Фракс в осаде - Мартин Скотт

Мой гнев утих, однако ныть я не перестал.

– Все равно она виновата в том, что втравила меня в свои делишки с Эрминией.

Макри обозвала меня дураком, сладко зевнула и удалилась в свою комнату. Я же поспешил вниз, чтобы взглянуть на неожиданный дар. Честно говоря, я уже не помню, когда мне кто-то что-то дарил. Кажется, только моя бывшая супруга в день нашей свадьбы. Но это было так давно, что я даже не могу точно подсчитать годы. А моя бывшая супруга, где бы она сейчас ни находилась, скорее всего постаралась об этом вообще забыть.

Таверна была забита любителями надраться, а за стойкой бара я увидел здоровенный ящик. Гурд жаждал ознакомиться с его содержимым, а Виригакс и вся его банда наемников просто изнывали от любопытства. Сделав вид, что ничего не замечаю, я поволок ящик к себе наверх. У меня не было ни малейшего желания делиться с пьяными наемниками тем, что прислала мне Лисутарида. Особенно если в ящике окажется что-то, имеющее хотя бы минимальную ценность.

Я отвинтил крышку ящика, извлек мягкую прокладку и принялся выставлять содержимое на стол. На самом верху лежал ряд бутылок. Как только я взял первую, мое сердце забилось сильнее, и я замер, уставившись на посудину. На боку бутылки красовались три золотые луны. Я знал, что это означает. Это был кли, именуемый «Эксклюзивная дистилляция Горного монастыря», – напиток настолько прекрасный и редкий, что его невозможно увидеть за пределами императорского дворца или вилл некоторых особо важных шишек, обитающих в округе Тамлин. По сравнению с тем, что я лакаю обычно, это… это… да какие здесь могут быть сравнения?! Единственный раз в жизни мне довелось выпить «три луны» на банкете во дворце, да и то я тогда тайком умыкнул бутылочку со стола консула. Я благоговейно водрузил бутылку на стол и обнаружил, что в ящике находятся еще три бутылки божественного нектара. Четыре бутылки «Эксклюзивного», приготовленного с большой любовью и тщанием самыми одаренными монахами далекого Горного монастыря. Я ощутил, как уходят в небытие все мои тревоги.

Углубившись в ящик, я извлек на свет еще одну бутылку из темного толстого стекла со странной надписью на этикетке. Когда я понял, что держу в руках, ноги мои ослабели, и я едва не сел на пол. Это был знаменитый «Аббатский темный эль», производство которого в Горном монастыре, насколько я знал, едва ли достигало пятидесяти баррелей в год. Стоило это, да простят меня боги, «пиво» так много, что поставка лишь одного бочонка вошла специальной статьей в наш договор с Симнией. Ничего лучше темного аббатского в мире не существует, и вот уже более десяти лет я не пробовал его ни капли. Лисутарида, эта благородная дама, к которой я всегда относился с бесконечным уважением, прислала мне восемь бутылок. Я смахнул навернувшуюся на глаза слезу. Такое пиво попадает человеку единственный раз в жизни.

Под пивом я обнаружил небольшой мешочек фазиса, но не с той сухой бурой соломой, которую мы обычно смолим в округе Двенадцати морей, а с зеленой, чуть влажной листвой с пикантным ароматом. Я испытал очередное потрясение. Волшебница обожает фазис. Она не только выращивает его в специальной стеклянной оранжерее в саду – что уже само по себе неслыханно, – но и изобрела специальное заклинание, ускоряющее рост травки. Фазиса лучше этого не сыщешь во всем мире, а того, что она мне прислала, хватит, чтобы я смог скоротать зиму.

Ниже кисета с фазисом находились шесть бутылок эльфского вина. Я, увы, не могу считать себя знатоком этого питья, но, если судить по качеству других составляющих дара, вино должно было быть с лучших виноградников Южных островов, где обитали эльфы. На самом дне ящика я увидел завернутый в какой-то необычный полупрозрачный муслин огромный оковалок оленины. Мясо на вид не было ни вяленым, ни соленым, как обычно бывает зимой. К муслину была приколота записка.

«Из королевского леса. Останется свежим, пока тебе хочется его есть.

Я ощутил присутствие магии, сохранявшей свежесть мяса. Положив окорок на стол рядом с другими дарами, я сел на стул и принялся разглядывать это чудо. Четыре бутылки кли, восемь бутылок эля, шесть бутылок вина, кисет фазиса и целое бедро оленя. И все – невиданного в этой части города качества. Поистине выдающийся дар. У вашего покорного слуги хватало мужества признать, что, скверно оценивая Властительницу Небес, он ошибался самым непростительным образом. На самом деле Лисутарида – благородная женщина, являющая собой ценнейшее достояние города Турай. Могущественная волшебница, острая, как ухо эльфа. Я всегда это утверждал. И пусть она долгие годы ведет Гильдию чародеев к еще большей славе.

Прежде чем отойти ко сну, я со всей тщательностью наложил на обе двери заклинание Замыкания. Недостойным обитателям округа Двенадцати морей не удастся стащить замечательный дар Лисутариды.

Н а следующее утро я проснулся с чувством огромной радости. Подобного подъема я не испытывал вот уже много недель. Даже перспектива нехватки продовольствия не могла погасить энтузиазма человека, внимания которого ждут восемь бутылок «Аббатского темного эля». Я было собрался приложиться к бутылочке еще до завтрака, но, призвав на помощь всю свою незаурядную волю, смог побороть искушение. Надо подождать, когда кончится моя вахта, чтобы насладиться чудесным напитком в тепле и уюте. Решив заменить эль фазисом Лисутариды, я соорудил себе умеренного размера самокрутку. Уже после первой затяжки мир, который и без того был совсем не плох, стал еще лучше.

За дверью, ведущей вниз в таверну, раздались какие-то странные звуки. В обычных условиях столь раннее нарушение моего дневного покоя вывело бы меня из себя, но на сей раз, являясь воплощением благодушия, я дотащился до двери и открыл ее. В коридоре я увидел Палакса и Каби – парочку юных уличных музыкантов. Было время, когда я их с трудом выносил, поскольку молодые люди своим видом вовсе не соответствовали стандартному облику добропорядочных граждан Турая. У них были нелепые прикиды, немыслимые прически и куча металлических феничек на рожах и иных частях тела. Подобные особи в нашем благопристойном городе ранее не водились. Ребята обитали в фургоне, который поставили во дворе за таверной «Секира мщения». Одним словом, они вряд ли могли вызвать восторг у рядового обывателя, да и у меня тоже. Но постепенно я к ним привык и теперь частенько, потягивая пиво в «Секире мщения», с удовольствием слушал их игру на лютне и скрипке.

– Нам нужна помощь! – взволнованно выпалил Палакс.

Заметив, что Каби дрожит, я бросил на парочку полный осуждения взгляд и сказал:

– Разве я не говорил вам, что «диво» вас доконает?

«Диво» – мощный наркотик, ставший в последние годы смертельным проклятием нашего города.

– Каби не принимала «дива». Она заболела.

Я посмотрел на Каби внимательнее. Лицо девушки покраснело, ее била дрожь, а на лбу блестели капельки пота. Да, здесь явно что-то не так. Я это заметил бы сразу, если бы не превосходное качество зеленого фазиса Лисутариды.

– Она подхватила зимнюю хворь, – сказал я.

– Знаю, – ответил Палакс, – и теперь она умрет.