Золотой пергамент - Марина Клингенберг

Неимоверно высокий и неимоверно старый Гволкхмэй, как обычно восседал на огромном троне в самом углу роскошной залы, куда подводила не только ковровая дорожка, но и золоченая лестница с множеством ступеней. Вообще говоря, для Гволкхмэя она имела скорее символическое значение — тот легко преодолевал ее в несколько шагов, будто поднимался на садовое крылечко. С прочими же жителями Эндерглида и, значит, его подчиненными, дело обстояло куда сложнее. Им приходилось, пыхтя от натуги, добрых пять минут добираться до своего правителя, если тот вдруг пожелает приватного разговора. Так случилось и в этот раз. Увидев в неурочное время двух стражей, а, точнее, стража и ученика, немногие люди, находящиеся в зале, затаили дыхание — все почувствовали, что что-то произошло. С замиранием сердца они ожидали услышать хоть одно слово, объясняющее причину неожиданного визита. Но вместо этого были вынуждены смотреть, как оба стража со всем присущим им достоинством поднимаются по лестнице. В похвалу им кем-то было замечено, что они довольно быстро достигли цели. Младший всеми усилиями старался скрыть дикую усталость и торжество, когда престол, наконец, оказался так близко. Старший тихо сказал что-то Гволкхмэю, и люди снова затаили дыхание.

На этот раз тишина длилась не больше нескольких секунд. Зал прорезал оглушительный крик правителя Эндерглида:

— Что?! Повтори!

Возглас был таким громким (ибо все в Гволкхмэе было великим), что невольные слушатели едва подавили желание зажать уши ладонями. А младший вестник от неожиданности и вовсе оступился и чуть не полетел кубарем с лестницы, но его спутник вовремя удержал его и, не меняясь в лице, послушно повторил неведомые пока народу новости — опять слишком тихо, чтобы его услышал кто-то кроме Гволкхмэя.

— Невозможно! Немыслимо! — вновь загремел правитель. — Ты точно уверен?! Но это просто… Этого не может быть! Впрочем, спокойно, спокойно, ведь это может быть банальной случайностью или даже просто чьим-то любопытством. Ведь нападения не было? Хранитель жив?

— Живее всех живых, — на сей раз голос стража расслышали все.

— Привести его сюда! Нет, вы оставайтесь здесь, — остановил он двинувшихся было вестников. Те с облегчением послушались — так скоро возвращаться к злосчастной лестнице им совсем не хотелось. — Другие приведут. Вон, побежали уже. И Тристана зовите! — грянул он вслед расторопным подчиненным, наперегонки бросившимся исполнять его поручение. — Пусть проверит Врата Рассвета!

— Врата Рассвета? — люди мгновенно замерли и в ужасе уставились на правителя. Теперь было точно известно: что-то случилось с Вратами.

— Чего встали? — грянул Гволкхмэй. — Выполняйте!

После того, как почти все выбежали из залы, кто спеша выполнить приказ, кто просто избегая гнева Гволкхмэя, ослабшее было напряжение накатило на башню с новыми силами. Кроме того, свидетели переполоха разнесли слухи по всем окрестностям, и тревога в рекордные сроки охватила весь Эндерглид. Никто не знал, что произошло; более того, никто не имел даже приблизительного понятия, что грозит Эндерглиду в том случае, если с Вратами что-то случится. Но так как ничего подобного Этериол этой поры еще не слыхивал, люди впали в самую настоящую панику и не уставали предвещать друг другу скорый конец света. Потом некто сообразительный подал дельную мысль, что конец грозит не то чтобы свету — то есть, не всему существующему от небес до Дилана, а свету конкретно — то есть, Эндерглиду. А это значило, что всему ее населению придется срочно переселяться в мир смертных, так как Бог едва ли пустит этериольских беженцев на небо.

Кто бы ни был творцом этой безумной теории, та возымела потрясающий успех среди населения Эндерглида. Люди всерьез испугались перспективы попасть в Дилан, ибо, по слухам, его раздирали постоянные войны. Поэтому народ не замедлил собраться у Главной башни и с замиранием сердца следил за развитием событий. Остается заметить, что все это произошло за каких-то двадцать минут после того, как Гволкхмэй отдал приказ привести стража, так что очень скоро наблюдатели увидели приближающегося к башне Балиана. Здесь его знали все, и самые простодушные не преминули наброситься с расспросами. Прочие же, прислушиваясь, скромно выглядывали из-за спин смельчаков — обращаться к стражам без веской причины, особенно таким знаменитым, было боязно и как-то невежливо.

— Что же там произошло? — напирал один особо бойкий молодец. — Что с Вратами?

— Нормально с ними все, — Балиан посмотрел на него, как на последнего сумасшедшего.

— Но говорят, что Гволкхмэй отправит нас всех в мир смертных, потому что Эндерглид погибнет!

Народ поддержал говорящего встревоженным ропотом. Балиан некоторое время только хлопал большими серыми глазами, потом, окончательно убедившись, что люди не в себе, рявкнул:

— Совсем спятили?! И вообще, отойдите! Дайте пройти!

Все, не переставая шушукаться, плавно отхлынули, и надувшийся Балиан торопливо вошел в башню, кляня про себя приглашение правителя. Позвал зачем-то, да еще «немедленно», да еще собрал тут такую толпу! И это тогда, когда другой страж не пришел сменить его! Немудрено, что пошли ужасные слухи о Вратах. Полная безответственность, — возмущенно думал он, приближаясь к зале. О том, что он уснул во время дежурства, самодовольное сознание Балиана решило до поры до времени позабыть. И каково же было его удивление, когда вместо рационального объяснения Гволкхмэй встретил его громовым и явно яростным: «Балиан!!!».

— Чего? — отпрянул тот. — Совсем обалдел?

— Не смей… так… разговаривать! С повелителем… с Гволкхмэем! — в зал очень вовремя ворвался Тристан, советник правителя. — Не смей… слышишь! — судя по всему, ему очень хотелось накричать на Балиана, но из-за долгого бега сбитое дыхание не позволяло выдать сколько-нибудь стройную тираду.

Обычно Балиан после таких заявлений вступал в долгие препирательства, игнорируя положение высшей власти, но на сей раз реагировать не стал, а, пользуясь случаем, вволю веселился над видом важного советника. Тристан со своими длиннющими, обычно гладко расчесанными черными волосами, в роскошных темных одеждах с массой знаков отличий после пробежки выглядел просто потрясающе. Весь встрепанный, обливающийся потом, он согнулся в три погибели, пытаясь отдышаться. Уникальный случай, о чем Балиан и решил сообщить прочим присутствующим, потому что они вопиющим образом никак не прокомментировали происходящее.

— Видали? — многозначительно посмотрел он на Гволкхмэя и двух стражей, стоящих у его трона.

Но Гволкхмэй снова отреагировал совсем не так, как полагается человеку с нормальным чувством юмора, к коим причислял себя Балиан (у окружающих, впрочем, было о нем прямо противоположное мнение).

— Замолчи! Не время для твоего возмутительного поведения! — закричал он. — Тристан! — ярости в его тоне заметно уменьшилось, хотя громкость голоса Гволкхмэй уменьшить не мог — слишком велико было его волнение. — Что ты скажешь мне?

— Я… Я… — Тристану очень хотелось поведать правителю новости, но дыхание все еще отказывалось повиноваться ему, и каждая фраза давалась с трудом. — Мне очень жаль… Повелитель… Сокровище, — он, наконец, справился с собой и более или менее ровно произнес: — Сокровище, что за Вратами, пропало.