Псоглавцы - Алексей Маврин

— Она же отравленная будет, — осуждающе заметил Валерий.

Затылок Лёхи окаменел.

— Да чё отравленная-то? Ни хера не отравленная. А вам-то чё? На хера сами приехали? — Лёха посмотрел на Гугера.

— Мы… из музея, — нашёлся Валерий. — Будем вашу церковь… э-э… измерять, описывать…

— На хера? — Лёха всё равно не оглянулся.

— То есть? — растерялся Валерий.

— На хера? Кому она нужна? Была зона — ещё туда-сюда, а щас?

Валерий смешался.

— А где вообще церковь? — сменил тему Гугер. — Что-то не видно.

— Церковь там, далеко, — Лёха махнул рукой. — Вон лес, в нём кладбище. За лесом дом Шестакова. А уже за ним церковь.

Разговаривая с Гугером, Лёха смотрел на собеседника. Видимо, того, кто за рулём, он считал главным, равным себе и достойным общения. Все остальные были ерундой.

— Дом Шестакова — это особняк за бетонным забором?

— Угу.

Завидев какого-то встречного мужика, Лёха опять высунулся в окошко. Похоже, ему приятно было показать всем знакомым, что он едет в шикарной машине.

— Серый! — крикнул он. — Ты мне когда пилу вернёшь?

Ответа Серого Кирилл не расслышал.

— Кто этот Шестаков? — спросил Гугер.

— Шестаков-то? Мудила один. Депутат он там в Москве, что ли, или банкир. Отгрохал себе крутую дачу в заповеднике. У нас все бабы на него работают. Убираются, цветы поливают. Ништяк, но получают.

— Этот Шестаков часто здесь бывает?

— Иногда приезжает с корешами и блядями. А так тут его вертухай за порядком следит. Он и вызванивает баб, кому когда на работу надо.

— Но ведь деревне польза, — заметил Валерий. — Заработок.

— Польза, — нехотя кивнул Лёха. — Без Шестакова кончилась бы деревня. Осталось бы три двора, их бы отселили. Заповедник же, сука.

Валерий вздохнул:

— Да, вопрос с жильём везде самый острый…

— Эта хаза подойдёт? — Лёха указал направо за борт.

Автобус ехал мимо дома, одна половина которого была целая, а другая сгорела и вытянула, как чёрные пальцы, обугленные брёвна.

— Чего-нибудь получше бы, — ответил Гугер.

— Тогда сворачивай туда.

Гугер повернул в проулок.

— А есть у вас какие-нибудь легенды, предания? — спросил Кирилл.

— Сказки, что ли? — не оборачиваясь, скривился Лёха. — Нам тут, бля, не до сказок. Ничего тут нету. Мы не сказки сочиняем, а пашем тут на вас, москвичей херовых. Всю Россию, бля, обожрали.

Гугер молча ухмыльнулся. Кирилл подумал, как же тут Лёха пашет на Москву, в краденых-то сланцах? Рыбу травленую продаёт?

— Лизка! — вдруг заорал на улицу Лёха. — Ты куда это ходила?

Кирилл снова отклонился и увидел на обочине Лизу, которую они подвезли по дороге. Остаток пути до деревни Лиза прошла пешком. Пропуская автобус, она стояла в бурьяне в том же платочке и с рюкзаком за спиной. Автобус, который её напугал, в сочетании с Лёхой, похоже, напугал её ещё больше. На Лизе просто лица не было.

— А что, у вас в лесах собаки дикие бегают? — спросил Кирилл.

Лёха впервые обернулся назад и внимательно осмотрел Кирилла.

— У нас ваще собак нет, — веско произнёс он. — Нигде. Ни в лесу, ни в деревне. Дохнут, на хер.

— Почему? — холодно спросил Кирилл, не отводя взгляда.

— Я доктор, что ли, чтобы знать?

— А этот дом? — перебил Гугер.

Он притормозил возле длинного одноэтажного здания с большими одинаковыми окнами. Здание стояло посреди просторного заросшего двора. В чертополохе торчал ряд вкопанных автопокрышек, некогда окрашенных в синий цвет. Забор вокруг двора был вполне крепким. Из-за угла здания высовывался какой-то сарай с железной кровлей.

— Это школа, — пояснил Лёха. — Я в неё угланом ходил. Четыре года назад её закрыли.

— А если мы в ней поселимся?

Лёха подумал.

— Да так-то она ничья.

Гугер решительно завернул во двор и остановил автобус.

— Я посмотрю, — сказал он и выбрался из кабины.

— Вход назади там! — крикнул Гугеру Лёха.

Сначала Гугер заглянул в пыльное окно, потом ушёл за угол.

— Я тут сам недалеко живу, — сказал Лёха, оборачиваясь на Валерия и Кирилла. — Могу баню истопить, по сотне с рыла. Чё надо — дак спрашивайте. Годовалов я. Самогонка там, рыба, молоко, всё есть. Баб только нету. Но если чего не то начнёте, отмудохаю, пацаны.

— Проблем не будет, — вежливо сказал Валерий.

Возле автобуса появился Гугер.

— Жить можно, — сообщил он.

Валерий и Кирилл полезли из салона «мерса» на улицу. Потом из кабины выбрался Лёха и хлопнул дверцей.

— Хороший бэтэр у вас, пацаны, — похвалил он и пошлёпал автобус по капоту. — Давайте полтинник.

Валерий протянул Лёхе бумажку в пятьдесят рублей. Лёха сунул её в карман камуфляжных штанов и пошагал к воротам.

— Дегенерат, — вслед ему тихо сказал Гугер. — Аж курить хочется.

— Полный деграданс, — согласился Валерий.

Гугер полез в кабину за сигаретами и с досадой присвистнул:

— Очки солнечные украл, сволочь.

— Догони, забери, — посоветовал Кирилл.

— «Труссарди», палёнка. За такое не стоит связываться.

Церковь стояла на вершине плоского бугра, наглухо заросшего бурьяном. Она была пятиглавой, но от малых глав сохранились лишь кубические тумбы на углах основного здания, а от большой главы на чёрном дырявом куполе торчал пустой барабан с узкими прозорами. Шатровая колокольня казалась обглоданной. Похоже, храм пытались как-то сохранить: окна и вход аккуратно заколотили досками. Вокруг храма, прижимаясь к стенам, разлапились огромные липы.

За излучиной Керженца дымился торфяной закат. Неестественный и воспалённый свет окрасил листву лип и лохмы бурьяна синевой, словно они были пришельцами с Венеры. Церковь, некогда белёная, а сейчас облупленная, выглядела багровой, как шмат мяса.

— Ближе-то не подъехать? — вертел головой Гугер.

— Уж сто метров можно пешком пройти, — укорил Валерий.

— Мне кабель тянуть, а не гулять.

Они выбрались из автобуса и через бурьян пошагали ко входу в храм, спотыкаясь о какие-то обломки, невидимые в зарослях.

В дощатом щите, что перекрывал портал, была прорезана дверь. Сейчас её запирал висячий замок на ржавых петлях.

— И где взять ключ? — обескураженно спросил Валерий.