Чужая жена. Двойная сделка - Ольга Дашкова

А еще, он очень сильно ее ревновал, хотя, для этого совершенно не было повода. Отвозил в училище, встречал, не знакомил со своими друзьями и родственниками, покупал дорогое белье, любил, чтоб она в нем ходила по дому. Но на такие странности Вика закрывала глаза, оглушенная своими чувствами.

Вика училась, подрабатывая в детском доме творчества, конечно, не все в их такой еще недолгой семейной жизни было гладко. Антон часто нервничал, был не в духе, уезжал в командировки, Вика все понимала, но в последнее время странные отлучки стали чаще, а поведение и само отношения к ней Антона – хуже. Он вспыхивал, кричал, потом целовал, слишком груб был в сексе, Вика терпела, ведь ее муж не всегда был таким.

– Антон, что-то случилось?– спросила снова, протянула руку, чтоб погладить его по плечу, но мужчина так резко схватил ее запястье, больно сжав, дернул на себя.

Вика задрала голову, смотря на мужчину, бледный, с темными кругами под глазами, в которых только холодный блеск и ненависть.

– Ты болен, Антон? Тебе плохо?

– Да, мне очень плохо.

Он так сильно сжимал ее руку, Вика дернулась, пытаясь освободиться, но стало еще больнее.

– Антон, больно.

– Больно ей, а ты представляешь, как больно мне? Нет, ты не представляешь, этот сукин сын, тварь Фирсов, отобрал у меня почти все.

– Антон, успокойся, пожалуйста, мы все уладим.

Мужчина начинал уже кричать, его лицо исказилось в страшной гримасе, Вике самой стало страшно, она никогда не видела своего мужа таким. Антон резко замолчал, разглядывая девушку, теперь на дне его глаз вспыхнул огонь. Руки тут же схватили ее за плечи, переместились на горло.

– Такая красивая, ты, сучка, красивая, даже когда напугана, точно, ведьма, от которой я совсем потерял разум.

Вика видела, как сильно расширились его зрачки, заострились черты лица, это словно был сейчас другой человек, не ее Антон, не ее такой нежный и любящий муж. Он резко развернул ее спиной к себе, впечатал в стену узкой прихожей, задирал ночную сорочку, тут же спуская трусики.

– Антон, нет... не надо…не так… Антон.

Вика вырывается, но ее держат так крепко. Да что может сделать хрупкая девушка против мужчины весом восемьдесят килограмм и на голову выше? Она пытается что-то сказать, но рот зажимают ладонью, а между ног пальцы грубо проникают в ее сухое лоно так, что на глаза наворачиваются слезы.

– Сука, совсем меня не хочешь, никогда не хочешь, как бы я не стелился перед тобой. Сука фригидная.

Шорох одежды, Вику еще сильнее вдавливают в стену, заставляют прогнуть спину, она пытается руками помешать тому, что хочет сделать Антон, но грубое и такое глубокое проникновение заставляет ее захлебнуться в собственных слезах.

Он на самом деле насилует ее, хотя можно все было сделать по-другому. Несколько долгих минут, Вика уже не сопротивляется, чувствуя только боль и пустоту. В голове туман, закрыла глаза, принимая грубые и такие болезненные толчки члена, который словно рвал ее изнутри. Антон хрипел, имея ее только спустив штаны, как и был, в куртке и обуви, словно насильник свою жертву в темном переулке.

Вот он напрягся, дернулся, начал кончать, вынув член, помогая себе рукой, марая своей спермой. Слезы сами текли по щекам, нет, не от боли, а от обиды, от насилия собственного любимого человека. Что он так мог поступить с ней? Поступить с ними? И ведь это не первый раз.

Антон сжимает ее плечи, Вика вздрагивает, снова вырывается.

– Черт, Вик, прости, прости меня, девочка.

Антон разворачивает ее к себе, в его глазах столько сожаления, он гладит ее по лицу, вытирая слезы. Даже ее слезы его возбуждают, как помешанный на ней, больной.

– Вик, я кретин, я не знаю, что нашло на меня. Черт, милая, прости, прости. Я просто…столько всего навалилось. Бизнес не идет, я должен крупную сумму денег одному подонку, точнее, двум, их двое, суки ебаные, если не верну, то не знаю, что будет. Тебе, наверно, надо уехать.

– Денег? Уехать?

Вика вслушивается в слова Антона, он так растерян, постоянно говорит, просит прощения и гладит ее по лицу.

– Да, там три миллиона, сущая ерунда. Дали сроку три дня, я что-то придумаю, но, сука, как они меня достали!

– Три миллиона? Антон, это же так много. Господи, Антон, почему? Как?

– Меня просто кинули, я думал, будет общее дело, а они просто кинули, я так хотел, чтоб мы с тобой купили дом, помнишь тот, что видели в журнале, как заведем собаку и детей, но ничего не вышло. Прости, прости меня, маленькая, прости, я такой кретин.

Антон опускается на колени, обнимая Вику, целуя живот, цепляясь руками за подол сорочки.

– Прости, что обидел. Я такой урод. Господи, такой кретин.

– Но ведь как-то можно все решить, можно взять кредит, можно договориться. Надо пойти в полицию, написать заявление, что те люди вымогают деньги.

– Моя наивная девочка, это непростые люди, там же все куплено.

Антон тогда много что рассказал о тех людях, что им принадлежит большой загородный комплекс отдыха «Раздолье», назвал фамилии и имена, но Вика не так внимательно слушала, в голове крутилась эта огромная сумма и срок в три дня.

– Раздевайся, – холодный приказ Фирсова, и снова сигаретный дым в лицо. – Начнешь отрабатывать прямо сейчас.

Альберт отходит, тушит сигарету в пепельнице, снимает пиджак, кидает его на стол. Из кармана брюк туда же летят несколько упаковок презервативов.

– Я…я не стану раздеваться. За кого вы меня принимаете?

Господи, как она вообще попала сюда? Ведь пришла сама, добровольно, думал три дня, собиралась с мыслями. И вот, совершенно незнакомый мужчина отдает ей приказы, а она, как послушная девочка, выполняет их.

– Не понял?

Вика медленно приседает, дрожащими руками поднимает с пола плащ. И что вообще на нее нашло, что она так послушно начала раздеваться?

– Я не шлюха и не проститутка, чтоб вот так начать оголяться по вашему приказу и давать собой пользоваться. Я совсем не за этим сюда пришла.

Девушка снов надела плащ, застегнув его на все пуговицы, завязав узлом пояс. Альберт не сводил все это время с нее глаз, с интересом наблюдая за такими резкими изменениями в поведение их гостьи. Вот совсем недавно она кроткой овцой что-то блеяла, а теперь вспыхнула, начала показывать зубки.

Стало даже интересно.

Какая смелая и дерзкая белка.

Снова медленно подходит, расстегивая пуговицы на рукавах рубашки, закатывая их до локтей. Девушка, кажется, перестает дышать, но, подняв голову, смотрит прямо в глаза. Освещение, конечно, не к черту, но Альберт разглядел цвет ее глаз. Красивые глаза, светло-карие, с черным ободком, в них сейчас плещется страх, но она все равно продолжает смотреть в упор, не моргая, лишь ресницы дрожат. Почему они у нее такие длинные и пушистые? Альберт резко поднимает руку, Вика ничего не успевает понять, а он трогает ее глаза.