Скиталец - Дмитрий Видинеев

– Хорошо ли я его знала? Ну, как сказать… вообще-то он был не слишком общительным. Да, мы с ним здоровались, перекидывались парочкой словечек по-соседски, но хорошими знакомыми мы не были. Одно могу сказать точно, он не смотрел на меня косо, и я ему за это благодарна.

– В смысле?

Ольга повернулась к Алине и вскинула руки.

– Посмотри на меня. Ты еще не заметила, что я вроде как выделяюсь из общей массы? Меня здесь считают эксцентричной и даже наглой. Слышала бы ты, какие бредни про меня иной раз рассказывают. Я тут уже долго живу, но все равно осталась для всех чужой, а Лир… ну, даже не знаю… ему вроде как плевать было на то, что обо мне думают.

– Лир? – удивилась Алина.

Ольга хмыкнула.

– Ты не знала, что твоего дедушку в деревне все Лиром звали?

– Нет. Почему Лиром?

– А черт его знает. Я, если честно, даже никогда об этом не задумывалась. Может, какая-то ассоциация с «Королем Лиром», но это как-то не по-деревенски, верно? Слишком мудрено.

– Слишком мудрено, – глядя на лес за домами, повторила Алина. – Знаешь, что странно, Оль, я почему-то вообще ничего о дедушке вспомнить не могу, мне от этого даже немного не по себе. Я ведь жила здесь в детстве. Недолго, правда… Но наверняка дед мне что-то рассказывал, чему-то учил, а как пытаюсь вспомнить, так все будто в тумане.

– Может, и вспоминать-то толком нечего, – с грустью предположила Ольга.

Алина неуверенно согласилась:

– Может.

– Знаешь, если человек неинтересный, то и в памяти о нем ничего не отложится, – Ольга осеклась и покосилась на Алину: – Черт, прости, речь о твоем дедушке, а я…

– Нет-нет, наверное, ты права, Оль, и не стоит мне голову ломать. Тем более я ведь тогда совсем ребенком была, а дети…

– Дети запоминают что-то яркое, – подхватила Ольга.

Дверь приоткрылась, и в проеме показалась лоснящаяся физиономия Эдика.

– Девочки, можно я с вами постою, а? – он произнес эти слова, будто за что-то извиняясь.

– Нет, нельзя, – строго ответила Ольга. Она бросила на мужа суровый взгляд и тут же отвернулась. – Мы тут секретничаем.

Осоловелые глаза Эдика стали печальными, и Алине его даже жалко стало, хотя мужиков из породы «подкаблучник» терпеть не могла. А тут такой яркий представитель.

– Можешь еще рюмку употребить, разрешаю, – сказала Ольга.

Пухлые губы Эдика расплылись в улыбке.

– Спасибо, лапонька. Ну, я пойду, а вы секретничайте, девочки, не буду вам мешать…

– Брысь! – гаркнула Ольга, и Эдик тут же исчез, бесшумно прикрыв за собой дверь.

Алина безрадостно усмехнулась:

– Жестко ты с ним, – и задалась вопросом: как такая красавица могла выйти замуж за такого слизняка? Однако спрашивать об этом не решилась: «Не мое дело».

– Да, жестко, – равнодушно согласилась Ольга и сразу же сменила тему: – Ты завтра уезжаешь?

Алина облокотилась на перила, посмотрела вниз и увидела в бочке с водой отражение облаков. Отчего-то облака в воде (даже несмотря на то, что в ней плавал окурок) показались ей необычайно красивыми, сказочными, на душе вдруг стало спокойно-спокойно.

– Мы с Максимкой пока здесь поживем. Может, недельки две-три. Хотя, как по мне, жила бы здесь целую вечность.

– Ух! – выдохнула Ольга. – Это же офигенно, как классно! Обещаю, подруга, скучать я тебе тут не дам.

Алина засмеялась.

– Очень на это надеюсь.

Ольга коснулась ее плеча:

– Ладно, пойдем уж за стол, у нас еще будет время поболтать. – Она юркнула за дверь, оставив ее открытой.

Алина уже собиралась последовать за Ольгой, но тут увидела идущего по улице Федора и задержалась.

Определенно, расческа не входила в число его друзей, так как волосы были все так же всклокочены, рукава потертого пиджака – закатаны до локтей, демонстрируя загорелые жилистые предплечья. Рядом с Федором семенил крупный лохматый пес, и даже с такого расстояния Алина сумела разглядеть гроздья репейников на его неопрятной серой шерсти.

Она ощутила легкую тревогу: не идет ли этот наглый тип на поминки, чтобы снова устроить какую-нибудь провокацию? С него станется… Но нет, обошлось, Федор прошел мимо, бросив на Алину мимолетный взгляд. Она вспомнила, как на кладбище пожелала больше никогда не видеть этого человека, и вот он снова перед глазами, как живое подтверждение, что желания не часто сбываются. Ну и хрен бы с ним. Пускай себе шляется, лишь бы не слышать его паскудных оскорблений.

– Сам ты нелюдь, – прошептала она, глядя на удаляющуюся фигуру.

Федор словно услышал, оглянулся, и Алине стало не по себе: «Он ведь не мог меня услышать?!» Она попятилась, развернулась и буквально вбежала в дверной проем.

* * *

Люди начали расходиться примерно через два часа. Многие уже хорошо пьяные вываливались со двора и наполняли вечернюю тишину не ко времени веселым гамом: «Васька, Машка, айда ко мне, у меня литруха припрятана!.. Мужики, я с вами, погодите!.. Давай-давай, Толяныч, догоняй!..» Лишь немногие (в основном женщины) вздыхали: «Эх, жаль старика, но ведь все там будем…»

Ольга, Сеня и Эдик уходили одни из последних. Максимка крикнул на прощание новому другу:

– Да пребудет с тобой Сила, Чубака!

– Сам ты Чубака, – со смехом отозвался Сеня, а потом выхватил из воображаемых ножен воображаемый световой меч и рассек воздух воображаемым лучом. – Я Эникен Скай-Уокер!

Максимка захихикал.

– Пойдем, Скай-Уокер, – с иронией сказала Ольга и взяла сына за руку. Возле калитки она оглянулась и посмотрела на Алину: – Завтра увидимся, ага? И подумай насчет сурикатов.

– Они такие з-забавные, – уткнувшись взглядом в землю, пьяно пробормотал Эдик. – Оленька их прос-сто… просто обожает, вот.

* * *

Когда посуда после «траурного» застолья была перемыта, засобиралась и тетя Катя:

– Как раз успеваю на электричку. Ничего, что я вас тут одних оставляю? Сориентируетесь? Или, может, все-таки остаться пока, а?

– Да езжайте, теть Кать, не переживайте, – отвечала Алина. – Мы с Максимкой ребята самостоятельные, сообразим, что к чему.

– Ну, тогда ладушки. Знаешь, Алиночка, мне словно камень с плеч, что вы пожить здесь решили, правда. Надеюсь, вам тут будет хорошо.

– Мы отлично проведем время, – ответила Алина, искренне веря в свои слова.

* * *

Максимка, лежа на диване, пытался смотреть по телевизору дешевый фильм про свихнувшихся роботов, но его глаза слипались, слипались…

Алина сидела в кресле и с улыбкой наблюдала, как смыкаются веки сына и как он борется со сном, во что бы то ни стало стараясь глядеть на экран. Однако сон оказался сильнее детского упрямства. Алина перенесла Максимку на кровать, которую предусмотрительно застелила тетя Катя.