрылась, и в проеме возникла голова охранника, который обыскивал всех посетителей.

— Ваша светлость, господин, которого вы ожидали, прибыл.

— Отлично, — человек в капюшоне придвинулся к столу и хищно потер маленькие ладошки. — Зови.

— Подвергнуть досмотру?

— Ни в коем случае, — тот, которого все титуловали «вашей светлостью» повернул голову к стражникам. — Вы пока свободны, господа. Возьмите бутылку и выпейте за наше здоровье. Это отличное вино. Его привозят к нам из далекого Ильсингара. Наслаждайтесь!

Четвертый посетитель разительно отличался от троицы, что побывала в этом доме до него. И дело было даже не в его молодом возрасте, а в манере держаться. Его осанка говорила о полной уверенности в своих силах, глаза смотрели дерзко, подбородок был приподнят, как у владетельных особ. К его поясу были приторочены ножны, в которых судя по их толщине и форме, находился легкий изогнутый меч.

Охранник с вежливой улыбкой поприветствовал гостя и широко распахнул перед ним дверь.

Молодой человек оставался в доме гораздо дольше, чем предыдущие посетители вместе взятые. Более того, он не был первым, кто покинул этот особняк сегодняшним вечером. Вновь к дому подкатила уже примелькавшаяся за день резная карета и из двери вышел тот, кого все называли «вашей светлостью». Он забрался в экипаж, а вслед за ним туда сели трое из четырех людей в черных одеждах.

Через полчаса в доме одна за другой погасли свечи, а каждое его помещение погрузилось во мрак. Затем входная дверь распахнулась, и на пороге появился граф в компании юноши с изогнутым мечом.

— Так значит, мы обо всем условились, — сказал граф, покровительственным жестом кладя ладонь на плечо своему спутнику.

— Что же, раз по-другому не получается, — юноша согласно качнул головой. — Жаль, конечно, что предстоит такая отсрочка. Я уже сейчас готов помочь Овергору.

— Его светлость готов был представить вас королю еще три месяца назад. Это стало бы событием. Ответным жестом на решение о помолвке принцессы Веры с…, — на этом месте лицо графа потемнело от гнева, но он сумел быстро совладать со своими чувствами. — Впрочем, не будем называть имен, раз помолвки не случилось. А не случилось, потому что появился человек, который сумел расстроить все планы. Это наш с вами общий злой гений. И его необходимо остановить.

Губы молодого человека сложились в жесткую усмешку. Он коснулся пальцами эфеса своего меча.

— Значит, он будет остановлен. И все, кто вместе с ним.

— Когда вы устраните главное препятствие, нашим планам ничего не помешает сбыться, — граф опустил руку в карман и достал изящный кошелек, расшитый золотой нитью. — Вот, возьмите мой юный друг. Этого хватит на некоторое время.

Юноша принял кошелек с поклоном, в котором достоинства было больше, чем признательности.

— Что дальше? — Спросил он.

— Ждите наших инструкций. Ваш адрес не изменился?

— Нет.

— Хорошо. Мы вскоре с вами свяжемся.

Граф также вежливо поклонился, показывая, что разговор окончен. Парочка рассталась и разошлась в разные стороны.

Последним из загадочного дома вышел четвертый из охранников. Человек в черном тщательно запер за собой входную дверь и, ускоряя шаг, направился в ту же сторону, куда несколько минут назад удалился граф.

Соседка из дома напротив, которая периодически из-за занавесей следила за суетой, которая сегодня происходила вокруг обычно необитаемого здания, только покачала головой и сообщила мужу:

— Опять все разъехались. Странно это все. И не к добру.

Муж, сосредоточенно поглощающий ужин, беззаботно ответил:

— Да что тебе до них? Пусть разъехались. Видно же, что люди-то приличные.

Глава 2

Удар кабана

Некрасивый человек смотрел на весну. У него было серое, как пергамент лицо с рыхлыми щеками, бугристый нос и маленькие глазки, глубоко ввинченные под надбровные дуги. Мешковатое туловище с тугим пузырем живота нелепо смотрелось на тонких ногах. На голове у мужчины был черный цилиндр с атласной лентой, на покатые плечи была небрежно накинута мышиного цвета епанча и вкупе с сухими икрами создавался настолько вороний силуэт, что казалось — человек вот-вот каркнет. Но он не издал ни звука, лишь достал из глубокого кармана изящную трубочку, не спеша набил ее и раскурил, продолжая наблюдать сквозь клубы дымы за робкой городской весной.

Здесь, в предместьях столицы, она походила на прелестную юную кухарку. Не на горничную или субретку, поскольку те еще не избавились от девичьих иллюзий насчет возможной перемены в жизни. На