Крестный отец - Марио Пьюзо

В толпе гостей еще один человек не отрывал взгляда откошелька. Это был молодой человек с гладкой беличьей головкой. Просто в угодупривычке Пауло Гатто размышлял, как он мог бы схватить этот жирный кошелек.Мысль забавляла его, но он знал, что это безнадежное дело, пустые мечтания,детский сон, подобный тем, в которых танк подбивают пистолетом, заряженныйгорохом. Он посмотрел на своего босса, Петера Клеменца, тучного пожилогогосподина, который кружил молодых девушек в вихре деревенской тарантеллы.Громадный Клеменца танцевал с несомненным изяществом, и гости с удовольствиемрукоплескали ему. Женщины наперебой тянули его за рукав, предлагая себя вкачестве следующей партнерши. Молодые парни сошли со сцены и теперь хлопали владоши, стараясь угнаться за бешеным ритмом мандолины. Когда Клеменца плюхнулся,наконец, в кресло, Пауло Гатто поднес ему стакан холодного, как лед, черноговина и вытер ему лоб своим шелковым платком. Клеменца хлебал вино и дышал,словно кит. Но вместо того, чтобы поблагодарить Пауло, он коротко произнес:

— Нечего глазеть на танцы, делай свое дело. Пройдись покварталу и посмотри, все ли в порядке.

Пауло смешался с толпой. Оркестр ушел на перерыв. Молодойчеловек по имени Нино Валенти поднял мандолину, поставил левую ногу на стул изапел неприличную песенку о любви. Красивое лицо Нино Валенти распухло отбеспробудного пьянства. Он закатывал глаза, и язык его произносил одноругательство за другим. Женщины визжали от восторга, а мужчины выкрикивалипоследние слова каждого припева вместе с певцом.

Жена дона Корлеоне визжала вместе со всеми, но сам он былслишком скромен, чтобы выслушивать непристойности и потому скрылся в доме.Заметив исчезновение отца, Сонни проложил себе дорогу к столику невесты иуселся рядом с Люси Манчини. Теперь они были в безопасности. Его жена делалапоследние приготовления перед подачей на стол свадебного торта. Сонни прошепталнесколько слов на ухо молодой женщине, и она встала. Подождав несколько минут,Сонни пошел за ней следом, останавливаясь для короткой беседы то с одним, то сдругим гостем.

Десятки глаз провожали их. Подружка невесты, которая за тригода учебы в колледже успела основательно американизироваться, была зрелойдевицей, «с именем». Во время репетиций она флиртовала с Сонни Корлеоне,полагая, что действует в допустимых рамках: ведь они как бы напарники насвадьбе. Теперь Люси Манчини подобрала свою розовую юбку, с наигранно веселойулыбкой вошла в дом, легко взбежала по лестнице, вошла в ванную и задержаласьтам несколько минут. Выйдя, она заметила на верхней площадке Сонни, которыйзнаками предлагал ей подняться.

Томас Хаген наблюдал за весельем, стоя у закрытого окнакабинета дона Корлеоне. Стены кабинета были уставлены книгами по юриспруденции.Хаген был адвокатом и исполняющим обязанности консильори (советника) и вкачестве такового владел важнейшей должностью в семейном деле. Здесь, в этомкабинете, они с доном решили немало сложных проблем и теперь, видя, чтокрестный отец покидает гостей и входит в дом, он понял: свадьба — не свадьба,сегодня будет работенка. Потом Хаген заметил, как Сонни Корлеоне прошепталчто-то на ухо Люси Манчини и всю комедию, разыгравшуюся после этого. Хагенсостроил гримасу, пораскинул мозгами, стоит ли докладывать об этом дону ирешил, что не стоит. Он подошел к столу и взял в руки список людей, которымразрешили встретиться с доном Корлеоне. Когда дон вошел в комнату, Хаген подалему список. Дон Корлеоне покачал головой и сказал:

— Оставь Бонасера напоследок.

