Танкисты - Сергей Зверев

– Кто командир?

– Командир танкового взвода, младший лейтенант Соколов, – выпалил Алексей, чуть было не бросив ладонь к голове, как это принято по уставу, но вспомнил в последний момент, что шлемофон у него в руке.

Офицер с каким-то странным сомнением оглядел с ног до головы молодого танкиста в комбинезоне, потом разглядел видневшуюся на гимнастерке петлицу с одиноким кубиком и кивнул головой в сторону дороги.

– Бегом к командиру дивизии. Он тебя вызывает.

Во рту у Соколова мгновенно пересохло от волнения. Раз к самому командиру дивизии, значит, будет приказ. Боевой приказ. А он стоит тут и рассуждает со своими танкистами. А машины не проверены, никакого осмотра, как положено по боевому уставу, не проведено! Эх!

– Никонов, – крикнул Алексей в люк своего танка, – пилотку и фляжку с водой. Командирам танков провести осмотр и проверку машин, подготовить их для марша! Никонов, и планшет мой захватите из машины!

Соколов сполоснул лицо, вытер руки протянутым ему серым грязным полотенцем и сразу же представил, какого цвета у него подворотничок на гимнастерке. Наверное, такого же серого. «Эх, и влетит мне, – подумал лейтенант. – Командир, называется. Конечно, командир дивизии мне не прямой начальник, я прикомандирован к части на время, но пристыдить может и сообщить в корпус может о том, с каким внешним видом у них командиры». Носки сапог он протер о заднюю часть штанин комбинезона, схватил планшет с картой и побежал к дороге, где командиры приводили в порядок колонну и где другой машиной стаскивали на обочину горевшую полуторку.

И только выйдя на дорогу, Соколов понял, что не спросил у старшего лейтенанта, где же искать командира дивизии. Это большая ошибка, он ведь и так задержался, а в армии приказы положено выполнять четко и быстро. Разгильдяй, подумал о себе с горечью молодой командир. Пришлось на бегу расспрашивать красноармейцев и командиров, пока ему не указали в сторону березняка, где была натянута маскировочная сеть и стояли командирская «эмка» и несколько мотоциклов. Пробежав еще несколько метров, Соколов перешел на шаг, восстанавливая дыхание. «Еще не хватало перед командиром дивизии дышать, как запаленная лошадь. Еще подумает, что я волнуюсь или, того хуже, боюсь».

То, что Соколов увидел под маскировочной сетью, заставило его сердце сжаться. На носилках лежал комдив с перевязанными грудью и правой рукой. Лицо полковника было бледным от потери крови. Он что-то говорил начальнику штаба, в то время как начмед и медсестра делали ему укол в руку. Алексей подошел, медленно поднял руку к пилотке, отдавая честь, и растерянно посмотрел на старших офицеров.

– Вот он, – сказал слабым голос командир дивизии, – пришел. Поставь ему задачу, Николай Иванович.

Начальник штаба полковник Деев повернул голову в сторону подошедшего танкиста, поднялся с корточек, отряхнув колено, и коротко бросил:

– Идите за мной!

Слышны были команды, приказ отправлять колонну дальше, взревели мотоциклы разведчиков, которые унеслись в голову колонны. Деев остановился возле легкого раскладного походного столика, снял фуражку и устало потер руками лицо. Рядом стояли еще три офицера штаба дивизии, которых Соколов не знал. Зато он увидел летчика в летном комбинезоне и с поцарапанной щекой, который что-то быстро писал, положив листок бумаги с планшетом на колено.

– Как твои танки, командир? – спросил Деев, и Соколов увидел, какие у полковника красные усталые глаза.

– Танки в порядке, товарищ полковник, – бодро отрапортовал Алексей. – Необходимо пополнение горючим и боекомплектом. Экипажи здоровы и готовы выполнить любой приказ.

– Это хорошо, что здоровы и готовы, – кивнул полковник и повернул голову к майору с пышными усами. – Горючее и боезапас, что у нас осталось?

– Бензина совсем мало. Если заправить танки, то придется бросить четыре машины. Были бы «тридцатьчетверки», тогда еще ничего, для них солярка есть, а вот для этих «БТ» с бензиновыми двигателями… И с боекомплектом не очень. Бо`льшую часть резерва патронов мы передали группе капитана Яковлева. Можем выделить по двести патронов на танк. И по тридцать выстрелов – это все, что осталось от снарядов.

– Так. – Деев грозно посмотрел на майора, потом повернулся к Соколову. – Залить в танки горючее под завязку! Полный боезапас патронов к пулеметам. Вот со снарядами у нас плохо, всего сотня танковых выстрелов, это все, что осталось от запасов твоего батальона, танкист.

Соколов ничего не понимал, но взгляд полковника ему не очень нравился. Было в нем не сомнение – вряд ли Деев сомневался в молодом командире, он видел его в бою. Скорее в его взгляде было сожаление. Неуместное какое-то сожаление.

– Слушай приказ, танкист, – заговорил полковник тихим, но твердым голосом. – Пополняешь боезапас, заправляешься и через час выдвигаешься в сторону шоссе Ново-Михайловское – Поздняково. Летун, иди, покажи, где ты видел колонны.

Летчик уже застегивал планшет, отдав исписанный лист бумаги сержанту-связисту. Он подошел к карте, несколько секунд смотрел, ориентируясь, потом взял карандаш и стал показывать.

– Вот здесь, товарищ полковник. Шоссе поворачивает вдоль реки Свислочи и идет на юго-восток. Южнее Ново-Михайловского, в районе железнодорожного депо, колонна грузовиков и бронетехники втягивалась на шоссе. Я сделал два захода и успел насчитать около тридцати танков, два десятка колесно-гусеничных бронетранспортеров, до сотни грузовиков с пехотой, мотоциклисты. С юга к шоссе через поле подходила еще колонна танков. Шли ровно в три ряда. Всего около полутора сотен.

– Понял, танкист, чем дело пахнет? – спросил полковник, заглядывая младшему лейтенанту в глаза. – Дивизия обескровлена, личного состава осталось не больше полка. Почти нет патронов, артиллерии, на плечах висит обоз с ранеными. К вечеру эта механизированная колонна немцев выйдет с шоссе на оперативный простор, развернется и двинется на Минск. А нам нечем сражаться, мы даже не успеем занять оборону, окопаться. Вся надежда на тебя, сынок, понимаешь? Шоссе зажато лесами с двух сторон, вот здесь, в районе понижения, где шоссе спускается в низинку, их можно остановить, задержать. Понимаешь, танкист? Подбить головную технику, продержать совсем немного, не давая возможности отбуксировать подбитые танки и машины, освободив проход по шоссе колонне. Мы передали сообщение в штаб армии, мы передали результаты авиационной разведки. Нужно просто выиграть время! Не дать колонне выйти из лесов на открытое пространство.

– Приказ ясен, товарищ полковник, – неслушающимися губами ответил Соколов.

Он вдруг почувствовал, что взмок под гимнастеркой, под комбинезоном. Это был не страх, это было понимание важности задания, ощущение, что именно ему доверено, он может помочь не роте или батальону – он поможет целой дивизии, армии. Он может помешать немцам выйти в тыл отходящим войскам, спасти тысячи и тысячи жизней. Алексей буквально задохнулся от волнения, он готов был броситься сейчас же к своим танкам. Нет, страх был тоже. Страх, что вдруг не заведется какой-то танк, что они могут подорваться на подходе к шоссе на минах или попасть под бомбы немецких пикировщиков, которые прилетят добивать колонну, которую обстреляли «мессеры». Он может просто не справиться там, на шоссе.