Душа невесты - Элизабет Ленхард

Они позировали по официальному случаю так, чтобы быть похожими на древнегреческую знать в изящных платьях с двуглавыми нарукавниками и венками на головах. Одна женщина держала лиру, другая изготовилась стрелять из лука.

– Можно мне посмотреть, Митчелл? – спросила Прю, забирая книгу из рук красавца. Она прочитала текстовку под фотографией.

"Викторианские аристократы освоили новую технологию фотографии, разыгрывая роли в своих портретах, – читала Прю. – Они демонстрировали тщательно отрепетированные сцены. Самыми популярными стали классические темы. Эта группа аристократок, например, изображает муз из древнегреческой мифологии".

Вдруг Прю ахнула.

– Как раз то, что мне надо! – взволнованно прошептала она. – Фотоочерк о викторианской архитектуре Сан-Франциско. Я могла бы создать классическую яркую картину в таком же стиле. И я точно знаю, где надо снимать.

– Видите? – раздался голос красивого незнакомца. – Разве уж так трудно?

– Митчелл, я должна поблагодарить вас, – отозвалась Прю. – Похоже, вы решили мою задачу. При желании вы можете забрать все остальные книги. Мне пора бежать и приступить к работе над моей идеей.

Прю схватила книгу о викторианской портретной живописи и встала. Митчелл тоже вскочил на ноги.

– Поздравляю, Прю, – заметил он, – но не благодарите меня. Вы сами докопались до своей невероятной идеи.

Прю не смогла сдержать улыбки.

– Однако вы нашли правильный путь, как вдохновить меня, – заявила она. – Без вас у меня ни за что не получилось бы.

– Что ж… если вы и в самом деле хотите поблагодарить меня, – начал Митчелл, снова улыбаясь, – что скажете, если я завтра приглашу вас на обед?

– О, я не знаю, – нерешительно начала Прю. – Мне надо так много сделать, чтобы уложиться в срок. А вы как? Разве вы не улетаете во Вьетнам?

– Через две недели, – ответил Митчелл. Его улыбка исчезла. – Послушайте, если мое предложение вам безразлично, ничего страшного. Я пойму с полуслова.

– Нет! – выпалила Прю. Она тут же вспомнила разговор о вечеринке, которую сестры, жалея Пайпер, договорились устроить.

"Согласитесь, ведь я права, – говорила вчера Пайпер. – Одна работа без забавы – от нее тупеешь".

"Пайпер вполне могла бы то же самое сказать и обо мне, – подумала Прю. – Думая только о своей карьере, я выбрасываю личную жизнь в окно. С такой привычкой действительно пора покончить".

И она решила отбросить осторожность, весело улыбнувшись Митчеллу.

– Я с большим удовольствием завтра отобедаю с вами, – ответила она.

– Прекрасно! – поддержал ее решение Митчелл. Его похожие на жемчуг глаза снова обаятельно сверкнули. – Я знаю одно хорошее местечко. Вьетнамское заведение только что открылось в Кастро, и я слышал, что там все как во Вьетнаме. Если вы пойдете со мной, то окажете мне помощь в подготовке статьи.

– Ну, не думаю, что вам нужна помощь, мистер "Нэшенл Джиогрэфик", – подразнила его Прю. – Но вьетнамская еда, должно быть, великолепна.

– Заехать за вами в полдень? – спросил Митчелл.

– Подходит, – ответила Прю, перебрасывая сумочку через плечо. Она назвала ему свой адрес и, все время сильно краснея, направилась к абонементному столу, чтобы зарегистрировать отобранную книгу.

Направляясь к стоянке автомашин несколько минут спустя, Прю пыталась выбросить из головы пьянящую улыбку Митчелла. "Надо приниматься за работу, – убеждала она себя, – особенно если учесть время, которое я потеряю из-за завтрашнего обеда".

Прю уселась в свой "БМВ" и поехала домой. Она не лукавила, когда говорила Митчеллу, что знает, где будет снимать портрет для обложки. В действительности она имела в виду самое удобное место, какое только можно представить. В конце концов, где она еще найдет более классический пример невероятной викторианской архитектуры Сан-Франциско, как не в особняке Холлиуэлов?

Когда Прю выходила из библиотеки, Фиби как раз вернулась домой после школы и встречи с Никосом за чашкой кофе. Она тут же направилась к своему любимому месту – на застекленную террасу – и плюхнулась в удобное плетеное кресло. Затем она мечтательно уставилась в окно.

"Никос – само совершенство, – думала Фиби, устраиваясь удобнее в подушках. – Полтора часа в кафе пролетели незаметно. Не могу поверить, что он тоже любит Джорджию О'Кифи. Он точно также, как и я, ищет свой путь в жизни".

"Не могу представить себя без живописи, – говорил он, отбрасывая непослушный черный локон, лезший в глаза. – К тому же живопись – единственное, что я хорошо умею делать".

"У тебя хорошо получаются пейзажи, – восторгалась Фиби, представляя его мистический лесной пейзаж. – Так в чем же проблема?"

"Видишь ли, живописью себе на хлеб не заработаешь, – ответил Никос. – По крайней мере, так мне постоянно повторяет отец. Ему страшно хочется, чтобы я стал бухгалтером!"

Тут Фиби пальцами сдавила себя за горло и выпучила глаза, изображая трагическую смерть.

"Вот-вот! Ты верно изобразила! – рассмеялся Никос. – Мне в голову пришла одна мысль. Отныне я буду рисовать только тебя. Изображая твое лицо, я сколотил бы целое состояние".

"Ха!" – хихикнула Фиби, отхлебнув кофе каиучино.

Однако Никос перестал смеяться.

"Фиби, я серьезно, – подтвердил он. – Ты удивительна. Для меня будет большой честью когда-нибудь нарисовать твой портрет".

Сидя на террасе, Фиби закрыла глаза и представила себя лежащей на зеленом бархатном шезлонге, в то время как Никос делает набросок ее портрета. "Подвинься, Кейт Винслет!" – сказала она и рассмеялась.

Никос углубится в свое полотно, рисуя ее час или больше, стараясь придать ей более интригующий взгляд, чем в действительности. Стараясь сделать ее…

– Красивой!

– Что-о… – Глаза Фиби цвета мокко широко раскрылись, когда на террасе раздался голос. Она так глубоко погрузилась в свои мечтания, что уже ожидала увидеть склонившегося над ней Никоса. Но нет… она увидела всего лишь Прю, которая, несомненно, только что вошла. Она все еще тащила за собой вздутый чехол с фотоаппаратом.

– Уф, спасибо, Прю, – произнесла Фиби, поднимая брови. – Чем я обязана твоему комплименту?

– Не себе, – резко ответила Прю.

– Как тебя понять?

– О, Фиби, ведь не секрет, что ты шикарна, – проговорила Прю, закатывая глаза и вытаскивая свой "Никон" из чехла. – Я просто хотела посмотреть на террасу. Пожалуй, она – идеальное место для моего обложечного кадра.

Соединенная с жилой комнатой прекрасным резным сводчатым проходом, терраса напоминала застекленную клетку. По сути она напоминала выкрашенное в белый цвет убежище, отделенное от темной деревянной жилой комнаты бледно-зеленой бархатной занавеской, свисавшей с блестящего медного стержня. Чаще всего сестры раздвигали занавеску, чтобы солнечный свет мог проникнуть в дом.