Хаген воспользовался черным ходом, чтобы войти в сад, гдевозле бочки с вином столпились просители. Он показал пальцем на пекаря,толстяка Назорине.

Дон Корлеоне встретил пекаря с распростертыми объятиями.Ведь это был его друг по детским играм в Италии, они вместе росли ивоспитывались. На каждую Пасху дон Корлеоне получает свежеиспеченные пироги. Ихжелтовато-золотистая корка напоминает яичный желток и величиной они с колесоавтомобиля. На Рождество и дни рождения каждого из членов семьи Корлеоне свежиеизделия из пекарни Назорине напоминают о глубине уважения Назорине к дону. Ивсе эти годы, сытые и голодные, Назорине с удовольствием платил налоги союзупекарей, организованному доном. Никогда не просил он об одолжении и толькооднажды воспользовался предоставленной ему доном Корлеоне возможностью купитьна черном рынке правительственные карточки на сахар. Теперь пекарь пришел в домдона на правах преданного друга, и дон Корлеоне с удовольствием ждалвозможности исполнить любую его просьбу.

Он угостил пекаря сигарой «ди нобили», стаканом желтой водкии положил руку на его плечо, как бы призывая Назорине посмелее изложить своюпросьбу. По своему собственному горькому опыту он знал, сколько смелоститребуется, чтобы попросить кого-либо об одолжении.

Пекарь рассказал о своей дочери и Энцо. Красивый и хорошийпарень из Сицилии был взят в плен американской армией и в качествевоеннопленного послан в Соединенные Штаты. Энцо и его дочь Катерина полюбилидруг друга, но война кончилась, и бедного парня собираются вернуть в Италию.Разбитое горем сердце Катерины не выдержит. Только крестный отец Корлеоне всилах помочь несчастным влюбленным. Это их последняя надежда.

Дон прошелся с Назорине по кабинету, не снимая руки с егоплеча и покачивая в знак согласия головой. Когда пекарь кончил, дон Корлеонеулыбнулся и сказал:

— Дорогой друг, можешь спать спокойно.

Надо обратиться с петицией к местному конгрессмену. Тотпредложит новый закон, который позволит Энцо стать гражданином США. Такой законнаверняка будет принят конгрессом. Эти сволочи приберегли для себя подобноеправо. Дон Корлеоне объяснил, что это дело будет стоить денег и что принятаясегодня цена — две тысячи долларов. Он, дон Корлеоне, гарантирует принятиезакона и готов взять деньги. Его друг согласен?

Пекарь энергично закивал головой в знак согласия. Он и неожидал, что подобное одолжение будет оказано ему бесплатно. Это понятно. Новыйзакон не может стоить дешево. Назорине так расчувствовался, что едва незаплакал. Дон Корлеоне проводил его к двери и обещал, что в пекарню будутпосланы авторитетные люди, которые выяснят все детали и запасутся необходимымидокументами.

Хаген улыбнулся:

— Это неплохое капиталовложение для Назорине. Зять идешевый помощник в пекарне, и все — за две тысячи долларов!

После короткой паузы он спросил:

— Кому я поручаю эту работу?

Дон Корлеоне в раздумье сморщил лоб.

— Только не нашему итальянцу. Поручи это еврею изсоседнего штата. Кроме того, мы должны мобилизовать кое-каких людей вВашингтоне, и это поможет нам оставить цену прежней.

Хаген записал в своей книжке: «Не Лутако. ПопробоватьФишера.»

Следующий случай был очень простым. Хаген ввел в кабинетчеловека по имени Антони Копола, с отцом которого дон в молодости работал нажелезнодорожной станции. Копола собирался открыть пиццерию, и для этого емунужны были пятьсот долларов. По причинам, которые здесь не обсуждались, ссудуон получить нигде не мог. Дон сунул руку в карман и вытащил груду скомканныхкупюр. Этого оказалось недостаточно. Он сделал кислую мину и попросил Хагена: